Если человек сочиняет сказки, значит, это кому-нибудь нужно.
Что-то странное случилось со временем: оно стало походить на черепаху, еле-еле проползая путь от рассвета к закату. А, может, оно заразилось от Вани и перестало укладываться в положенные сроки, растягиваясь, как резинка. Но если на дорогу в школу он тратил раза в три больше времени, чем среднестатистический ученик, то теперь время частенько просто игнорировало какое-либо движение, что заставляло Ваню эвакуироваться в лодочку-мечту с этого попавшего в полный штиль парусника. Лодочка запросто в один миг доставляла его в желанное место - в деревню к деду на любимое Русалочье озеро, недалеко от которого на небольшой поляне дед ставил свои ульи, как только зацветали медоносы. Здесь было близко до липняка, к тому же, в начале мая зацветали клён, лещина, крушина, а на заливных лугах росли медуница, хохлатка, душица, не говоря уже о клевере, мышином горошке и прочих любимых пчёлами растениях. Да и само озеро было очень красиво, особенно, когда расцветали ярко-белые цветы водокраса и такие же белые, но более пышные кувшинки. Одно только мешало в полной мере наслаждаться этой благодатью - пчёлы. Дед их не боялся и ходил среди ульев без сетки, а вот Ваня без сетки ходить опасался. Однажды, увидев, как он, ругаясь, отмахивается от пчёл, дед сказал: "Что, милок, пчёлку испугался, заголосил, заругался. Остановись да от плохих слов утрись, а то водяной батюшка услышит и своих пчёл выпустит, а от них руками не отмашешься, насмерть закусают". Это дед, конечно, сочинил, однако ругать пчёл расхотелось, уж лучше в сетке ходить. Вообще, иногда дед ставил Ваню в тупик своими "правдивыми" рассказами. Вот взять хоть историю с лешим.
Пришёл как-то Ваня на пасеку и услышал, как дед сам потихоньку ругается, поминая лешего.
-Ты что ж это?- удивился Ваня. - Мне ругаться запрещаешь, а сам даже лешего вспомнил.
Но дед только рукой махнул:
- А кто тут кроме лешего пчелиный дом ломать будет? Леший и есть! А ты, Ванятка, пошёл бы да скупнулся, пока я тут ремонтируюсь.
Обрадованный Ваня вприпрыжку помчался к озеру, но дед быстро справился с ремонтом и позвал обедать.
-Ну, что нос повесил? Вот ведь горе какое, что горевать не по чем. Не позвал, так и сидел бы в озере до посинения. Подсаживайся на фуфайку. Где тут наша скатерть-самобранка?- и,пошарив под кустом, вытащил узелок с припасами. Выложив варёную картошку, огурцы и яйца, дед вздохнул:- Вот ты меня насчёт лешего осадил. А как же мне его назвать, коль он мне сегодня во всей красе показался?
Ваня так с огурцом во рту и замер. А дед, облупив картошку, обмакнул её в соль и с причмоком принялся есть, будто ничего особенного не сказал. Кое-как проглотив огурец, Ваня недоверчиво осмотрел деда:
-А ты случайно медовухи вместо воды в банку не налил?
-Да ты что, мил человек! Разве можно пивной дух пчёлам нести? Перед ними, как на смотринах, будто стёклышко, сверкать обязан. Это залётный лешак, как пьяный медведь, погром тут учинил. Не наш он, с дальнего леса примчался. Наш-то законы знает, калач тёртый, а этот молодой да зелёный. И что это его так припекло? - обратился дед к Ване,глядевшего на него округлившимися глазами.Но сам же и ответил:- По всем статьям, жениться решил, а чтоб своей лешачихе понравиться, в озере пришёл помыться.Видать, сроду рожу-то не мыл, просвистал мимо меня и сразу к воде. Палец намочил и давай щёку тереть, а сам зябко так ёжится, аж приплясывает, холодная водица-то. Левая нога у него не больно с правой ладит, всё норовит на неё закинуться. Плясал-плясал да в воду и упал, к водяному попал, - и, взяв ещё одну картошку, дед снова принялся за еду.
Ваня тоже захрустел огурцом, пытаясь хоть как-то осмыслить дедов рассказ. Но в голову ничего не приходило, потому как нельзя было понять, когда дед говорит правду, а когда сказки рассказывает. Поэтому ничего не оставалось, как только спросить:
-А дальше что было?
-Дальше-то,- усмехнулся дед,- а дальше сражение было. Наш водяной, дай ему Бог здоровья при таком мокром житье, на середину озера залётного лешака затащил. Торчит лесовой, как жердь, руками длинными молотит и пузыри пускает. Оттаскал его водяной изрядно, еле живым выпустил. А как же! Коли в чужой удел без спросу заявился, то и не обессудь. Выскочил лешак на берег, весь мокрёхонек, в тине да в ряске и давай голосить, всех моих пчёл перепугал. Ну, они ему в довесок и наподдали. Зыркнул он на меня зелёным глазом и пошёл напрямки чесать, только ветки трещат. Вот улей и пострадал,-и, сладко зевнув, дед свернул остатки еды и улёгся отдыхать,- а ты, Ванятка, тоже ложись, духовито здесь, хорошо спится.
Но Ване было не до сна:
-А какой он, леший-то?- спросил он у враз засопевшего деда.
-Да я ж тебе говорил: мокрёхонек с головы до ног,- пробурчал дед и повернулся на бок.
Но Ваня не отступал. А вдруг это приезжий какой, а деду леший померещился.
-Да нет, я спрашиваю, как он выглядит. Как ты узнал, что он леший, а не человек?
-Ну, чего ты въелся?- недовольно повернулся дед.- Будто я лешего от человека не отличу. Леший в кафтан одет, левая пола за правую запахнута да ещё и в лаптях он. Правый лапоть на левой ноге, а левый на правой. Кто ж у нас так одевается? - и снова засопел.
Ваня придвинулся к нему поближе и осмотрелся. Но вокруг всё было таким же, как всегда. Вдруг дед приподнялся на локте и, зевнув, добавил:
-Забыл совсем, как зыркнул он на меня зелёным глазом, так я главную приметочку-то и увидел: нет у него бровей, ну, чисто кошачий глаз,- и, подложив руку под голову, тут же захрапел.
А Ваня так и сидел, прижавшись к деду спиной, размышляя об услышанном. В конце-концов, если всё же поверить в эти бредни, то почему этот фантастический, сказочный мир только деду открывается, а Ваню стороной обходит? Кто бы на этот вопрос ответил?
-