Выбор

               

   Роман очнулся от звука чьего- то голоса, ровного и мягкого по тембру и с игривой интонацией .Женщина напевала  какую - то давно  набившую всем  оскомину популярную мелодию на свой лад, нисколько не заботясь о том, что её кто-нибудь может слышать.

   Открывать глаза Роман пока не стал, попытавшись  сосредоточиться на других своих ощущениях. Почувствовал очень чистый воздух, такой, какой бывает в течение нескольких коротких  мгновений после грозы, запах множества лекарств, смешанный с букетным ароматом чистого белья и ощутил мерное ритмичное движение какого- то механизма недалеко от места, где он лежал. Чтобы избавиться от неприятной собственной отстранённости  в происходящем и стать его частью, Роман пошевелился.

   --Как Вы себя чувствуете? - этот вопрос, адресованный ему прекратившей мурлыкать себе под нос женщиной, произвел  в его мыслях эффект внезапно прозвучавшего в лесной тиши выстрела, поднявшего с веток деревьев стаю  истошно загалдевших птиц. Он сразу же вспомнил всё и открыл глаза. Увидел белый потолок с лампой дневного света, скользнул взглядом ниже и, остановив его на разноцветных кнопках работающего напротив его кровати аппарата искусственной вентиляции легких, подсоединенного длинными змеями проводов к лежащему без сознания пациенту,  ответил:
--Немного лучше.
--Прекрасно,  - отозвалась медсестра и, приблизившись  к  нему и присоединяя наполненный  шприц  к капельнице, добавила:
-- Сегодня Вас  должны перевести в кардиологию.
 Бесшумно сделав инъекцию и так же тихо выйдя из палаты, она оставила Романа наедине с его воспоминаниями и не приходящим в сознание  все трое суток, которые тот был здесь, соседом по палате.

   Катастрофа случилась рано утром в понедельник, когда Роман  вернулся домой необычно рано с дежурства и уже третий час нервно курил, ожидая возвращения не оказавшейся  дома Марины. Каждые три минуты он снова и снова набирал её номер  сотового, и  с такой же периодичностью всякий раз был готов швырнуть телефон в стену, слыша опостылевший спокойный голос оператора, каждый раз как будто впервые сообщающего ему информацию о том, что телефон человека, голос которого сейчас был необходим как глоток воздуха, выключен.

Марина пришла около 6 часов утра, открыв дверь, равнодушно взглянула на супруга и спросила:
-- Ты уже дома? - как будто желая услышать от него необычный ответ.
--Где ты была, Маша? - ответил вопросом на вопрос  Роман.
Марина окунула свои стройные ноги, сводящие с ума его уже третий год, в уютные тапочки и, развалившись в кресле,  вяло изрекла:
--Сейчас это уже не имеет никакого значения, Рома. Я подаю на развод.
Роман не смог принять весь смысл этих слов сразу и переспросил:
--Что? Что ты сказала?
--Я подаю на развод,- с безжалостностью судьи повторила Марина -  Я люблю другого мужчину.
У Романа перехватило дыхание, потемнело в глазах, а сердце стало стучать очень быстро и так гулко, что, казалось, этим оно пыталось заглушить  и опередить слова, которые, даже не прикоснувшись к нему, смогли так тяжело ранить .  Роману из - за внезапной жгучей боли, возникшей за грудиной,  пришлось медленно сползти в кресло.  Рукой он  успел дотронуться до того места, куда проникла боль, а потом уже не слышал, как  его везли на «Скорой помощи» и не чувствовал, как его жизнь вернулась в сопротивлявшееся этому воскресению тело благодаря реаниматологам.

   Марина сидела у кровати, глазами,полными от слёз, появившимися сразу после мысли о том, что они должны быть, смотрела на осунувшееся за эти три дня лицо Романа. В белой накидке, небрежно наброшенной на плечи, она напоминала ему ангела, от сказанного которым сейчас зависела его жизнь. Марина несколько минут назад вернулась с ординаторской, где лечащий врач мужа Игорь Григорьевич, от которого пахло дорогим французским  парфюмом , порекомендовал ей  не говорить супругу ничего негативного.
--Видите ли, сейчас ему противопоказаны любые отрицательные эмоции. Произошедший инфаркт не оставляет ему и Вам шансов на глупости в виде выяснения отношений. Говорить только о приятном, да и то недолго, минут пять – десять. Хорошо?
-- Я поняла. Скажите, а какие у него шансы на выздоровление?
-- Трудно сказать. Но однозначно то, что если ему будет гарантирован покой и соответствующий уход, эти шансы возрастут.

   Марина  после  нескольких фраз о ничего незначащих бытовых вещах и прочих  мелочах наконец решилась произнести  главное -- то, что она решила сказать ему после нескольких бессонных от раздумий ночей, и  то, что она должна была сказать у постели  тяжелобольного человека.
-- Я люблю тебя, Рома. И всегда любила. А тогда…Я просто устала. В том числе и от твоего постоянного отсутствия дома, от одиночества. Поэтому и захотела тебя  чем - нибудь  задеть. Всё очень банально.  Я была  у мамы, мы с ней всю ночь смотрели сериал. Про больницу, -  слабо улыбнулась она.
Роман закрыл глаза. Он тихо, вполголоса сказал ей:
-- Я знаю, Маша. Всё в порядке. Мне надо отдохнуть.
   
   Марина вышла на крыльцо клиники, с жадностью вдохнула свежий воздух и достала из сумочки косметичку. Ей было приятно от  того, что  она поступила так  гуманно .  «Гуманно» -- именно это слово пришло ей в голову и теперь она жонглировала им и каждое его повторение в мыслях приносило ей всё большее облегчение. Глядя на себя в зеркальце и видя в нем молодое красивое лицо с чистыми небесными глазами, Марина набрала давно знакомый номер, чтобы услышать любимый голос.

   Игорь Григорьевич заканчивал заполнять дневник в истории болезни Романа. Уже была готова к написанию фраза « динамика слабо положительная », как  вдруг в одном из  расположенных на стене мониторов с датчиками, показывающими характеристики сердечной деятельности самых тяжелых больных, раздался громкий  резкий писк и на экране появилась бесконечная прямая линия,  свидетельствующие только об одном – у кого-то остановилось сердце. Набрасывая на ходу халат,  он, даже не взглянув на монитор, выскочил из кабинета и подумал о том, что простых совпадений в жизни бывает очень мало. Поэтому  к кому бежать, он знал наверняка...