Отрывок из романа
Свой самый мощный оргазм Струпанов испытал во время организованной Горкомом комсомола показательной безалкогольной свадьбы. Это происходило в период той самой перестройки, пытавшейся с Олимпийских вершин надстройки одним устремлением партии и правительства изменить вековой базис общественной жизни. Выбранная из сотни ничего не подозревающих претендентов пара брачующихся сначала просто не хотела понять, чего хотят от неё комсомольские лидеры. Произносить заздравные тосты с бокалами, наполненными лимонадом и квасом, казалось молодожёнам и их родителям не только несерьёзным, но даже кощунственным. Увещевания о вреде алкоголя, общественных интересах и линии партии не пробудили должного патриотизма. Линия партии всегда проходила как-то параллельно реальной жизни. Народ мог издалека любоваться ею на плакатах и транспарантах, не переставая видеть рядом жадные руки и толстые рожи проводящих её лидеров. Только предложение устроить свадьбу в Горкомовской столовой, причём без платы за аренду и по магазинным ценам, склонило брачующиеся стороны к согласию. При этом условие сделать свадьбу показательной, без чего не было бы смысла вообще огород городить, стало отдельным пунктом соглашения. Жених заявил, что ни за какие деньги не станет посмешищем города, но скрепя сердце, согласился на это после того, как Горком взял на себя расходы по закупке мясных и рыбных изделий. Впрочем – Струпанов это хорошо помнил – не вся закупленная для свадьбы икра появилась на праздничном столе. Пока молодёжь в столовой смущенно чокалась лимонадом, ответственные за мероприятие лица на втором этаже закусывали дефицитными бутербродами коньяк, тайно принесённый в солидных комсомольских портфелях. Время от времени, ополоснув рот, один из организаторов спускался вниз наблюдать ход мероприятия и благосклонно фотографироваться с молодыми.
Под конец вечера на втором этаже Стас из организационного отдела предложил посмотреть «западный» фильм по принесённому с собой видеомагнитофону. Эти чудеса техники, привезённые контрабандой моряками дальнего плавания, тогда только начали появляться в городе. Чтобы бороться с буржуазной идеологией, мы должны хорошо изучить врага, сказал тогда Стас, выключая свет. Свадьба затянулась, и комсомольцы, несмотря на выпитый коньяк, начинали скучать. Поэтому предложение Стаса было принято с энтузиазмом, хотя неделю назад на бюро был исключён из комсомола матрос Изотов, доверчиво позволивший секретарю комсомольской организации корабля посмотреть по своему «видику» «Греческую смоковницу». Но лидеры всегда понимали – то, что дозволено Цезарю, не дозволено его коню.
Когда на экране заскользили розовые обнажённые тела, Струпанов стоял у стола с группой товарищей. Рядом, чуть впереди находилась Октябрина Петровна Строкова - начальник отдела пропаганды, очень гордившаяся своим именем. Насмешливые комментарии комсомольцев относительно любовных прелюдий фильма постепенно смолкли. В прерываемой короткими покашливаниями и фырканьем тишине, Струпанов слышал, как Октябрина Петровна тяжело дышит носом, а потом, переступая с ноги на ногу, она вдруг коснулась плечом его груди, и тогда Струпанов, неожиданно для самого себя, как-то особенно бесстыдно, сзади и снизу облапил её правую ягодицу, страстно сжал, чувствуя, как пальцы проникают ей между ног, и, наливаясь жаром, понял, что Октябрина Петровна как будто слегка раздвигает их… А потом она молча повернулась и пошла к двери. У Струпанова похолодело в разогретом коньяком желудке. Он уже представил разбор своего персонального дела на Бюро Горкома, но тут у самой двери Октябрина Петровна приостановилась и бросила ему через плечо такой взгляд, от которого всё мироощущение Струпанова сместилось в низ живота, и он, не помня себя, вышел за ней в коридор. Там, в Горкомовской кладовке, среди швабр и скатанных в рулоны плакатов наглядной агитации, они сцепились в преступном, жарком, как ожог, прелюбодеянии, особая острота которого была именно в его запрещённости всеми комсомольскими канонами и в полной дикости исполнения.
Какие бы безобразия не совершал Струпанов позже с той же Октябриной Петровной, со своей женой или во время оргий на Горкомовской даче, они уже не давали ему того необыкновенного ощущения. И каждый раз перед сексом Струпанов в глубине души надеялся снова почувствовать хоть что-нибудь подобное, хотя бы отголосок былого, и каждый раз испытывал только разочарование.
Сейчас, тиская и облизывая Симу, он снова надеялся, и снова напрасно.