Гамбург. 1967 г
Высокий седой мужчина остановился на середине моста.
Это очень живописное место. Среди цветущих зелёных аллей, вдруг открывается прекрасное озеро с белоснежными лилиями и спокойной водной гладью. Часто на этом озере можно увидеть лебедей, которые парочками плавно пересекают зеркальное пространство. Летними знойными днями, здесь купаются малыши и подростки. Взрослые не решаются, как-никак центр парка культуры и отдыха горожан. Влюблённые парочки постоянно стоят на мосту. Они целуются, обнимаются, защёлкивают «Замочки Любви и Верности». По мосту проходят свадебные процессии.
А сейчас мост оказался пуст, вроде подыгрывая желанию мужчины. Он постоял пять минут, потом неторопливо достал из кармана куртки небольшой, но веский предмет, сначала опустил руку с ним вниз, как будто убеждаясь в верности решения, а затем, резко размахнувшись, кинул его подальше в озеро. Понаблюдав, как постепенно успокаивается водная гладь, он развернулся, и, не оглядываясь, ушёл.
…В комнате у отца интересно. Артур иногда пробирался сюда, хотя мама не разрешала, но запретный плод сладок – туда тянуло неимоверно. Комната почти всегда закрыта, но бывало, по забывчивости, мама оставляла ключ в дверях. Артур тут же шмыгал в неё. На стенах комнаты висело множество портретов, всё сверкало чистотой. Самое интересное располагалось на полках. Там стояли странные диковинные предметы – металлические вазы (как думал мальчик), конусообразные штучки с остриём на конце и разные по величине (они напоминали ракеты, готовые к взлёту). Только потом Артур узнал, что это снаряды. Среди всех стоящих на полках попадались и боевые. Достать их не представлялось возможным. Также на полках стояли книги от самых маленьких до огромных. А ещё в комнате, в углу у окна находился небольшой бронированный сейф, прикрытый кружевной салфеткой. Он открывался ключом, которого у мальчика, конечно, не было. Артур пробовал ковырять даже гвоздиком, после того, как не подошёл ни один ключ в доме. За этим занятием его и застукал отец.
- Ну, что, горе – взломщик? Никак? То-то! Это тебе не в комнату открытую шмыгнуть! – отец говорил спокойно, но мурашки бегали по позвоночнику пацана так, что казалось, рубашка шевелится.
- Я больше не буду! – еле разлепил губы мальчишка.
-Ладно! Верю! Придёт время, я тебе сам всё покажу! – и отец вывел сына из комнаты…
Давно это было. Тогда Артуру «стукнуло» всего восемь лет. Хотелось быстрее вырасти, чтобы отец показал все свои тайны. Однако время тянулось и тянулось. Постепенно интерес к комнате пропал – нельзя, так нельзя. А вчера отмечали его совершеннолетие – жизнь открывала новые горизонты.
Кубань. 1942 г
…На Кубани в это лето поспел большой урожай фруктов. Только начало июля, а вишня и черешня уже давно отошли. Под весом плодов склонились ветви сливы, абрикоса и персика. Посередине двора растёт огромная шелковица – любимое лакомство индюков. В прежние годы Алёшка с другом Степаном в это время не спускались с веток весь день. Или набирали фруктов, и бегом на реку, где прохлада и свежесть от воды. Много ли пацанам надо – краюху хлеба, да пару яблок. Алёше уже двенадцать лет. В прошлом году работал с родителями: то с мамой на прополке виноградников, то с отцом в МТС. А потом, внезапно, многое изменилось. Теперь даже во двор лишний раз не выйдешь. Всё началось в июле, когда фашисты оккупировали родную Кубань. Отец ушел на фронт ещё год назад, сразу после объявления войны. Через две недели за ним ушёл и Павел – старший брат. Ему - Павлу, на ту пору, было уже двадцать лет.
Новые хозяева разбили край на десять областей, возглавляемых сельхозкомендантами. На проведенном в Краснодаре краевом земельном съезде, объявили «новый порядок» землепользования, упразднивший колхозы, и устанавливающий в качестве переходного этапа к единоличному хозяйству - «общинное хозяйство» (так называемые десятидворки). Новый порядок объявлял совхозы и МТС собственностью германского государства и возлагал на «общинников» ответственность за полную уборку урожая и, особенно - за своевременную сдачу сельхозпродукции. Каждая семья должна была теперь сдавать сельхозкомендантам урожай, отчитываясь за малейший грамм.
В собственном доме места не оказалось. Теперь вся семья (мама и ещё три сестры, помимо Алёши) ютилась в сарае, где раньше были коровы. Теперь коров нет (их увели немецкие власти), а есть подобие людского жилья. Дом оказался в распоряжении большого немецкого чина. Семья старательно избегала встречи с ним. Но мама часто повторяла, что если бы не его денщик - Отто, не выжили бы они, умерли бы с голоду. Почти каждый вечер Отто осторожно стучал в хлипкую дверь сарая, оставлял рядом с нею, то суп, то кашу, а сам быстро уходил. Очевидно, делал это тайно. Мама забирала провизию, переливала в другую ёмкость, и тут же выставляла пустые кастрюли за дверь. Ровно через десять минут они исчезали. Днём же немец никак не выказывал своего расположения к живущим рядом.
Особенно свирепствовала в хуторе «зондеркоманда СС-10 А». Она занималась розыском и уничтожением «подозрительных» людей, а также попавших в плен командиров и политработников Красной Армии, выявляла и репрессировала евреев. Ею и руководил фашистский чин, живущий в их доме. Почти все его подчинённые были набраны из местных предателей. Он не пропускал ни одного допроса, и лично расстреливал пленных без всякой жалости и сочувствия. Звали его Рихард Пауль фон Боден. Алёша знал про это, но всё же бегал к реке. Там в условленном месте, он получал записки, а потом с ними возвращался. В конце хутора стояло обугленное дерево (когда–то в него попала молния), вот в нём мальчик и оставлял послание. Через день приходил забрать ответ. Что было в тех письмах, он не знал. Это поручение ему дал брат, когда уходил на фронт.
- Лёша, - тогда сказал он, - прошу тебя, выполни мою просьбу! Ты должен передавать сведения от партизан сюда. Я не могу тебе сказать, кто будет писать с той стороны, где они находятся, и кто будет забирать с этой стороны. Ты будешь получать письма в большой коряге у реки, относить в старое сожжённое молнией дерево. Оттуда забирай ответы через сутки! Читать их ни в коем случае нельзя! Запомни! Это очень важно! Иначе погибнут многие, в том числе и мама, и сёстры, и ты! Это тебе, братишка, моё фронтовое задание! Старайся делать всё незаметно, а то знаешь, что может быть!
Необычайное чувство гордости тогда овладело Алёшей – ему поручали очень важное задание, ему доверяли. Всё шло хорошо, до некоторого времени.
В то утро офицер, живущий в их доме, встал не в духе. Он начал распекать денщика, а потом велел привести к нему Алёшу.
- Зачем ты таскаль мой сигарет? – на ломанном русском языке начал он, заранее усевшись в плетённое кресло, прямо на крыльце дома.
- Я не брал Ваши сигареты! – пытался оправдаться мальчик.
- Ты – есть врун! Правда не есть в твоих словах! – настаивал немец, распаляясь всё больше.
- Отто! Бистро пачка сигарет мне! – и он в нетерпении защёлкал красивыми длинными пальцами. – Сейчас будем делать проверка!
Когда пачка сигарет оказалась в его руках, он вытащил одну, подкурил её и протянул Алёше.
- Брать! Бистро! – и видя, что мальчик стоит, не двигаясь с места, подбежал к нему, и силком вставил сигарету в рот ребёнка. – Кури! Я приказать!
Мальчик сделал затяжку, и сразу закашлялся. Мать, наблюдавшая за всем этим, сквозь маленькое окошко сарая, пыталась выскочить на помощь сыну, но её удерживали за руки девочки. Ни одной из них не было ещё и семи лет, но война заставила быстро повзрослеть. А пытка продолжалась. Одна за другой, сигареты вставлялись в рот мальчика. Он задыхался, сильно краснел, слёзы бежали из глаз, но немец то зажимал ему нос, чтобы он вдохнул дым, то просто пристально наблюдал за действом. Когда пачка подошла к концу, Алёшу затошнило, закружилась голова, и он упал под высокой шелковицей, потеряв сознание и ударившись головой о корень шелковицы. Мать, рыдая, выскочила к сыну, схватила его на руки, и занесла в сарай…
Гамбург. 1967г.
… Артур разбирал в комнате подарки. Вчера было много гостей, и по правилам хорошего тона (так учила мама) неприлично сразу их смотреть. Празднество закончилось под утро, и самое приятное осталось на тот момент, когда можно побыть одному. В основном подарки оказались пустяковыми. Но один очень обрадовал. Открыв большую коробку, юноша увидел костюм для дайвенга. Именно о нём он мечтал весь год. Сомнений не было – это подарок его любящих родителей. Единственное, что огорчало, так это то, что ни к какому водоёму планов поехать, пока не было. «Ну, да ладно! Что–нибудь придумаем!» - беззаботно подумал мальчишка.
Его уединение прервал отец. Он пригласил Артура в свой кабинет. Свершилось то, о чём мечтал мальчик долгие годы. Войдя в комнату, сын осторожно сел на большое кресло напротив отца.
- Сын! Ты уже большой, и можешь спросить меня, о чём хочешь! Мне так даже будет проще! – отец ждал вопроса.
Сейчас, находясь открыто в комнате, мальчик оглядывал стены и полки. На многих портретах был отец с мамой. Но также висели портреты с военными. Артур пытался узнать отца среди них. Мальчик всегда любовался чисто мужской красотой отца. Сейчас он несколько раздобрел, а на многих фото был отражён мужчина атлетического сложения, только несколько худой. Мальчик и узнавал, и не узнавал в нём отца. На одном фото были изображены два человека в военной форме. Лицо одного сразу бросалось в глаза своею правильностью черт. Однако по виску этого военного проходил несколько уродливый шрам, правда, особо не портящий его. Второй имел простую внешность. Мужчины на фото стояли в пол оборота, улыбаясь друг другу.
- Ты воевал? – мальчик не скрывал своего восторженного удивления.
-Да! Я воевал! Ты ведь слышал о войне с Россией? Но на мне крови нет! Мне не довелось стрелять! Был молодым, и меня взяли денщиком к офицеру. Вот он лютовал, а я не мог ничего сделать, чтобы его остановить! Война, есть война! Кстати, на этом фото мы вместе с ним!
- Но я слышал, что те, кто воевал, были осуждены! – мальчик ждал ответа.
- Сын, меня тоже судили! Но через три года освободили, проверив и убедившись, что на мне нет крови. Потом мы встретились с твоей мамой. А ещё через три года поженились, и уехали сюда – в Гамбург. Как видишь, в этой комнате нет ничего страшного или запретного!
- Отец, а твой друг? Он где?
- Сынок, он слишком много убивал! Его уже нет в живых! – отец нахмурился. Видно было, что вопрос неприятен.
- А вот этот сейф? Что там? – мальчик смотрел в сторону окна, у которого так и стоял сейф, прикрытый ажурной салфеткой.
- Сейчас покажу! - и отец, как фокусник, достал откуда-то маленький ключик. Он открыл сейф. Там находились газетные вырезки и старые документы. Артур внимательно рассматривал их.
- Вот, посмотри, сын! Это бумаги, говорящие, что я перед законом и совестью чист! – и отец протянул Артуру бумагу, удостоверяющую, что он отбыл наказание.
На самом дне бюро оказалась ещё небольшая коробочка, она была пустой. Но внимательный взгляд мальчишки увидел силуэтный отпечаток предмета, лежавшего долгое время здесь. Очень это напоминало пистолет…
Кубань. 1942 г.
…Алёша лежал, приходя в себя. Голова очень болела, кружилась, и сильно тошнило. Мама и сёстры ухаживали за ним. Лекарств не было. И если бы не обмороки от боли, то он мог и не вынести этих мук. Иногда головная боль отпускала, и тогда мальчик думал. Некоторая странность была отмечена им: если смотреть на лица людей, то можно ошибиться. Вот этот злой офицер - Рихард просто идеально красив: высокий, стройный, с лицом – картинкой. И даже шрам на лице (от виска и до скулы) не портил его. А денщик – Отто, имел кряжистую фигуру, самое простое лицо. Однако красивый оказался очень злым, а обычный спасал их от голодной смерти. Вспоминая, все дни жизни здесь оккупантов, мальчик вдруг понял, что Отто не единожды мог видеть, как он бегает от реки к дереву, и обратно. Но никогда ни пол намёком не показал этого. И денщик, и офицер были примерно одного возраста, лет по двадцать пять. Рихард вёл себя надменно, показывая свою власть не только жителям хутора, но и своим подчинённым. Когда он злился лицо искажала гримаса гнева, и в эту минуту он напоминал дьявола с внешностью ангела.
Прошло немало времени, пока Алёша выздоровел. Но он больше не мог переносить даже отдалённый запах табака. Жизнь постепенно вошла в колею. Мальчишка всё также передавал сведения. Поначалу он ходил к реке осторожно. Потом решил, что больше опасаться нечего. Однажды, когда он забирал записку из коряги у реки, услышал сзади шорох. Оглянувшись, столкнулся взглядом с денщиком. Тот стоял прямо за спиной мальчишки. Он всё видел, и в этом не было никаких сомнений. Алёша весь сжался, ожидая расправы. Отто же подошёл совсем близко к реке, и стал мыть руки. Потом улыбнулся, глядя в глаза мальчику, и молча удалился. Вот с этого момента боязнь исчезла.
Как-то Алёша нёс очередную ответную записку к коряге у реки. Он уже прошёл большую часть пути, и осталось только спуститься к реке. Пройдя мимо своего дома, он услышал грозный окрик.
- Бистро ко мне! Шнеллер! Тебе, тебе говорить! – ошибка исключалась. Рихард звал его. Мальчик шёл к офицеру медленно. Почти на негнущихся ногах. Он мучительно думал, как избавиться незаметно от записки. Однако ничего не мог сообразить.
- Показать что там в твоя рука! – и немец властно протянул руку за посланием.
- Нет там ничего! Просто косточка от персика! Хотел кинуть! – мальчик жутко покраснел.
- Найн косточка! Это не есть истина! Показать! Иначе я буду стрелять твоя родня! – и он жестом показал Отто, чтобы тот вывел мать и сестёр из сарая.
Они вышли, и теперь стояли, молча, переводя взгляды с сына и брата, на разъярённого офицера.
- Ну! Мне долго ждать? – и в этот момент Рихард стал расстегивать кобуру пистолета, висящего на его поясе.
И тогда мальчик мгновенно засунул скомканный листок себе в рот. Он его жевал, пытаясь быстрее проглотить. Как назло слюны не хватало, и язык с трудом перекатывал сухую бумагу. Фашист, увидев это, озверел. Он схватил мальчишку, и попытался разжать его рот. А потом просто прицелился в него. Мать закричала. В эту же минуту кинулся на защиту мальчика и Отто. Прозвучали два выстрела. Первым упал мальчик, а потом и денщик. Оба были мертвы. Обезумевшая мать кинулась к сыну. Она обнимала бездыханное тело, и сотрясалась в рыданиях. А Рихард, застегнув кобуру с именным пистолетом, спокойно подошёл к своему бывшему денщику, достал из его нагрудного кармана документы, а затем развернулся и пошёл в дом с чувством выполненного долга. Он шагнул на первую ступень, и его потянуло оглянуться. Вмиг поседевшая женщина смотрела на него обезумевшим взглядом и её губы шевелились. А потом она очень чётко произнесла фразу, которая показалась немцу полным бредом.
- Твой пистолет – твоя смерть! – а потом упала без чувств…
Гамбург. 1967 г.
…Артуру очень хотелось опробовать подаренный костюм для подводного плавания. Но поблизости было только озерко в парке. Он уговорил друзей, и они пошли туда купаться. Времени теперь хватало – на улице лето, гуляй, не хочу. Весь день они по очереди изучали дно озерка. К восторгу друзей, попадалось много интересного: находили и серебряные и золотые цепочки, пара колец, крестики, а от монет вообще не знали куда деваться. Но самой лучшая находка - пистолет. Это был чудо механизм. Он притягивал к себе, и в то же время пугал. И ребята даже поспорили, кому он будет принадлежать. И спорили бы долго, если бы не надпись на нём: Рихард Пауль фон Боден. А документы с этим именем лежали в сейфе. Артур настоял на том, чтобы показать его дома. «Скорее всего,- подумал юноша,- папа сильно обрадуется находке!»
«Находка» лежала на столе перед отцом. Внешний вид мужчины совсем не выражал радости. Стараясь не показать сыну, он мучительно думал о том, что не удаётся избавиться от этого проклятого пистолета. Пауза затянулась. Сбросив с себя оцепенение, мужчина сел в массивное кресло напротив окна, положил пистолет на журнальный столик перед собой, жестом указал сыну на кресло у стола, а потом начал говорить:
- Артур! Должен рассказать тебе одну историю. Дело в том, что я сам выкинул этот пистолет. На нём много крови. Когда-то из него был застрелен русский подросток, а мать мальчишки прокляла и пистолет, и его хозяина! Когда погиб мой денщик я забрал пистолет себе, не веря ни в какие пророчества. Но недавно стал замечать, что меня тянет эта вороненая сталь. Хочется держать его в руках. Но этого мало. Меня одолевает желание приблизить дуло к виску, и нажать курок! Я вытащил из него все патроны. Но, когда беру его в руки, то достаю и их. Автоматически вставляю, а потом снова вглядываюсь в дуло пистолета! Прошу тебя, сын, забери его! Выкини туда, где нашёл, или кому-нибудь продай, подари, мне всё равно, лишь бы я его больше не видел! Артур, прошу и ни слова маме! Не надо её волновать! – говоря всё это, отец отодвигал пистолет от себя на край стола. Он убирал его, и в то же время придерживал, не желая расставаться.
- Хорошо, папа! – И Артур быстро взял пистолет в руки, поднимаясь, чтобы выйти из комнаты. – А я могу хоть раз выстрелить из него?
- Конечно! – и отец сам вставил несколько патронов в магазин пистолета. – Только где-нибудь на пустом месте, за городом! А потом избавься от него! Обещаешь?
- А как сделать, чтобы он стрелял? – Артур крутил в руках опасную игрушку.
- Это просто! Вот оттяни на себя предохранитель, и вперёд! – отец облегчённо улыбался, расслабленно откинувшись в кресле.
- Отто! Артур! Мальчики мои, пошли к столу! Никак не дождусь вас! – в комнату, улыбаясь, вошла мама. Сын отвлёкся на неё, застыв на выходе с пистолетом в руке.
- Отто! Это очень опасная игрушка! Зачем ты разрешаешь брать пистолет сыну? – жена начала сердиться, увидев в руке сына оружие, и волнуясь за Артура.
- Ты забыла, что он уже совсем большой! – улыбнулся муж, смягчая обстановку.
В этот момент в зале лопнул один из воздушных шариков, что были надуты к празднику. Мальчик вздрогнул, палец автоматически нажал на курок, пуля вылетела, ударилась в сейф, стоящий у окна, а затем отрикошетила в сторону людей. Мать и сын стояли в ступоре, а отец лежал в своём кресле – пуля точно вошла в правый глаз. Голова мужчины склонилась к плечу.
«А откуда у отца шрам на виске? Разве он был? Почему я его никогда не замечал?» - совсем неуместные мысли пульсировали в голове потрясённого Артура…