Хроники бездомного кота

 
                1.Кирилл

Вчера я узнал, что они договариваются. Было это так. Я приехал как я обычно приезжаю, к половине четвертого дня, запарковался на обычном месте и на железном стеллаже на нижней полке на матерчатой подстилке, меня поджидал черный кот, опять как обычно. Все остальные коты в это время спят. Видать и этот спал. Это время, когда на стройке шумно и опасно. Много народа, какие-то машины и механизмы. Все вкалывают так одержимо, что не то что кота, друг друга не пожалеют, если не вовремя оказаться под рукой или под ковшом. Поэтому все строители носят белые каски. Если таким  ковшом дать по голове, а ты в каске, за твое лечение будет платить иншуренсная компания, а если без каски – то не будет.  Хочешь жить – носи каску.  Трейлеры, самосвалы и другие Катерпиллеры постоянно что-то роют, засыпают друг в друга, отъезжают и подъезжают, не переставая рыть – словом,  жуть. Опасно и страшно.

Вдали от этого страха где-то в подвалах стройки, на этажах недостроенных зданий, в удалении от всех ужасов и неожиданностей, в опилках и стружках комфортабельно, насколько позволяют местные условия, спят коты.  В течении всех этих восьми или десяти часов у них мертвый час.
 
А вот “мой” меня ждет. Вот уже месяца полтора с тех пор, как это вообще началось. Это превратилось в ритуал. Я их всех кормлю одинаково, в том числе и Кирюшу, но в 8 вечера, по-расписанию. Я выбрал эту точку во времени, потому что уже никаких опасностей не предвидится и ни один строительный монстр не заурчит мотором. И даже огромные и ужасные щетки, поднимающие в воздух пыль не покидают своих углов.

Предзакатные облака, низко нависшие над горизонтом, драматически подчеркнутые последними лучами уходящего поспать солнца... и никаких опасностей не предвидится за исключением – так хочется кушать, а он может забыть... – И в этот самый момент появляется он, то есть я с грозным заклинанием на русском языке – Коты, Коты!...  и с двумя мисками – с едой и водой! И, четыре кота приступают к вечерней трапезе. Сосредоточенно и мирно, из одной миски, образуя своими хвостами четырехконечную  звезду. Как звезда в рассветном небе, но с черными лучами...

Однако, в отличии от других котов Кирюша получает к тому еще завтрак в половине четвертого вечера. Ну, я за справедливость и за то, что все черные коты рождены равными... но он меня ждет, он меня провожает как собака, и я... развожу коррупцию. Я тоже его жду... его. Паркуюсь в тени и, не на стройку же я гляжу! А смотрю, ждет ли меня Кирюша. Черный кот, похожий на остальных трех его братьев. И так, уже полтора месяца. Но сегодня... я чуть не сел... Я не ожидал, это был не он, не Кирилл!

Это был один из его братиков. Такого никогда прежде не происходило. Место Кирилла занимал его заместитель... На трехэтажной металлической тележке с самой верхней полкой заваленной большими болтами и гайками, с цепями на средней прихваченными замками, чтобы не украли. Большие гайки не крадут – что в них толку, а вот цепи – очень нужная в хозяйстве вещь, поэтому их лучше под замок. И, на самой нижней полке, аккуратно застеленной голубой фланелевой тряпкой каждый день в половине четвертого, вот уже полтора месяца вы найдете Кирилла. Но, сегодня здесь лежал другой кот. И вот сегодня, этот другой кот, увидев меня, соскочил с Кирюшиного места и вежливо подошел поближе и подойдя широко открыл красную пасть. На черном фоне, это очень красиво, конечно,  и сказал:  – Мяо.

К сегодняшнему дню все они, все четверо усвоили это единственно слово из известных человеку. Они произносят и другие, но человек их не знает. Но,  я вдруг отчетливо понял, что еще недавно мой Кюрюша сказал этому коту непростую фразу. Они стояли четверо вместе и Кюрюша обращаясь к этому коту говорил  – Нечего делать, мы должны идти на дело. Прямо сейчас. Он приедет через полчаса (это обо мне), – мы не можем ждать. Вот, сядешь здесь, – Кирилл показал брату на подстилку, лежащую на стеллаже возле места, где я обычно паркуюсь. – Когда она перестанет двигаться, – Кирилл имел в виду Хонду и  перестанет урчать, – Кирилл имел в виду двигатель, – и выйдет, – Кирилл имел в виду меня, подойди к нему навстречу, не стесняйся и скажи: – Мяо, – это он понимает. Обязательно широко открой рот, он это любит, у тебя хорошая форма, похожа на мою. Постарайся не поднимать высоко хвост, хвосты у нас разные, таких как у меня нет ни у кого из вас. Впрочем, это не очень важно, он меня не перепутает. Ты можешь даже получить завтрак. Но, ты можешь его и не получить, он увидит, что это не я. Но, с другой стороны, когда он подъедет, он посмотрит на эту полку и лучше чтобы он не расстроился сразу... Пусть потом разберется... но не сразу. Потому что если сразу... это очень противно для него, каждый раз, когда он запарковывается –видеть всю эту свалку. А, когда он видит меня, он забывает про свалку. Это важно. В крайнем случае ты все равно получишь свой ужин ровно после заката.

– Чтож ты присваиваешь котам свои мысли? – боюсь этого упрека, просто потому, что пугаюсь упреков. А за истину я спокоен.  Упрек ведь не в поисках истины, а в исходе накопившейся неприязни, которую надо куда-то деть... Было ровно 8 часов вечера. Я вышел из под укрытия недостроенного здания, того именно здания, где я кормлю котов. Я посмотрел на  лежащую перед ним площадь, тоже недостроенную. Она была залита расплавляющим предзакатным солнцем. Таким ярким, что мелкие предметы, лежащие на асфальте были поглощены, и покрытие казалось белым, как поверхность водоема в безветренную погоду. И по этой поверхности асфальта, широкими прыжками летели навстречу мне три черных кота. Они казались даже крупнее, чем в действительности. Они летели построившись кильватером с Кирюшей впереди, соблюдая дистанцию в «один кот». Угол, под которым они пересекали площадку с точность одного градуса вел их к колонне здания за которой я обычно их кормлю. Они обежали эту колонну и сели рядом один возле другого – теперь уже все четыре роскошных,  черных,  с голубоватым отливом кота.  Я взглянул на часы. Было ровно 20.00. Я распахнул свой чемоданчик и достал миску для еды, миску для воды и коробку с котячей пищей из магазина. А, через мгновение три кота с жадностью хрумкали сухой корм. Я отошел к колченогому стулу, стоящему  футах в тридцати в глубине постройки, наблюдая как три кота поглощают ужин... – А где четвертый  – Четвертого не было, Кирюши не было! Где Кирюша, я вертел головой по углам здания... Я не успел забеспокоится... Я почувствовал что мой правый  ботинок вылизывают... Кирюша, почему ты не ешь, спросил я, и он ответил –тртртртртртртртртр тртртртртртртртртр, и так хорошо оказалось на душе, что я забыл где нахожусь...

Коты закончили есть но продолжали сидеть возле общей миски. – Кирюша, – говорю я, – ты ведь остался голодным. Я пошел к миске, держа в руках пакет с едой... Я было уже открыл пакет. Но, когда я взглянул в пустую миску... она не была пустой, там оставалась еда  для Кирюши – ровно  его пайка. – Кирюша не спеша оставил мой ботинок подошел к миске и принялся поглощать свою долю...
 
                ***

Сегодня вечером мы вдвоем с напарником сидели возле лестницы-стремянки прислоненной к стенке постройки. Я на эту стремянку не глядел, потому что был занят компьютером. Вдруг, мой напарник кричит – посмотри, и показывает на стремянку, я поворачиваюсь и вижу. На лестницу, голова к хвосту залезли все четыре черных кота, верхний почти на 27 футовой высоте - стремянка высотой 27 футов и, по 3 фута на кота – все четыре. Так, наверное бывает  только в цирке. Лестница никуда не идет, просто временно приставлена к стене рабочими. Я гляжу и думаю, что их понесло туда. Догадаться не могу. А коты тем временем постояли и начали спускаться. Залезали они легко, это я успел заметить, а как спускаться – начались затруднения! Вдруг, стали неуклюжими. Я вырос на море, так что часто карабкался на скалу. Как карабкаешься наверх – легко, а начинаешь спускаться – целое дело – не знаешь, куда поставить ногу, нашел уступ, не знаешь, выдержит ли, когда ступишь. Пока лез наверх, мышцы были свежие а страха не было и подавно. А вниз – сразу чувствуешь усталость. Не нащупал раз, не нащупал второй, может этого уступа и вовсе нет. 

Вот точно также неуклюже спускались коты, сначала пытались сперва задними лапами – страшно, каждый пытался разворачиваться – еще страшнее... вообщем это было зрелище – видеть неуклюжего черного кота... Кое-как спустились. Я сидел у компьютера и пытался сообразить, зачем, зачем они это делали и не мог. А, напарник сидел на стуле и смеялся. Ты чего смеешься, я спрашиваю, – ты что понимаешь, зачем они это делали. – Конечно понимаю, – говорит напарник. Ты же вчера вечером залез на эту лестницу на руках, почти доверху. А они сидели внизу и на тебя пялились, ты помнишь – Бог ты мой, он прав. Это было представление предназначался для меня...


 В этот вечер, коты проделали то же восхождение еще раз. Уже на второй раз они спускались столь же ловко, как и поднимались. Все четыре. Как сообразительный ученик в классе, остальные все еще пытаются понять, а он уже дергает соседку за косичку. Она визжит. А учитель его поднимает и сражает традиционным замечанием  – Так какой же ответ Ты, конечно знаешь, раз уже за косы соседку дергаешь! В классе нужно соображать головой, а не руками... Словом, и пошел и понес... А малый лишь спрашивает – Так что я должен делать – Отвечать, когда тебя спрашивают. – А малый говорит – 37. A учитель продолжает о том, что что-то нужно и, вдруг, до него доходит, что малый ответил. И что-то происходит. Что-то неприятное, потому что учитель забыл, о чем спросил. А, учитель уже хочет рассказать, что у него 35 лет педагогического стажа, и он бы уже это сказал, но... вдруг почувствовал, что забыл напрочь условие...

Но,  35 лет приходят на помощь. – Ты должен дать полный ответ, начиная с формулировки вопроса и кончая решением!  – Минус сто восемьдесят пять поделить на пять будет тридцать семь, – отвечает малый. – Вот так, – говорит учитель. – Как же я мог забыть – думает учитель.

А коты, все четыре, учась на своем лишь опыте, без подсказок... со второго раза, как-будто они делали это всю жизнь, день ото дня... Причем, каждый по-своему, кто вперед лапами, кто боком. Быстро. Ловко. Плавно...

По мордам я их все-таки не различаю. Даже Кирилла. Тому надо обязательно показать свой хвост... или подойти ко мне, тогда я могу отличить его от других. Коты спускались по протоколу LIFO (Last in First out). Последним слезал Кирилл. Он слезал как человек практически на задних лапах, передними только придерживая тело – лестница была наклонной.

                2.Их было четверо
 
Их было четверо. Четыре совершенно черных, крепко сбитых котенка. Видимо, сразу при рождении их подбросили на огромную стройку, огороженную зеленым забором. Стройку охраняли секьюрити гарды. Каждое утро, сюда приезжали строительные рабочие и работали до вечера, а потом уезжали до следующего утра. Они привозили с собой lunch-boxes, и съедали свою пищу, а объедки сбрасывали в урны, так что съестное здесь было, если поковыряться...
 
В Советском Союзе таких котят топили, и в этом была своя гуманность, потому что маленькие котята без  маминой заботы, образования и тренировки не выживают. Здесь, в Силиконовой Долине  как-то все иначе. Во-первых, котят принимают в котячий приют, кормят, позволяют играть и показывают всем желающим, кто хочет разделить с ними свой домашний очаг. И, когда такие находятся, им отдают котенка, которому сделали все необходимые прививки, лишили возможности размножаться – у гуманизма ведь много особенностей, иногда снабжают купонами на льготное питание. Даже иногда, дают деньги на благоустройствo. Это когда у штата есть деньги. К сожалению, бывают худые времена и денег нет, ну что делать.  Храни Бог эту страну, у которой гуманность тоже своя, но другая.
 
Можно лишь предположить, почему этих котят вместо шёлтера-приюта подбросили на стройку. Здесь много бедных людей, очень много. В шёлтер надо ехать днем, а это потеря рабочего дня. А бедные люди могут, конечно это сделать, но живут они едва сводя концы с концами, как здесь говорят:  to make ends meet, то-есть так и говорят. Отвезешь кота в шёлтер, пропустишь несколько часов работы вместе с оплатой за них  и... концы с концами не сведешь. Но это другая история, так что Храни Бог эту страну, чтобы все, кто не хочет топить котят, смогли отнести их в шёлтер. И, чтобы кто-то другой пришел и дал коту свой очаг. И чтобы штат был в состоянии дать этому человеку на первое время купон на на сто долларов. Это как эквивалентный показатель здоровья общества. Может быть даже лучше чем NASDAQ или DAW JONES, потому что оба эти показатели часто растут, когда люди и коты оказываются бездомными, а купоны на котов исчезают вообще...
 
***
 
Сегодня мы целый вечер так или иначе провели рядом и меня не оставляло ощущение, что Кирилл, глядя на меня, о чем-то думает. Вообще, нас было трое, эмигрант из Фиджи, я – люди и Кирилл – кот.  Эмигрант из Фиджи знал, что я здесь временно, а вообще инженер. Так что он тоже глядел на меня все время как на «гостью из будущего». Иногда мы переговаривались на английском. Но, каждый раз, когда я поднимал глаза от компьютера, я видел, что две пары глаз – Кирилловы и «из Фиджи», как-то одинаково глядят на меня. Я писал в компьютер заметки о коте Кирилле. Напарник «Из Фиджи» об этом знал и периодически отпускал свои замечания по работе, как мне показалось в надежде тоже попасть в заметки. И тут меня вдруг посетила догадка, что безостановочно глядящий на меня кот думает следующее:
 
«... Он смотрит на меня. Я сижу и даже не пошевелился. Он смотрит. Я, конечно все время меряю расстояние. Существует какое-то расстояние, ближе которого никому нельзя. Но этот не подходит. Смотрит прямо в глаза. Все смотрят, это красиво, светло-зеленые глаза. Но видно, что-то хочет разглядеть и не может понять. Что он не может понять? А,  он хочет разглядеть хвост. Я сунул хвост за ящик, ну вот он, смотри! Все хотят посмотреть. Такого хвоста ни у кого нет. Только у меня. У остальных трех братиков тоньше. Когда они становятся хвостами друг к другу, получается вроде общий. Три кота и один хвост. Но я всегда в стороне, потому что их три хвоста, все равно тоньше одного моего. Мы все равны, мы братики. Но у меня такой хвост! Я избранный. Вот этот тоже хочет меня избрать.
***
Солнце ушло. Это хорошо. Когда солнце уходит, он нас кормит. Всех четверых. Он всем нравится. Каждый хочет, чтобы он его потрепал по хвосту. Но кто их будет трепать. Мой хвост намного пушистее. Но, вот теперь я сам подошел, а он даже не пошевелился. Опасность не повышается.
 
Вот Он ловит муху. Эта муха такого цвета как глаза у всех братиков. Но если взять цвет с хвоста и примешать к цвету глаз. Но,  вот Он отошел от меня и подошел к лампе на столе и включил. Лампа разгорелась и муха стала летать зигзагами, еще хуже, чем мышка, которую мы вчера ловили. Это не ночная бабочка, братик ее вчера изловил... и отпустил, к чему она. Опять улетела. Это хорошо, потому что другой братик тоже ее изловил. Эта зеленая муха несъедобная, но много шумит. Вот Он даже на меня перестал смотреть а подошел к столу и не шевелясь глядит как она летает. Я пробовал изловить. Но лапой ее не схватишь, а как махнешь, она начинает свои зигзаги выше – не допрыгнешь. Он вообще прыгать не умеет. Потому что у него вообще нет хвоста. Вот это да! Махнул лапой, как кот... и поднял... ну это у них не когти, в общем разжал не-когти и на стол возле лампы упала муха, едва живая и не может летать, только ползет. Я не выдержал и запрыгнул на стол... больше не ползет...
 
– Вот и спокойно, – опять повернулся ко мне и... опять смотрит. – Вот это да, только надо держаться подальше, Он оказывается ловчий...».

– Может, Кирилл думал что-то другое, но очень близко к этому. Надо сказать, при переводе с одного языка на другой всегда появляются проблемы. Так, при переводе Фредерика Гарсиа Лорка на русский с другого человеческого языка, вышло: «И тополя уходят...», звучит-то красиво, но многие задумались на тему, а куда же они уходят?... но куда?... А вот туда, откуда нет возврата. А фраза эта – обыденная для  для знающих испанский или даже английский.  Даже не поэтическая... Словом,  Кирилл довел мою охоту до конца и зеленая муха ушла...
 

                3.Приручённые


     Трудно предположить, что голова человека, патрулирующего стройку занята бдительностью. Это из области фантастики или психических отклонений. Но, в рецессию на таких маршрутах полно всякого из разных областей. Для меня – это вынужденная прогулка за которую ещё немного платят.

До события о котором речь я всегда обходил свою территорию в одиночестве и думал о своем. В один прекрасный вечер, делая обход, я вдруг почувствовал, что не один. Выйдя из пыли на  заасфальтированную дорожку и пройдя немного, я заметил, что на эту же дорожку – не знаю откуда впрыгнул чёрный кот. К тому времени он, как и его родственники вот уже с неделю жили под моей машиной куда они наладились забираться  через несколько минут после того, как я запаркуюсь. Именно у этого кота был особенно приметный хвост –  в два – два с половиной раза толще, чем у братиков и сестрички. Я подумал, как говорят, в режиме: – о, кот! Первый раз я тут же благополучно забыл о нём, погрузившись в своё. Но, наверное через десять минут, когда кот снова попался мне на глаза, а до конца маршрута было еще долго, я понял, что у меня появился попутчик. 


Попутчик, видимо убедившись, что я не возражаю пошел ко мне ближе, но о дистанции не забывал. Мы пересекли асфальтированную дорожку и, началась пыльная часть маршрута. Кроме меня, кота и  пыли, здесь лежали складированные черные, как сами коты трубы диаметром в полтора кота. Впервые вступив в пыль, кот остановился уже после первого шага и принялся ее отряхивать с лапы. С явным презрением. Словом, видно было, что пыль коту не понравилась. Похоже, он тут же смекнул, что внутри труб пыли нет, так что весь участок он преодолел в трубном пространстве, шагая по пыли только, чтобы перескочить в новую трубу. Но, перед тем, как перескочить, кот оглядывался на предмет: – здесь ли я? – Словом, среди нагромождения труб уложенных в пыли я уже был не один.

Дальше лежал участок неприкрытой земли, даже труб на нем не было. Кот пошел ближе ко мне. Вообще, неприкрытая земля нелегальна для Америки, чего вряд ли знал кот, но ступал по пыли он с чувством брезгливости периодически останавливался и отряхивая ту или другую переднюю лапу.

Мы дошли до конца пыли-грязи и повернули назад... в ту же грязь. Перед самым участком грязи кот, мне так показалось, подошел ближе и заглянул мне в глаза. Как будто бы задавая вопрос: – Ну очень противно, уверен, что надо? – и, не получив надлежащего ответа, все же продолжал шагать вослед. Но, когда я повернул назад, кот снова приблизился и, теперь уж точно спросил:  – Что, еще не понял, что противно? Что-то подобное кот несомненно спрашивал, глядя глаза в глаза. Я мог бы сказать, что таким образом супервайзер приклеил стрипы, то-есть так проложил маршрут, но не хотелось ударять лицом в грязь перед котом за человека, хотя я уже предчувствовал, что сделать это будет трудно. 

Я пошел через пыль назад, чтобы попасть в следующий этап нашего маршрута. Кот внезапно исчез. Он больше не следовал за мной. Я огляделся, пошарил глазами... В пыли, в самом центре каким-то образом оказался кусок фанеры, размером в полтора квадратных фута. Она лежала рядом с тем местом, от которого я зашагал назад в пыль В центре этой фанеры лежал черный кот и наблюдал за моим движением.


Я покинул пыльный участок и оказался под крышей гигантского строящегося гаража. Кажется, на время я отвлекся от кота, но, не успел я пройти и десяти футов – кот возник слева от меня. Он взглянул на меня одобрительно, как бы говоря: – давно бы так. В том, что я ушел от пыли, кот усмотрел шаг доброй воли - так мне показалось. Иначе, почему его поведение изменилось? Иначе отчего неожиданно и никак прежде  кот вдруг приблизился ко мне откуда-то сзади и сбоку. Как-то так, чтобы я его не увидел. Он повторял попытки несколько раз, но всякий раз так, чтобы не оказаться в поле моего зрения. Казалось, это была видимая граница в пространстве, но я уже догадывался, что эта «граница сегодняшнего дня»...

Каждый следующий день, что-то повторялось и что-то развивалось. Минул второй и третий день. Опять, сразу же после корма из маленьких рыбочек и чистой воды, черный кот с огромным хвостом отправлялся сопровождать меня вдоль маршрута. Каждый день что-то прибавлял, причем я чувствовал, прибавлялось в его решительности. Похоже, планы оставались те же. Теперь он не просто путешествовал внутри труб. Кот играл в охоту на меня. Он, пробегал каждую трубу очень быстро и в конце притаившись ждал, когда я его догоню по мерзкой пыли.

Дождавшись, кот как бы неожиданно выпрыгивал на меня сзади из засады и сзади же ударялся мордой в мои ботинки. На прямой контакт глазами он все-таки не решался. Это трудно для котов, как и для людей. Но в грязь, которую я проходил дважды – туда и назад, он не ходил – это для него было категорически неприемлемо.

Как только мы подходили к началу этой пыли/грязи/лужи, кот выбирал местечко на возвышенности и ложился, чтобы следить за моим бессмысленным путешествием  – мало того, что вперед, но и назад. Человек это учит в институте на уроках физики – называется: – Работа по замкнутому кругу равна нулю.  Как до этого догадался кот, не знаю.
                ***
Это был день когда я принял решение, что такому коту без имени никак нельзя. Я  дал коту имя – Кирилл, от американского «кири-кири» на которое здесь отзываются все коты, до сих пор не могу понять – почему,   и одноименно красивого русского, – что-то же эти культуры объединяет...

Вскоре, как раз после того, что я вернулся из бессмысленного для кота и для меня замкнутого круга и пошел в крытый гараж будущего Таргета, Кирилл снова увязался за мной в той же манере неожиданных атак. Он подкрадывался ко мне сзади и атаковал мои туфли, и закончив атаку, отскакивал – словом, как и прежде. Я остановился. И тут, впервые, скорее всего впервые в жизни дикого кота, он не отскочил. Вместо этого, кот Кирилл лег на носки моих туфель, прижал к ним голову и обвил хвостом мои ступни. Я замер. Я стоял неподвижно больше минуты, может больше пяти минут – не знаю.

Я уже догадывался, что коту нужен друг, большой и сильный. Но, я не догадывался, что это так страшно – сделать первый шаг. Первый шаг дикого кота. Я наклонился и прикоснулся к котячей спине. Кот не отскочил. Кота била крупная дрожь! Настоящая дрожь ужаса смелого существа...

                ***

К тому времени я уже хорошо видел, что остальным котам точно также хочется приручить человека, или быть прирученными человеком, не знаю, как они это формулировали. Но, эта дрожь Кирилла при первом контакте. Это был поступок. Все, что смогли позволить себе остальные три кота – лежать под моей машиной, пока мы с Кириллом гуляли... может, чтобы далеко не уходить от корма, который хранился в багажнике, а может...  от невозможности прикоснуться к желаемому, но в двадцать раз большему чем ты сам. Нет, даже не « ...боязнь страны из которой ни один не возвращался...», а страх перед личным опытом, через который ты не проходил. Даже, если проходили другие, даже твои братья, даже на твоих глазах...

                ***

Но, назад к Кириллу. Паркинг гараж закончился, начиналась открытая бетонированная площадка, ее нужно было пересечь, чтобы оказаться в следующем, тоже недостроенном здании. Но, на пороге площадки, Кирилл снова залег. Как-то залег убежденно. Я пытался его позвать. Ни в какую. И тут я вспомнил...

 Еще несколько месяцев назад я стоял на этом же самом месте и наблюдал, как открытую площадку между зданиями пересекали четыре маленьких черных котенка. Они преодолевали пространство в строгом порядке – по одному. Черный котенок, в одиночку быстро мчался через открытое поле, пока не исчезал под крышей противоположного здания. Но как только он появлялся на открытом пространстве между зданиями, сидевшие на строительных лесах вороны хором начинали орать и вся стая массивно снижалась и пикировала на пробегающего котенка. Он не метался а держался на идеальной прямой и двигался с, видимо, максимально-возможной скоростью. Стая ворон выглядела, как немецкие пикирующие бомбардировщики. Но, лишь к тому времени, как котенок исчезал под крышей следующего здания, воронам удавалось достичь земли! И... вороны поднимались в верх на насиженные строительные леса, долго усаживались и каркали друг другу, или друг на друга. Наконец успокаивались и наступала мирная тишина – как после боевой атаки. О противнике говорили, что он позорно и трусливо бежал. И, успокоившись,  атакующие вспоминали былые бои, как на «Голубом Огоньке» при советах...

 И вот, когда на строительных лесах затихали даже воспоминания... в тот самый момент на залитой солнцем площадке между зданиями, появлялся второй черный котенок. И все повторялось в точности, как с первым. Мне казалось, что идет работа по software-у, не такому, как Windows Vista,  а по отлично разработанному, отлаженному и многократно протестированному. То-есть, не по такому, который можно выгодно продать, а потом выпускать service packs, чтобы software начал в конце концов работать... Нет, а по тому, от которого зависит твоя жизнь, когда ты маленький черный котенок и у тебя есть два братика и одна сестренка...      
 
Хорошо, что я это вспомнил. Это было в том же месте и в воздухе стоял тот же шум обсуждения – вороны, на которых прежде я не обращал внимания, вели себя как участники политического форума за круглым столом...  Кот не пошел, он бы пошел со мной, он уже знал, что я его защищу, но не может же кот пересекать это поле полное  вороньей опасности так медленно, как это делает его новый защитник... И я был прав. Я уже знал, что на принятие очень важных решений коту нужен день и ночь...

 И он переспал эту ночь! И, когда назавтра я оказался, в этом же самом проеме под скопищем ворон на строительных лесах, Кирилл не задумываясь пошел рядом со мной! Он шел нога в ногу, так близко от меня, что казалось готов был повиснуть на моем ботинке, если что.  Казалось, что вороны сейчас охрипнут. До этого я никогда не подозревал, что вороны могут так громко орать хором! Но, ни одна не решилась на пике. И, когда до следующего здания оставалось фута три, я наклонился и погладил Кирилла по голове... и услышал знакомое урчание:  – Трррррррррррр. Мы приручили друг друга!

                4. Dutiful
                (conscientiously or obediently fulfilling one's duty.)

Ситуация, когда к моему приезду коты были «на деле» повторилась.  Ну мало ли, что один раз коты отправляясь «на дело», оставили одного из своих дожидаться когда я вернусь. Я так уверенно рассуждал об их договоренности, что можно подумать я в этом не сомневался. Даже верующие в бога сомневаются в его наличии.

День Труда ( Labor Day) для этой строительной компании – не рабочий. Ни шума ни устрашающего движения машин и механизмов, ни... котов. Только охрана. Я приехал днем, как обычно, запарковался возле стеллажа, где меня как-то ждал ждал черный Кириллов брат –  но, на этот раз никто не ждал. Я даже расстроился.   

Я дважды оглядел необычно-пустую стройку начинающегося для меня тоскливого одинокого дня. Тихо, неподвижный воздух. Непривычно. Вдруг, смотрю, из глубины стройки на всех порах ко мне бежит кот. Вид у него был как-будто он только что вылез из кровати. На черной шерсти даже виднелись деревянные опилки и он был явно «не причесан», как уже после ночи но еще до умывания. Похоже, он настолько спешил, что теперь завидев меня, понял что не опоздал и пытается отдышаться... Я взглянул на часы. Было 3.30 дня. Кот прибыл вовремя... Это я на пять минут раньше. Спрашивается, зачем котам производство часов, когда они снабжены встроенными?
Пока кот ел, я стоял неподалеку. Я придумывал ему имя адекватное, как я понимал, его характеру и придумал. Я назвал его Dutiful – послушный, обязательный, совестливый... Просто, с таким числом индивидуальностей, он не мог больше оставаться безымянным. Всякий раз, когда коты идут на дело, они оставляют именно его на дежурстве – не пропустить меня. Может быть не пропустить кого еще? Оставляют кота, который любит играть с бумажками на ветру, и с ночной бабочкой, которую он ловит и тут же отпускает и, если его морде не хватает места в общей миске, потому, что все места уже заняты братиками и сестричкой, а морды – выросли из миски, этот кот садится в стороне и ждет, когда кто-то отойдет. Он не любит, когда надо толпиться. И он не может отказать, когда ему предлагают остаться. Так я думал. Такая у меня была версия на тот момент, но я уже подозревал, что поэтическому коту, имеющему с сегодняшнего дня имя, предстоит раскрыться. Но, я уже знал, что он жестокий и квалифицированный хищник, когда дело касается крыс...
И еще, я уже знал, что наиболее поэтичный кот хочет со мной дружить. Если он вне обязанностей, то всегда устраивается неподалеку от меня. Либо явно развлекает, либо присматривает, чтобы я был поблизости, то есть, чтобы переместиться вовремя, если он оказался от меня  ближе, чем на шаг. В опасной близости.  Хочет контакта и боится прикосновения, чтобы пересесть и опять хотеть, чтобы я к нему притронулся. Что-то мне все это напоминает.
И вдруг... Dutiful, поэтичный и нерешительный, не меняя положения тела, то есть не приближаясь, сильно вытянул лапу и потрогал мой правый ботинок, глядя мне прямо в глаза... и тут же отдернул. Кот, продолжал смотреть прямо в глаза и, видимо, не заметив никакой опасности, снова, не приближаясь, вытянул лапу и прикоснулся к ботинку. Что-то я не припоминаю, что кто-то задел мое сердце решительнее, чем это осторожное касание...  Нелегкая жизнь здесь, немного удач, победа черного полудикого кота над самим собой, над своим страхом. У меня будто ощущение будто я преодолел свой...
В это самое время Кирилл, не отпуская шнурков моего левого ботинка внимательно глядел на братика. Очень спокойно, без признаков ревности, почему-то мне показалось, что они должны быть... я мог проглядеть конечно... но все прочие реакции вполне человеческие, кажется не все... мне показалось, что чувство благодарности тоже другое, чем у человека, но я могу идеализировать то, что мне хочется увидеть у живого существа и никак не удается...
Я встал со стула, и пошел к компьютеру.  И оглянулся. Три кота, окружавшие мои ноги оставались там, где они сидели. Но, теперь вместо меня на стуле восседал Кирилл, который запрыгнул в следующую секунду, после того, как я отошел. Коты смотрели на Кирилла почти также внимательно, как на меня несколько мгновений назад...
*
Человек, который научился спать на гвоздях, обливаться ледяной водой, тренирую смелость, может смелым и не стать. То есть подлежит ли смелость тренировке? Рожден ли ты трусом? Откуда все это? Или это нечто данное тебе при рождение. То-есть, человек собирает компьютер из купленных деталей и заложил в него процессор с низкой скоростью – ну, просто был на распродаже, а когда запустил, видит, что он медленный. И, тогда, потом пытается программными методами заставить компьютер работать так же быстро, как у соседа, который потратился на быстрый...
                *
После какого-то небольшого времени общения с котячим семейством, мне стало казаться, что от людей они, во всяком случае психологически – мало отличаются. У них другие периферические органы. Глаза и лапы , зубы, пасть и хвост. Мне стало казаться, что процессор  у котов такой же как у человека. Они настолько же интеллектуальны, как и человек. Тот же мозг, но отключены некоторые драйверы. Зато подключены другие. Если коту надо что-то сообразить или чему-то обучиться, он делает это с не меньшей скоростью, что и человек. Чувствую, что делаю реверанс человеку. Просто, не все, что нужно человеку, нужно коту. 
На самом деле, человеку ведь не нужно охотиться на крыс впрямую, вот у человека и нет таких совершенных когтей. Зато, человеку нужно убивать крыс и человек придумал крысоловку... – ну разве это охота? – Крысы туда редко попадают... лишь неопытные. А по словам Джозефа, который наблюдал, как Dutiful охотился за матерой крысой... у нее не было шансов на жизнь, а у меня чего-то другого, чтобы пересказать то, что я услышал от Джозефа...
Здесь в школе английского для эмигрантов из России, предлагают такое сочинение: В чем разница между американским менталитетом и русским. Возможно, они имеют в виду советский, не знаю, тем более не знают учителя. Но, тема сочинения серьезная. Тема о том: – за что ты готов отдать жизнь? --известна каждому человеку из рупора советской школьной системы. На него отвечали на школьных сочинениях все те, кто решался брать эту вольную тему. Тема популярна и здесь в штатах. Но, здесь есть второй вопрос: -- за что ты готов убить? Советскому ученику он никогда не задавался. Американец же его понимает очень хорошо и буквально. И, понятно чтобы вопрос имел право на существование – должно быть другое право – на обладание оружия. Вот в чем разница. Фундаментальная. Право убивать.

Я как-то прочел рассказ «Дождь» Сомерсет Моэма, в общем-то все остальные его рассказы тоже. И прочтя, был наполнен духом разоблачения миссионеров насильно насаждающих католицизм островитянам. Мне повезло. Под рукой оказался человек – бывший эмигрант из Фиджи. Ну, просто вовремя. Я спросил его: – Хоть что-то хорошее миссионеры сделали для островитян? Назови хотя-бы одно! – Да, – ответил он. – До них убийство человека не считалось преступлением на острове.


                5. Как это по-русски?

В очередное воскресное утро в половине восьмого утра, на стройке меня поджидали все четыре кота. Ведь еще несколько кормильцев включились в эту котячую сагу. Я это установил, взглянув в миску и «там было». Чуть-чуть, но было. Я досыпал пищи, после чего коты все это поели, вместе с тем, что «там было» до этого – вылизали опустевшую миску. Все это  можно было есть,  но в режиме... как дети, не голодные, но под сказочку доедят.

Поели. Кирилл долго и упорно меня гладил от шнурков до колен. Я его тоже потрепал по хвосту и голове. Собственно, это ему было нужно, как будто он спрашивал: “Are you OK?” и ждал подтверждения и заодно выяснял главный вопрос: “Tы меня все еще любишь?”. Ну, это я перевел поскольку я как-то услышал от Волшебника: “Любовь- это теорема, которую нужно доказывать всю жизнь”.  Потом, все ушли досыпать, все кроме Dutiful. Собственно, он тоже прилег, но в тридцати футах от меня на строительный ящик, убедившись что я включил компьютер и мое место на сегодня, в основном, определено.

Здание было не достроено. Недавний дождь протек на бетонный пол первого этажа, где мы располагались, оставив озера луж, которые теперь будут сохнуть долго – прямое солнце сюда не проникает. Моя машина была припаркована по другую сторону от огромной, размером с маленькое озеро лужи. Я всегда подхожу к машине, когда иду на обход. Я запираю там мой лаптоп. А когда возвращаюсь с обхода, забираю и возвращаюсь на свое место ... возле кота. Делаю я это, чтобы не украли. Я охраняю стройку стоимостью миллиард долларов, но это не мои. А лаптоп мне подарил мой сын – и это стало быть мой и его тоже кто-то должен охранять.
 
Сегодня, чтобы не обходить лужу всякий раз, я положил через нее деревянную доску, футов двенадцать длиной, ну чтобы по морю, как по суше. Когда я прошел через эту доску в первый раз, я естественно не подумал, что Dutiful потерял меня из виду. Я это понял по возвращении с обхода. Когда я достал из машины сумку с лаптопом и подходил  к доске через лужу... на середине доски...спал с одним открытым глазом Dutiful. Он был вытянут вдоль узкой доски так, чтобы вода из лужи к нему не прикасалась. Обнаружив, что я приближаюсь, кот освободил мне место на доске, убедился, что я прошел к своему столу и снова взобрался на наблюдательный ящик.

В свой восьмичасовой день, я пересекал эту доску не менее восьми раз в каждом направлении. И столько же раз  Dutiful повторял свое перемещение,  как превосходно вышколенный слуга. Здесь была загадка. Его не школили. Dutiful был методичен до степени, какой я не встречал среди людей. Ни в жизни, ни в книгах. Уже несколько месяцев он был у меня на глазах.

... Мой рабочий день кончался. Я упаковал лаптоп, кофейные принадлежности, и с сумкой через плечо двинулся через доску над лужей к моей машине. Уходя, я взглянул на Dutiful – тот не пошевелился когда я проходил мимо. Я перешел через лужу по доске, и, уходя из поля зрения Dutiful направился к своей "Хонде". Но, забросив поклажу в машину, я пошел к своему месту опять, что я делаю всегда, чтобы проверить, не забыл ли я что-то случайно. Dutiful лежал на возвышении, но не на том, с которого был виден мой рабочий столик. Он взобрался на груду древесно-стружечных плит в непосредственной близости от доски через лужу. Я подошел к доске и чуть не обомлел.

В самой середине доски лежала пластиковая миска от fast-food-a. Я стоял рядом совершенно ошарашенный.  Dutiful, который наблюдал меня восемь часов подряд не имел ни крошки еды ни капли воды. Остальные коты ведь спали... Я же не догадался до простейшей вещи. Не хватило мозгов! Кот был вынужден сформулировать всю ситуацию, заодно обдумав язык, на котором человек будет в состоянии понять кота. Это он все сделал, не я...

Я пошел к доске, подхватил миску, выставленную котом на мое обозрение, вернулся к машине, наполнил ее из мешочка с котячьей едой, из багажника... Кот по-прежнему сидел там, где я видел его последний раз. Я поставил миску на край стопку древесностружечных опилок (playwood) и снова пошел к машине по дороге взглянув на кота – тот усиленно поглощал содержимое…

                6. Маленькая Кошечка

Не я начал кормить котов, Joseph начал. Поначалу я даже отказывался. Но он меня уговорил. Просто, ему понадобились два дня отгулов. Оставил пищу в кульке и попросил меня покормить котов. Это уже после я купил для них большой мешок сухого корма в виде маленьких рыбочек. Вообще, я поначалу установил из каких мешков вкуснее. Я покупал маленькие мешочки и скармливал котам, пока не нашел, от какого они балдеют. И я купил большой, с таким же рисунком, что и на малом. Похоже – вкус у котов был одинаковый.

Семейство диких котов. Один из котов был – кошка.  Она была почти вдвое мельче котов. Joseph ее недолюбливал. Joseph обычно насыпал пищу в миску, а в другую миску наливал до краев молока. Так, с двумя мисками, наполненных до краев, он шел к фонарю, бросавшему свой свет на асфальт. В этом свете котам предстояло есть. Разместив миски, Joseph быстро шёл к своему ВЕНу, запрыгивал в водительское кресло и прилипал к окну, наблюдая как коты едят и пьют. Joseph всегда сменял меня в одиннадцать вечера. Поскольку он приезжал заранее, в 11 я уже мог «стоять на хайвэе», но что-то меня удерживало? Joseph – наблюдал котов, а я наблюдал Joseph-а.

Joseph – несомненный персонаж. Коренной американец, , богатый человек еще недавно, еврей и антисемит одновременно, работающий на унизительной работе по ночам, сидел в своем ВЕНе и по-доброму улыбался, успокоенной и расслабленной улыбкой, которую я не мог расшифровать. Но, я чувствовал, что какое-то успокоение разливалось во мне, когда я смотрел на улыбающегося Joseph-а, тоже не  понимая почему.

Joseph шел покачиваясь с двумя мисками, окруженный кольцом поджидающих и суетящихся котов среди которых была маленькая кошечка. В отличии от остальных родственников, она вовсе не суетилась. Ее пасть была широко раскрыта, при этом, она шипела, что напоминало змею. – Ты смотри, чего она шипит на меня? – обижался Joseph. – Я же ее кормлю!

И я посмотрел. Маленькая кошечка на самом деле походила на шипящую змею. Маленькие невыразительные глазки. Черты мордочки почти неразличимы на черной основе и при слабом освещении. Лишь то, что было видно отчетливо и сверкало внутренним светом – была широко раскрытая красная пасть и огромные белые зубы, они были острые, как бритва – это как-то ощущалось, даже прикосновения не требовалось. Но, если такие зубы прикоснуться к твоей коже, понадобиться идти к врачу и делать 40 уколов от бешенства. 40 дней ездить к врачу – это я помнил ещё с детства – этим меня пугали взрослые.

Однако, что-то меня в этом привораживало. Что-то мне это напоминало, но что я вспомнить никак не мог... пока меня не осенило! Я вспомнил! Я вспомнил свою жену ...  в двадцатилетнем возрасте. Красивая женщина, с неправдоподобно большими глазами, с абсолютно покоряющим смехом... нашему ребенку было 3 месяца и он часто чего-нибудь требовал, а я был убежден, что следовало заняться его воспитанием пока не поздно... и я настаивал... и тогда, у жены тускнело лицо, она не то чтобы смеяться – даже улыбнуться не пыталась, у нее мгновенно вдвое уменьшались глаза и она становилась некрасива.

 Активно некрасивое лицо! Как я этого сразу не заметил, что она некрасивая? И, она совала ему грудь пососать, благо, что молока было в избытке. – Она шла по линии наименьшего сопротивления!... несвоевременно! ... не по-часам!... потакая!... вызывая! – думал я, пытаясь справиться с приливом собственного негодования... Мне становилось жаль свою загубленную молодость. Единственно, что меня спасало – мне становилось нехорошо до такой степени, что нужно было что-то предпринять уже более сильное, чем анализ моего положения на уровне – насколько она неправа...

 И тогда ко мне приходило спасительное воспоминание. Мне было 16 лет. Я стоял рядом с моей мамой на лестничной площадке и соседка жаловалась ей же  на меня: – Сегодня он со мной не поздоровался, а завтра он меня зарежет. – Это я слышал в тот период своей жизни несколько раз и даже в разных районах страны. И все по отношении ко мне...

 – Кто-то как всегда подсовывал мне подходящее воспоминание...– Я еще раз для проверки взглянул на Маленькую Кошечку и сказал Joseph-у: – Маленькая Кошечка – мама. У нее где-то котята. И она не шипит. Просто она учится произносить мяо. – Joseph скептически пожал плечами...  Через неделю Маленькая Кошечка также скалилась, сопровождая Joseph-а с мисками, но при этом произносила общепринятое мяо без всякого иностранного акцента. Но, выглядила она по-прежнему шипящей. Людям ведь тоже не  всем дано «хорошо улыбаться». Здесь многие даже тренируются. Трэйнинг для улыбки. Натренировавшись, выходят на люди. Но получается оскал – grin у всех, кому которым нужна тренировка... Улыбка скорее всего – состояние души.

                ***

Длина маршрута по которому я обхожу стройку – 1.6 мили. По асфальту и по бетону, по строительному мусору и просто по пыли и по болоту, под открытым небом, то есть под дождем или под солнцем, один из которых, как известно мочит, другое причиняет головную боль с гарантией... Человек ко всему привыкает и вскоре перестает обращать внимание. Лишь вернувшись домой слышишь от жены, что ты в грязи. Потом жена привыкает и перестает замечать сначала грязь, или тебя...

Коты! Вот это люди, подумал я дня через два после того, как начал их кормить. Я даже сказал Joseph-у: – ты отучишь их охотится.  Joseph сказал:  – Пусть побудут счастливы сколько получится. – У него была своя философия благоприобретенная в Catholic School. Это отдельная тема. Еврей с очень характерной внешностью, который прошел через  Catholic School с 1950 до 1961 года. Это «что-то с чем-то». Несомненно, там над Joseph-ом хорошо поработали. Даже сегодня в 21 веке он сравнивал Израильтян с немецкими фашистами и прочее, от чего Catholic School уже отказалась, но у Joseph-а уже не было времени скорректировать. Особенно он звучал убежденно, отождествляя израильтян с фашистами, когда речь шла о Палестине. Но, это была скорее школа, чем убежденность. Когда я спрашивал Joseph-а, есть ли у него план, так как-же Израильтянам защитить своих детей, когда их пытаются подорвать, тот сразу-же становился мягче: – ну не знаю...

Ну с убежденностью мне повезло. Я увидел, как она формируется. К тому времени  Joseph уже кормил котов больше месяца. На смену он приезжал за полчаса, минута в минуту. Останавливал свой визжащий VAN, здесь тоже проглядывалась школа, в которой я не учился. Приезжающих минута в минуту ко времени, это я встречал, но минута в минуту за полчаса заранее времени, не звучит, даже для опытного человека. Его ВЕН , визжащий, потому на нынешний инком не больно отремонтируешь.

Лет десять назад Joseph имел прибыльный бизнес  -- ресторан и магазин в центре Силиконовой Долины. Все это находилось очень близко от огромной хайтек компании, так что в обед ресторан трещал от посетителей. Компания неожиданно для Joseph-а вышла из бизнеса, кроме того началась жестокая рецессия. Присутствовали ещё несколько обстоятельств типа
«пришла беда – отворяй ворота» и почти семидесятилетний Joseph вместо планируемого и нетерпеливо ожидаемого обеспеченного отдыха очутился в секьюрити в ночной смене.

  *
Итак, когда Joseph кормил котов, я подошел... ну просто поглазеть. Просто, как они едят. Это было занятно – из одной миски, глядя чтобы братец не остался голодным. Если тот по какой-то причине в момент кормежки отсутствовал, видимо они знали, что по уважительной причине. Просто причину уважали. – Ишь ты, все коты как коты, к миске поспевают, только этого нет. Ему видишь ли еду в постель подай и еще его поджидай, пока он соизволит... Но нет конечно, это для людей, не для котов. Человеку понадобилось Христианство, чтобы понять, что себе подобных не следует уничтожать... без причины. Так он теперь придумывает причину, makes a case. Если с первого раза не сделал, пусть идет и делает второй, третий...

Я покормил котов. Они сгрудились вокруг одной миски так что четыре морды с трудом там помещались. Потом, они все четверо также мирно пили воду – я принес им фильтрованную воду из дома. Потом, я взял свой детех и радио и пошел по  маршруту. Светила полная луна, было тепло и сухо. Было так  красиво, что если бы не  обязанности, я бы что-то написал. Но, обязанности были...



                7. А я тебе говорила...

Наши дежурства вдвоем с Кириллом  продолжались, Прошло уже недели три. Каждый раз, когда мы патрулировали, остальные три кота охраняли мою припаркованную машину. Один сидел под машиной, другой – на асфальте прямо возле багажника, а Маленькая Кошечка – на теплом радиаторе. Радиатор остывал, но Маленькая Кошечка продолжала сидеть.

Первым кто решился пополнить нашу с Кириллом компанию по обходам территории – опять таки была Маленькая Кошечка. Она как-то вдруг присоединилась. Ко мне она приблизиться не спешила. Плелась за нами где-то в футах сорока, не ближе. И видно было, что она не возражает подойти ближе, но пока, вроде незачем. И все-же, с каждым днем наших путешествий на троих, она становилась смелей и это расстояние сокращалось. Смелей – это не удачное слово, скорее – благосклонней.

После того, как Маленькой Кошечке захотелось урезать дистанцию между нами шагов до пяти, она принялась мяукать на меня , а может,  на нас с Кириллом обоих. Вид у нее был такой же, что еще недавно пугал Joseph-a. Я, конечно, пытался понять, что она от меня хочет. Но, то-ли не сильно старался, то-ли бывают люди, сколько не старайся, все без толку – это я о себе. Не доходя до “Вороньего Аэродрома” Кирилл ложился на бетон. Он уже знал, что может преодолеть полоску бетона даже на малой скорости, но зачем. – Вернется, –  думал Кирилл обо мне. Это я проверил несколько раз, по-просту возвращаясь по другому маршруту и когда приходил снова, видел кота, терпеливо ожидающего, когда я вернусь. Это как у людей – чем увереннее в себе, тем меньше сомнений, что кто-то думает иначе чем ты... Итак, Кирилл ложился, а Маленькая Кошечка высоко задирала хвост, поближе подходила ко мне, заходила чуть вперед, и оглядывалась на меня... как будто указывала мне дорогу... Это я сразу догадался.

А на следующий вечер... что-то произошло, потому что Кирилл сел не на выходе, а на входе первого гаража.  Я прошел уже не менее 30 футов  и оглянулся. Кирилл сидел все в той-же позе, как свечка на фоне розового закатного неба. И по его позе я понял, что так он так и собирается сидеть. Его вид говорил: – Иди! И, лишь я повернулся, чтобы продолжить обход, я увидел Маленькую Кошечку, уже стоящую впереди меня с высоко поднятым хвостом. Ее мордочка была направлена вперед, а голову она повернула ко мне в ожидании: – Ты уже идешь?  И я пошел за ней. Собственно, я пошел по своему маршруту, это только со стороны могло казаться, что я пошел за ней. Вот, подумал я – вроде как моя жена – ей тоже нужно быть во главе мероприятия.

Я дошел до конца своего маршрута, и повернулся назад. Маленькая Кошечка не сообразила, что у всего есть конец, и продолжала двигаться вперед, оглядываясь и, как бы приглашая меня продолжить. Так я во всяком случае думал. Я продолжал идти назад – туда, где по моим расчетам меня ожидал Кирилл. Уже из-за спины я услышал Мяо... мне послышались нотки сожаления и разочарования в этом затихающем Мяо. Но я продолжал идти к базе...

Кирилл сидел в той же позе, в какой я его оставил. Но, как только я приблизился,  вместо того, чтобы обрадоваться и потереться носом о мои ботинки, как это бывало обычно, взглянул мне в глаза и, как мне показалось, задержал взгляд. Но, может быть мне только показалось...

Так мы и жили по этому сценарию еще две недели. Никакого прорыва, только мелкие доводки протокола. Иногда Кирилл покидал свой временный пост в начале гаража и прогуливался с нами. Но, последний участок пути мы проделывали с Маленькой Кошечкой. Но, как всегда, в конце, где мой маршрут заканчивался, она пыталась уговорить меня идти дальше, но меня и так доставали мои обязанности. И я всегда поворачивался, и уходил назад под громкое и затихающее, но не умолкающее  мяу.

Как-то в конце второй недели, поздним вечером, я сидел у компьютера под дырявой крышей будущего очередного гаража, я и три кота. Маленькой Кошечки почему-то не было в этот вечер. Было безветренно и довольно тепло. И присутствовало какое-то беспокойство. Ну, вроде все привычное общество в сборе, а единственная лэди отсутствует.

Вдруг, в проеме недоустановленной двери появилась ее маленькая мордочка. Она взобралась на площадку и пошла прямо на меня. Она смотрела мне в глаза. – Сейчас накормлю, –сказал я.  Но, она повернулась головой к темному углу здания, где были аккуратно сложены новые трубы диаметром инча в три, еще раз оглянулась и посмотрев мне в глаза,  уверенно зашагала в направлении к этим трубам. Ну, здесь сомнения уже не было. Она попросту мне говорила: – следуй за мной. Я – проследовал...

Возле труб я увидел четырех маленьких котят! Они были по-видимому месяца полтора от роду, Они были очень красивые, чуть разные, но в чем-то одинаковые, совершенно изумительные создания. Маленькая Кошечка стояла возле моих ног и несомненно упрекала: – «А что я тебе говорила? Ты так и не понял. Вот они!» Но, это ничего. Я был совершенно неподвижен и ошарашенный. Мне было стыдно...

Стоял теплый и безветренный вечер под полной луной. Она выбрала этот вечер и привела свой выводок. Весь, целиком. Я уже догадался откуда – где она их прятала. Это было в полуторах милях отсюда, между последним детексом на моем маршруте и высоким деревянным забором, внутри отгороженного хранилища ценных материалов. Следовало пойти за ней всего два десятка футов и перелезть через дополнительный забор, за который у меня не было доступа. Но, она справилась сама. И, теперь привела весь выводок к человеку, который был несообразительный, но которому можно было верить... после того, как он сообразит.

Я пошевелился и, мгновенно вся стайка впрыгнула в узкие отверстия черных труб – каждый в свою и все скрылись внутри в полной безопасности. Маленькая Кошечка стояла возле меня с полным доверием ожидая, когда я покормлю ее. Она слопала полную миску. Ни один из стоящих рядом братьев не решился присоединиться. Они как и я находились под влиянием торжественного момента – и как здесь говорят в Америке: – чего-то большего, чем ты сам, – так я это понял.

                8. Охота за Пушистиком

Маленькие котята быстро подрастали. Как только в офисе компании обнаружили, что число котов на территории больше допустимого, заработала бюрократия – стали принимать меры. Наименование мер конечно не публиковалось, но было «много признаков».

Компания торжественно объявила, что спасибо, котов кормит теперь будет Она, и действительно, кормила вовсю. Теперь, под бетонным перекрытием недостроенных офисов, в нескольких местах одновременно можно было найти сухую пищу для, наверное, 50 котов.

Но, как только офис компании взялся за дело, престиж котов необыкновенно повысился. Многие гарды, кто раньше и не глядели в их сторону, стали приносить котячую пищу из дома и сообщать об этом, почему-то мне. На самом деле, офисная дама, которая заведовала кормлением, ни в субботу, ни в воскресенье не приходила. Но про weekend она не забывала и в пятницу вечером в каждое возможное место эта дама доставляла огромный запас пищи.

Теперь, этот «Вечный Хлеб» можно было найти в избытке в любое время и в самом неожиданном месте. По мере развития офисной активности, все лучшее, что присуще людям в, как правило, скрытом виде, принялось открываться. Похоже, теперь многим было стыдно не кормить котов, ну как если бы голым выйти на улицу --   public indecency (публичная непристойность).


Жена, раструбившая в офисе, где работала, что имеются какие-то необыкновенно красивые котята на какой-то стройке, где ее муж работает, начала получать заказы на котенка. Это усугублялось  тем что Х-mass (Кристмас) был на подходе. События развивались медленно, как всегда, когда моя жена что-то навязывает людям от необыкновенной чистоты сердца и готовности доставить котенка чуть-ли не на тарелочке с голубой каемочкой. Жена даже была согласна завести маленького кота в дом будущих хозяев, живущих в другом городе. И все это в свое свободное время... Надо сказать, если люди слышат насчет «совершенно бесплатно», да ещё в «своё свободное время», начинают подозревать наихудшее – даже русские, которые сильно отличаются от Американцев, становятся Американцами в этом вопросе в первую очередь.



Понятно, что та часть, которая называется – «изловить», досталась мне. И вот, с клеткой и всякими вкусностями, я прибыл на стройку с целью изловить Пушистика. Самый-самый и необыкновенно красивый пушистый, как одуванчик и имеющий форму одуванчика, серо рыжей окраски, но без пятен. То есть, если смешать черное, белое и красное в самой фантастически-верной пропорции и нанести на одуванчик... а потом добавить где-то в центре живые и большущие карие глаза – получится Пушистик. Правда, мне рисовать не следовало, а следовало его изловить и в клетке доставить домой. Остальное выпадет на долю моей жены...

Первым, кого я увидел выйдя из Аккорда, был кот Кирилл. Пища его теперь, похоже, не интересовала никак. За два воскресенья он привык, что увидит меня... именно в воскресенье... именно в половине восьмого утра. И, как только я появился из машины, Кирилл принялся меня обвивать, за ноги. Вторым, кто попался на глаза  был Пушистик. И вот  удача, никого больше! Я установил клетку, и положил курятину в миске на дно. Никаких моральных проблем не предвиделось. Но, это было  то, что я предполагал.

Первое что произошло в реальности, в клетку вошел Кирилл, уверенно и с удовольствием. Я его тут же и отогнал, но поскольку это произошло впервые в истории наших отношений, Кирилл удивился. Я никогда прежде такого не делал, так что мне повезло – я увидел как Кирилл удивляется. Мне стало стыдно.

Пушистик даже и не подумал чтобы так запросто залезть в опустевшую клетку, а Кирилл все еще не думал, будто что-либо не для него. И я сдался и вытащил из клетки куриную ножку и протянул ее Кириллу. Я положил ножку в пяти футах от клетки. Клетка была наполнена куриными ножками и вход был свободен, но Пушистик на них не польстился, а стоял возле Кирилла с текущими слюнками. Кирилл, ловко разделил ножку пополам и отдал вторую половину Пушистику. Так просто, зубами. Именно этому я недавно научил Кирилла. Научил за две встречи. Делиться с младшими. Это уже было как State Regulation в дикой природу. Как социализм в Америке.

За два дня, годовалый дикий кот был приучен делиться с маленькими. Никто его не наказывал, он просто усвоил с первого раза, что мне не нравится, когда он ест, а рядом ребенок глотает слюнки. И, уже на второй день он позволил котенку есть из его миски – морда к мордочке. Кота ведь нельзя заставить. Что-то им двигало, чтобы поступать в соответствии с моральным кодексом человека будущего, не знаю... Словом, моя охота за Пушистиком  провалилась со старта!


                9. Недоевшие – перекормленные.

Человеческое общество в целом очень бестолковый организм. На прошлой неделе оффис повторил свою записку: – Не кормить котов! – В более настоятельной форме. Эта записка была адресована всем гардам без разбору. У таких записок есть социльный оттенок – не то чтобы «всем-всем», а как-то безымянно, как бы эквивалент – все вы для нас идентичны... Эту записку прочитал в том числе и я.

- На этой неделе вместо циркулярной записки, пришла записка-требование непосредственно мне. Но эту мне прочитать не удалось – мне ее зачитал Joseph – позвонил по домашнему. Я уже около месяца  не кормлю котов. Я успешно прошел интервью на позицию инженера и сразу же перестал ходить на стройку – отходил к началу работы. В основном, потому что работа в секюрити «запечатлевается на лице», то есть ты выглядишь как секюрити и надо было прийти в себя... Конечно, инженерный контракт может быстро закончиться, но за месяц заработаешь как за год в секюрити... Однако, котов я не забыл и поработав над проектом неделю, я в выходные поехал на стройку "Таргета"... 

Я легко нашел тот навес,  где котов кормят. Стояла неприятная погода, шел дождь, потом прекратился и начался снова. Под навесом недостроенного здания были лишь колонны и лужи. Полусвет, полу темень – словом,  невесело. Вдруг, ко мне подошли два кота – Dutiful и его столь же красивый брат. Подошли как-то неожиданно. Они глядели на меня с расстояния 3 футов, смотрели, смотрели, как будто сомневались и... неожиданно, глядя мне в глаза замяукали.

Они вели себя так, будто давно не кормлены и просят пищи. – Что? Вас не кормят? – спросил я, – а потом ... подумал, очень уж вы смахиваете на перекормленных.  Вообще, они выглядели... как две черные пантеры после сытного обеда. И я пошел в сторону, где офисные дамы обычно располагали миски для котов. Был поздний вечер. Но, я легко обнаружил. Миски были на нужном месте, доверху наполненные. Я подошл к ним и снова взглянул на котов, а потом отступил на пару шагов от миски.

 Явно подумав, коты подошли и принялись усиленно есть, как будто бы я указал им на заветный клад пищи, а до этого они, якобы, не знали. Знали, конечно, они выглядели прямо-таки на пути к американской мечте, или к ожирению? Я ведь никогда не кормил их настолько вдоволь. Ничего общего с удовлетворением чувства голода. Типичная ностальгия по общению с друзьями. Я пошел прочь. Коты бросили застолье и проводили меня до самой машины...


                10. Черная тень


Меня захватил инженерный контракт со всей напряженкой связанной с ним. Была жестокая рецессия. Был маленький коллектив и владелец компании, который хотел оценить не поступил ли он опрометчиво в связи со мной и каждый из окружающих инженеров отвечал ему на этот вопрос, похоже ежедневно, заваливая меня перед этим массированными «ненаводящими» тестами. Ежеминутно ощущал что пытаются «вывести на чистую воду». Причем, делают это судя по всему хорошие люди. Все это не помогало мне,  так что я вымотался вдвойне за первую неделю.

 В начале второго weekend-a, я услышал по телевизору подключенному на местные новости – оказывается, моя жена любит смотреть, это... я услышал, слегка обеспокоенный голос диктора, приукрашенный поставленной улыбкой, что строительство «Таргета» (того самого) –  могли остановить в любой день. Я уже знал, что компания-владелец территории – подала на банкротство. Ещё при мне приостановленные объекты начали заколачивать щитами с картинками... – Охрану сократят а строительство заморозят, – думал я. 

– А теперь  и вовсе хорошая новость, – сказал диктор, – наш самый большой в северной Калифорнии магазин «Таргет» несмотря ни на что будет сдан на этой неделе!  – А самая хорошая новость – это произойдет прямо сегодня, в Субботу в шесть часов вечера!

Оказывается, об этом было известно уже больше недели так что жители готовились. Все было разрекламировано широко. И главное, при открытии практически все товары должны уйти зa полцены. Итак, сегодня в Воскресенье, в преддверие толпящихся праздников... и Thanksgiving и Halloween и X-mas (Рождество). Вообще, когда в тяжелую рецессию все уходит за полцены – это очень плохо. Но, если цена полная – ничего не продастся вообще. Снова, плохая и хорошая новость  идут  рука об руку...

Я почти бессознательно принялся что-то искать и когда понял, что я ищу мешочек с пищей для котов, сознание полностью вернулось и я вспомнил: – Если что и осталось, то в багажнике Хонды... на паркинге. После этого я взглянул на часы – до открытия Таргета оставалось 30 минут. – Потом багажник, – подумал я, запихивая в сумку рыбные консервы – тюна в масле, тюна в воде, тюна в соусе... рыбные консервы жена не есть – все моё!

Через час вот с такой кашей в голове, я впервые ступил на паркинг нового, огромного как город, «Таргета». Как только я там оказался, у меня  сразу зарябило в глазах и заныло в голове. В потолок были вмонтированы какие-то светильники нового типа. Они освещали пол и толпу на полу. Было так ослепительно и, самих светильников было так много, что люди, идущих под ними вовсе не отбрасывали теней и потому казались нереальными.


Под этим обильным и ярким светом, не оставляющем теней, бесшумно стартующие автомобили тоже казались нереальными... Я вспомнил: – Ты глуп, сказал Воланд. – Представь себе землю, с которой исчезли все тени... И я представил. И, я увидел. Сплошную тень света. Автомобили, бесшумно стартующие, теперь не отбрасывающие тени. Боже! Их же нельзя поначалу даже заметить, как они... стояли, стояли, и вдруг, начинают двигаться... – Это главное – не сидеть под автомобилем в момент старта... – Коты, – подумал я и понял, что со мной уже давно что-то неладно!

И, как-бы в подтверждение, я увидел крошечную тень, где-то в другом конце паркинга! –Ага! – Агрессивно подумал я – без тени не обойдешься! Где-то они все-таки пропустили. Свет не перекрывался и все! Бога не обманешь... И тут я почувствовал, что тень – черная и тень движется! Крошечная глубокая тень уверенно двигалась в моем направлении. И я взглянул на мраморные плиты пола. То тут то там, я приметил куски брошенной пищи. Это были в основном сладости, надкусанные и брошенные кексы, вовсе не надкусанные, но тоже брошенные. И эти кексы, пирожные, булочки, мороженные – наверняка брошенные детьми, которые переоценили свои возможности в это черное Воскресенье, в это сладкое Воскресенье...

Вдруг я почувствовал радость, спокойствие, которого я не ощущал уже давно ни днем ни ночью. У меня чуть не полились слезы радости, как от раны, которая долго и безнадежно болела и вдруг... неожиданно перестала. Почему мне так хорошо? Коты, коты не пропадут! Они пережили блокаду стройки, они выросли «под вороньими аэродромами» и воронам не удалось их заклевать. Они дождались нас, кто кормил их месяцы! Мы уйдем, но коты не останутся голодными. "Таргет" прокормит. Дети будут участвовать в гонке за «Американской мечтой» – будут есть эти пирожные и булочки и объедаться и переедать и ронять их на мраморные плиты плазы.

Дети будут толстеть, но и котам – не голодать! Я было уже забыл, но снова вспомнил о крошечной тени, медленно передвигающейся из дальнего конца паркинга в моем направлении. Что-то меня прервало... ах да, сладкие кексы! Я опять всмотрелся в глубину паркинга, никакой тени там не нашел и вернул свой взгляд поближе к радостным кексам... Тень... тень была возле одного их них. В двадцати футах от моих ног! Тень, замерла возле одного из сладких булочек, так мне показалось...

... Это была вовсе не тень. Это был черный и любимый кот Кирилл. Издалека, я увидел, как он деловито поедает эту булочку, и вдруг... он поднял голову и взглянул в моем направлении и замер, и уронил кекс! И подбежал ко мне, обвил ноги и крепко прижался и замер, словом, горячо обнял и стоял прилипший к ноге не шевелясь...

Потом, мы пошли к моему «Акорду». Я достал банку тюны, нож. Открыл, зачистил края и поставил на выходе гаража перед Кириллом... Видимо, это было вкусно, Кирилл ел 15 минут. Красиво и грациозно... Я представляю, какое облегчение поесть тюну в масле после переслащенного кекса. Потом я налил Кириллу воды в миску, которую я все ещё держал в багажнике, не решаясь выбросить. Потом, я сел в машину и подключил компьютер... Кирилл лег у колеса и бесстрашно... задремал.

Что бы не случилось, коты прокормятся! Их не отловишь. «Таргет» прокормит. Но, "Таргет" может также обанкротится... Нет! Тогда Америка обанкротится! А она будет жить! 



Конец