Среди литературного ландшафта, возделываемого человечеством на протяжении долгих столетий, высятся несколько грандиозных вершин, сияние которых не меркнет со временем. На фоне остального безумного мира, заметная часть которого занята взаимным истреблением и уничтожением всего, что им же было раньше создано, в час Великого суда они только и оправдают существование заполонившего Землю людского племени. У этих вершин есть имена. Вот они: Гомер, Данте, Шекспир, Рабле, Сервантес, Гете, Толстой… Казалось бы, трудно представить себе более эфемерное, хрупкое создание, чем слово, но письмена порой переживают века и скрепляют нерушимой скрепой, объединяют людское сообщество, придают ему жизнеспособность и стойкость.
Великий Гете даже в ряду самых великих имен занимает очень достойное место. Его гений простирался не только на литературу – поэзию, драматургию, прозу… Он был еще и естествоиспытатель, философ, государственный муж, это был человек уровня гигантов Возрождения, хотя время Возрождения уже было на исходе. Да, он не был живописцем и инженером, как Леонардо, но ведь и Леонардо не был драматургом, поэтом и доктором права. Родился Гете в августе 1749, прожил очень долгую жизнь (умер в 1832), в то время прожить 82,5 года было уникальным достижением. И вот еще что интересно: если удвоить эту цифру и прибавить ровно сто лет, то получится то самое число: 265, которое явилось поводом для написания этого очерка. Срок немалый, что говорить.
Происхождения Гете был знатного: отец – императорский советник, адвокат, зажиточный бюргер, приставка фон к его фамилии о многом говорит; мать – дочь городского старшины. А город тоже не какой-то захудалый, а Франкфурт-на-Майне, ныне финансовая столица Германии. Так что гены в нем были заложены сильные, хотя тогда такого слова-то и не было. Слова не было, а гены уже были.
В доме была обширная библиотека, были домашние учителя, получавшие гораздо большее жалование за труд, чем нынешние учителя в России, и мальчик Иоганн рано овладел латынью, греческим, итальянским и французским языками, читал в подлиннике «Илиаду» и «Метаморфозы» Овидия. Дальнейшее обучение в Лейпцигском и Страсбургском университетах (тот самый Страсбург, где сегодня заседает знаменитый Европейский суд по правам человека) завершилось защитой диссертации и получением ученой степени доктора права. В это же время у него возник стойкий интерес к словесности.
В 1772 г. Гете был направлен для прохождения практики в имперский суд небольшого городка Ветцлар, в 100 км от Франкфурта-на-Майне. Мне довелось бывать в этом городке. Сохранились здание суда, дом и квартира, где жил Гете, на доме мемориальная доска. В Ветцларе он беззаветно (но, увы, и безответно) влюбился в некую Шарлотту Буфф (понимала бы она и знала, кому отказывает!). Свои переживания он описал в 1774 в романе «Страдания молодого Вертера», сразу принесшем ему огромную славу. Это было время расцвета сентиментализма и зарождения романтизма, роман вызвал волну подражаний герою и волну самоубийств на этой почве. Вот вам отличие гения от обычного человека. Обычный человек пострадал бы немного и успокоился, а гений пишет роман в письмах и вызывает огромную ответную эмоциональную волну, настоящее цунами у читателей во всей Европе, а то и в мире.
Спустя четыре с лишним десятилетия, в 1816, Шарлотта, будучи уже вдовой надворного советника Кестнера, приехала в гости к сестре в Веймар и увиделась с уже обласканным славой знаменитым Гёте. Если кто-то захочет узнать более подробно об этой истории, есть великолепная книга Томаса Манна «Лотта в Веймаре».
Трагический исход любовной истории Вертера был навеян Гёте смертью его друга Карла Иерузалема, остро пережившего свою любовь к замужней женщине. Дом, где жил Иерузалем, тоже сохранился в Ветцларе, на нем есть мемориальная доска. Как и дом Гете, он стоит в старом городе, на площади Шиллера, мне довелось там побывать, и я ясно ощутил при этом ту самую мистическую связь времен: подумать только, здесь бывал и Гете, от меня рукой подать до эпохи Гете!
Маленькая ремарка о связи времен. В начале 90-х годов позапрошлого века Горький был в Париже, зашел с приятелем в кафе, и тот, показав ему сидевшего в углу за бокалом вина глубокого, все еще сохранившего следы былой велико-лепной красоты старца, спросил: «Знаешь, кто это?» «Кто?» «Дантес!». Пушкин родился ровно через 50 лет после Гете, а убит был Дантесом всего на 5 лет позже, чем ушел из жизни Гете. Таким образом, Горький, увидев Дантеса, прикоснулся к эпохе Пушкина и Гете. Ну, а ваш покорный слуга первые четыре года своей жизни был современником Горького. Вот такая связь времен, казалось бы, бесконечно далеких друг от друга.
В 1775 году Гёте был приглашён, как автор нашумевшего романа, ко двору Великого герцога Веймарского, и поселился в Веймаре до конца своей жизни. Впереди была очень долгая жизнь, знакомство и близкая дружба с Шиллером, научные исследования (в области ботаники, геологии, оптики), поэтическое творчество и, наконец, апофеоз: создание одного из величайших творений мировой литературы – трагедии «Фауст», над которой он работал последние 57 (!) лет своей жизни.
«У меня громадное преимущество, – говорил Гёте своему биографу Эккерману, – благодаря тому, что я родился в такую эпоху, когда имели место величайшие мировые события, и они не прекращались в течение всей моей длинной жизни, так что я живой свидетель Семилетней войны, отпадения Америки от Англии, затем Французской революции и, наконец, всей эпохи Наполеона, вплоть до гибели героя и последующих событий. Поэтому я пришёл к совершенно другим выводам и взглядам, чем это доступно другим, которые сейчас только родились и которые должны усваивать эти великие события из непонятных им книг».
Эпоха средневековья в те годы уже сходила на нет, но еще не закончилась. Последний суд над ведьмами в Германии состоялся в Марбурге только в 1782 году. Всего за 7 лет до Великой Французской Революции, начавшей отсчет новой эпохи в Европе. В 1782 Гете был в расцвете сил, ему было 33, и он уже в течение нескольких лет работал над «Фаустом»! Правда, опубликовать отдельные сцены он решился только в 1790. Неудивительно: даже через 200 с хвостиком лет после Варфоломеевской ночи сцены Вальпургиевой ночи и монологи Мефистофеля еще могли вызвать потрясения в умах. «На вилах мчись, свезет метла, на жердь садись, седлай козла!» И это во времена, когда число жертв преследований, сожженных на кострах, превысило несколько сот тысяч женщин (кошмарная цифра! даже с учетом того, что набралась она за несколько веков).
Говорят, что красота считалась в те темные времена одним из внешних признаков ведьмы, и оттого, что красивых женщин преследовали и изводили, и поныне в Германии не так-то легко встретить по-настоящему красивую женщину. Хотя известно, что нет некрасивых женщин, есть только те, которые как раз сегодня неважно выглядят. Может быть, может быть... А может быть, и так, что за темными стеклами «мерседесов» прячутся нынешние Марлен Дитрих, Марика Рокк, Роми Шнайдер, не знаю. Так или иначе, а красивым женщинам современной Германии здорово повезло, что они родились в XX веке и не попали под этот серп и «молот ведьм» (была такая средневековая книга двух монахов, за которую платили жизнью те самые «ведьмы»)!
«Фауст» – великая трагедия, насыщенная, с одной стороны, глубочайшим философским смыслом, а с другой – яркими картинами жизни в Германии тех лет. Фауст – ученый и философ, стремящийся к проникновению в тайны природы и общества, к раскрытию цели и смысла жизни, готовый для получения желаемого знания к заключению сделки с сатаной (Мефистофелем). Фигура мудрого тертого калача Мефистофеля выписана в «Фаусте» с блеском. Он соперничает с самим Богом в борьбе за душу Фауста. Демонстрируя свое могущество, он соблазняет Фауста радостями жизни. Чтобы найти нужное знание, Фауст покидает свою мрачную лабораторию и окунается, под руководством Мефистофеля, в жизнь. Первое испытание – его любовь к наивной мещаночке Гретхен, кончается трагически. Фауст покидает Гретхен, и та, в отчаянии убив родившегося ребёнка, погибает. Брат Гретхен Валентин, человек военный, хочет отомстить Фаусту, но вмешательство Мефистофеля рушит его планы. Но Фауст не мог поступить иначе, он не мог замкнуться в узкие рамки семейного, комнатного счастья, его амбиции устремляют его ко все более грандиозным горизонтам. Следующая ступень его «образования» – союз с античной Еленой, который должен символизировать жизнь, посвящённую искусству. Тут действие происходит в древней Элладе. Для Мефистофеля такие перемещения во времени не составляли проблемы.
В конце трагедии ангелы возносят душу умершего Фауста на небо. Мефистофель терпит поражение. В заключительной сцене Гёте отдаёт дань традициям античной трагедии, вводя мистический хор, открывая Фаусту небеса.
Написанная в блестящей стихотворной форме, трагедия, помимо выдающихся чисто художественных достоинств, является сводом мыслей Гете о естественных науках, политике, эстетике и философии. Отдельные эпизоды дают в художественной форме изложение какой-нибудь научной либо философской проблемы. Всё это делает вторую часть «Фауста» весьма громоздкой и – так как Гёте охотно прибегает к аллегорической форме изложения – нередко затрудни-тельной для понимания.
Согласно записям поэта в дневнике, главное дело всей жизни было завершено в середине июля 1831 года. Поэт поставил точку во второй части «Фауста» 22 июля, а в августе рукопись была запечатана в конверт, с указанием раскрыть и опубликовать её только после его смерти. В начале марта 1832 года, во время прогулки в открытой карете Гёте простудился: катар верхних дыхательных путей и общее ослабление лёгких привели к кончине 22 марта 1832 года. Вторая часть «Фауста» вышла в том же году 41-м томом в Собрании Сочинений.
По общему замыслу с «Фаустом» в какой-то мере перекликается, пожалуй, роман Булгакова «Мастер и Маргарита». Слова Мефистофеля: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» вполне могли бы принадлежать и Воланду. Конечно, Гете был первопроходцем, но и он основывал свой сюжет на более ранних народных легендах и преданиях о докторе Фаусте.
Гигантская личность Гете была глубоко почитаема и в России. Пушкину принадлежат слова: «Фауст есть величайшее создание поэтического духа, он служит представителем новейшей поэзии точно как Илиада служит представителем классической древности».
Евгений Баратынский написал стихотворение «На смерть Гете», вот три строфы оттуда.
Погас! но ничто не оставлено им
Под солнцем живых без привета;
На все отозвался он сердцем своим,
Что просит у сердца ответа;
Крылатою мыслью он мир облетел,
В одном беспредельном нашел ей предел.
Все дух в нем питало: труды мудрецов,
Искусств вдохновенных созданья,
Преданья, заветы минувших веков,
Цветущих времен упованья;
Мечтою по воле проникнуть он мог
И в нищую хату, и в царский чертог.
С природой одною он жизнью дышал:
Ручья разумел лепетанье,
И говор древесных листов понимал,
И чувствовал трав прозябанье;
Была ему звездная книга ясна,
И с ним говорила морская волна.
О том, какой личностью был Гете, свидетельствует потрясающая история его последней любви. В 1821 году во время своего длительного пребывания на отдыхе в Мариенбаде 72-летний Гёте влюбился в 17-летнюю Теодору Ульрику Софию фон Леветцов. В последний раз в жизни он испытал сильную страсть. Спустя два года Гёте попросил великого герцога Веймарского выступить сватом. Ульрика выйти за него так и не решилась: 55 лет разницы в возрасте – это было, наверно, слишком много для впечатлительной девушки и особенно для ее родителей. Свою боль Гёте выразил в «Мариенбадской элегии». Элегию предварял эпиграф из «Торквато Тассо»: «Там, где немеет в муках человек, Мне дал господь поведать, как я стражду».
Однако о том, какое впечатление произвела на Ульрику вся эта история и грандиозная личность Гете, свидетельствует тот факт, что она так и не вышла никогда замуж. Никто из претендентов на ее руку так и не смог соперничать с запечатлевшимся в ее памяти обликом Гете. Можно предположить, что именно поэтому Ульрика счастливо дожила до 95 лет!
В Советском Союзе великий гений Гете был, конечно, почитаем, но с оговорками: вся эта чертовщина и метафизика плохо уживалась с единственно верным учением. Известен похожий на анекдот, но подлинный факт. Горький написал довольно скромную по своим литературным достоинствам поэму «Девушка и смерть». Лучший друг писателей, ознакомившись с поэмой, начертал свою «резолюцию»: «Эта штука посильнее, чем «Фауст» Гете». Это все равно, как написать на нотах иного душещипательного романса: «Эта штука посильнее, чем опера «Фауст» Гуно». Комментарии тут излишни. Гете не убыло, Горького не прибыло.
Впрочем, лучшие переводы «Фауста» (Б. Пастернак, Н. Холодковский) были сделаны именно в советское время. Кстати, переводы очень несхожие, порою даже противоречащие друг другу в отдельных акцентах, но это другая тема…
Времена меняются, и вот сегодня очередной, пусть не самый яркий повод, чтобы почтить память великого Олимпийца.
И в заключение забавный эпизод из жизни автора этого очерка. Был момент, когда возникло подозрение на микроинсульт, но томограф ничего не обнаружил, и тогда в немецкой клинике меня пригласили на беседу. Прошу прощения за та-кие подробности, но они имеют отношение к делу. В процессе беседы врач выясняет степень адекватности и связности речи и по этим внешним признакам уточняет диагноз. Меня попросили рассказать о себе. Я рассказал (на немецком, конечно). Врач осталась довольна, но тут меня обуял кураж, и я попросил разре-шения продекламировать известное стихотворение Гете «Лесной царь». Опять же, в подлиннике, разумеется, а не в переводе В. Жуковского. Мы его учили наи-зусть в школе на уроках немецкого языка. Было это… 70 лет назад, но школа была хорошая. И я отбарабанил это стихотворение. Чтобы дать почувствовать музыку стиха Гете, приведу первые две строфы.
Wer reitet so sp;t durch Nacht und Wind?
Es ist der Vater mit seinem Kind;
Er hat den Knaben wohl in dem Arm,
Er fasst ihn sicher, er h;lt ihn warm.
«Mein Sohn, was birgst du so bang dein Gesicht?»
«Siehst, Vater, du den Erlk;nig nicht?
Den Erlenk;nig mit Kron` und Schweif?»
«Mein Sohn, es ist ein Nebelstreif».
( Перевод:
Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.
К отцу, весь издрогнув, малютка приник;
Обняв, его держит и греет старик.
«Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?»
«Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул:
Он в темной короне, с густой бородой».
«О нет, то белеет туман над водой».)
После чего врач засмеялась и сказала: «К вам вопросов больше нет!». И тогда я мысленно возблагодарил за помощь в установлении отрицательного диагноза – великого Иоганна Вольфганга фон Гете.
18.08.2014