- На златом крыльце сидели – Царь, Царевич, Король, Королевич, Сапожник, Портной! – долговязый Юрка, чуть раскачиваясь в такт считалочке, дотрагивался до плеча каждого. – Кто ты будешь такой?
Славке тогда выпало водить, и он с досады выбрал себе цель – именно Юрку, и с места рванул за ним. А все с шумом бросились врассыпную. Юрка вымахал на целую голову выше Славки, поэтому и ноги у него были длиннее.
- Не догонишь! Не догонишь! – Юрка взмахнул своими оглоблями и легко перепрыгнул Ржавую канаву. – Эй! Супермен! Слабо?
Ржавая канава была неглубокая, густо поросшая крапивой и лопухом. Но самое опасное в ней таилось на дне - туда сбрасывался всевозможный железный хлам – обрывки колючей проволоки, куски старой опоры и много чего другого. Все это с каждым годом тонуло в зарослях крапивы и добросовестно ржавело.
В другой раз Славка бы ни за что не стал прыгать через эту канаву! Но тогда, когда долговязый Юрка радостно скакал в лопухах и дразнился – тогда Славка уже не мог отступать. На полном ходу он добежал до самого края Ржавой канавы и оттолкнулся изо всех сил! Но огромный зеленый лист лопуха предательски скользнул по кожаной подошве сандалии, и Славка со всего маху полетел в заросли крапивы, прямо на ржавую щетину. Случайно….
Боль была мгновенно-ослепительной. А потом вдруг стало темно. Откуда-то из-за пелены дрожаще-серой пустоты, рассекаемой светом ламп операционной, словно эхо, доносились какие-то чужие голоса. Славка не должен был их слышать, но все же слышал.
- Нет, мы не можем идти на такой риск…
- А что мы можем? Оставить парня в инвалидном кресле?
- Ни один хирург не возьмется это сделать! Надо специалистов из центра вызывать.
- Пока специалист приедет, будет уже поздно! У него совсем мало времени.
- А Кузьмич?
- Да Вы что? С ума сошли?! Кузьмичу скоро восемьдесят! Кроме того, с его зрением он не может оперировать! А мы не можем полагаться на случайность!
- Да он не глазами видит, а сердцем! Среди нас ему нет равных.
- В любом случае, решение принимать мне, и я не могу аргументировать сердечным зрением престарелого человека! И я решительно против всякого рода случайностей! Перевезите мальчика в реанимацию и вызывайте специалистов! Не нужны мне Ваши сказки!
Потом, уже в палате, сквозь сон, Славка слышал, как плакала мама. Ему очень хотелось успокоить ее, но он не мог даже пошевелиться, как будто все это происходило не с ним, а он лишь наблюдал за всем со стороны. Отец обнял мать за плечи:
- Ничего, идем. Я сейчас позвоню Алексею в Москву, попрошу его связаться с Джорджем. Помнишь, я тебе рассказывал? Он американец, очень хороший хирург. Никаких денег не пожалею, в долги по уши залезу, а сына вытащу! Пойдем…
*****
Самодовольный, отъевшийся голубь расхаживал по подоконнику:
- Урррр, Урррр!
Окно было распахнуто и наступившее лето врывалось в больничную палату с ворохом запахов цветущего сада и разноголосым птичьим хором.
- Урррр?… - голубь склонил голову и вопросительно уставился на Славку.
Славка открыл глаза и тоже стал смотреть на голубя.
- Булку хочешь? – прошептал Славка и хотел повернуться, но острая боль серым туманом заслонила свет.
- Это ты, что ли, вчерась поступил? – голос был скрипучим, словно несмазанная калитка.
Славка вздрогнул и в недоумении уставился на голубя:
- Разве голуби разговаривают?!
Но голубь, как ни в чем не бывало, продолжал топтаться по краю подоконника.
- Эй, малец! Сюды гляди! – маленький сморщенный старичок , в смешных старомодных ботинках и потрепанном халате, накинутом поверх вязаного из овечьей пряжи свитера, стоял у кровати. Его волосы серой седой паклей выбивались из-под мятого колпака, а всклокоченная бородища мочалом опускалась до самого пояса. Своим единственным глазом он буравил Славку насквозь. А второй глаз прикрывала черная, как у пирата, повязка.
- Ой,..- Славка оторопел и даже на какое-то время забыл о своей боли.
- Ну, чего испужался? – старичок засмеялся, словно жестянка по асфальту покатилась. – Домовой я. Бывший. Стало быть, так.
- Как это – бывший? – Славка осторожно повернул голову. – Ты, что же, не домовой теперь?
- Ну, какой я нынче домовой? – ладони у старичка были огромные, в них помещалось все его сморщенное лицо. – Без дома – никакой! Нынче я - палатный!
- Тоже болеешь?
- Это ты болеешь! – фыркнул старичок. – А я за тобой доглядывать приставлен!
- Как же ты за мной доглядывать станешь?
- Вот ведь любопытный какой! Пристально! – старичок снова засмеялся.
- А как тебя зовут? – Славке уже было интересно. - Имя-то у тебя есть?
- А то как же! Егорий! Так меня зовут.
- А я – Славка. Послушай, Егорий, а мой друг Юрка, говорит, что вас, домовых, и вовсе не бывает…
- Это как так не бывает? Много твой Юрка понимает в домовых! –старичок обиженно оттопырил губу. – Вот тебе сколько лет?
- Мне девять. А Юрка уже в седьмой класс перешел!
- Подумаешь, седьмой класс! Я, может, его прабабку в колыбели качал, а он мне – «не бывает»!
- А почему у тебя глаз один? – Славку распирало любопытство..
- А по кочану! Я и одним глазом любую случайность увижу! – Егорий развернул на столике у кровати какую-то тряпицу. В палате запахло сосновым настоем. – Погляди-ка сюда!
Славка повернул голову - в руках у старичка была маленькая блестящая палочка:
- Гляди за ей глазом! Сперва левым гляди, а потом правым, - он стал медленно двигать палочку из стороны в сторону, внимательно следя за Славкиным взглядом .
- Скажу честно, - Егорий опустил палочку, свернул тряпицу и сел на стул. - Дела так себе…
- Я вчера случайно слышал, что мне надо делать операцию, но все боятся, - печально вздохнул Славка. – Вот если бы здесь оказался вдруг настоящий герой! Супермен, например! Уж он-то меня бы выручил! Он сильный! Он бы меня отнес за океан, в Америку!
- Супер-Мен? – домовой-палатный Егорий удивленно вскинул брови вверх. – Чем же тебе может помочь торговец супом??? В нем и силы-то никакой нету! Да и зачем тебе нать в Америку-то?
- Почему же торговец? И почему супом? – Славка кисло улыбнулся. – Супермен - это герой такой, очень сильный человек. Даже нет, не человек вовсе – супергерой такой! А в Америку мне надо, чтобы там меня доктор американский вылечил.
- То-то и оно, что не человек! Одним словом – Супер! Торгаш, в общем, - Егорий привстал на цыпочки, отодвинул край одеяла и заглянул Славке глубоко в глаза. – Не поможет тебе американский доктор, случайный друг мой Славка. А потому не поможет, что хворь твою он изнутри разглядеть не способен. Потому как – Супер.
От его взгляда Славке вдруг стало холодно. Не снаружи, а где-то внутри, по всей спине, глубоко в сердце и у висков. Голубь испуганно покосился на странного сморщенного старичка и улетел с подоконника в сад.
- Чтобы помочь кому-то, вовсе не нужно быть сильным, богатым и знаменитым. Достаточно быть добрым, - Егорий, наконец, улыбнулся. – И доброта эта в тех сказках жива, которые ты почти забыл. Которые доктор твой даже слушать не хочет. И сила в них. И правда. И память, веками собранная. Нельзя их на какого-то там Супера променять. Тебе, дружок, надо решить, наконец, кто ты есть таков!
- Как это решить? Разве это можно самому решить?
- А то как же? «На златом крыльце сидели – Царь, Царевич, Король, Королевич…» Помнишь? Надо, стало быть, иржу – ржавчину, то есть, из сердца твоего вынуть, иглою волшебной рану зашить, мертвой водой ея окропить, да в живую воду с головой окунуться! Коли выдюжишь, страх свой одолеешь, так сразу же себе цену узнаешь – и до скончания веку здоров будешь.
- Ты, Егорий, хорошо сказки рассказываешь, - Славка улыбнулся.
- Я их не рассказываю, я в них живу. Вот пока ты помнишь сказку, стало быть, и я жив! А значит – и сила во мне будет. Древняя сила, от дедов твоих, от бабки, что колыбель твою качала, да сказку сказывала. А как забудешь ее, сказку, значит, променяешь у Супера на показной фарс – тут и конец всему придет. Что, говоришь, доктор на твой счет сказал?
- Доктор говорит, что Америка слишком далеко, что совсем скоро уже и поздно будет операцию делать, а сам он не решается. Говорит – только на случай можно надеяться, а в сказки он не верит, - глаза у Славки потускнели. – Мама плачет, а отец говорит, что из Америки доктора привезет. Еще все говорят, тут где-то есть какой-то Кузьмич, только он старенький уже…
- Ну, а коли только на случай надежда, стало быть, и нам с тобой время терять не стоит! – Егорий потер ладони и нахлобучил на голову колпак. –Тут нам прохлаждаться некогда, случайный друг мой Славка, да и выбора особого у нас с тобой нет. Еще не известно, приедет ли доктор, которого твои родители приглашают, а ждать, видно, уже совсем нельзя. Не боишься?
- Чего не боюсь?
- Ну, как же? Иголки волшебной, что жизнь по кусочкам штопает? Живой да мертвой воды, дракона трехглавого, силы неведомой, Королевства Дремучего? Самого себя?
- Знаешь, что бы сказал мой друг Юрка? – Славка был явно раздосадован. – Он бы сказал – а ну тебя к чертовой бабушке со своими сказками!
- Вот к ней-то нам как раз и надо! – Егорий распахнул окно настежь, а потом провел шершавой ладонью по Славкиному лбу, махнул у самого его носа своей белой тряпицей, от которой сильно запахло мятой . – Ну-ка, вспомни, как маленьким был, повторяй за мной! «Гуси-гуси! Га-га-га! Есть хотите? Да-да-да!»
… Словно белые облака опустились на землю, налетели в сад гуси-лебеди, захлопали крыльями, подхватили мальчика и понесли вверх, к самому солнцу! Далеко внизу осталась больничная палата и строгий Доктор. Славка смотрел на мир сверху в немом восторге. А белые сильные птицы несли его, неведомо куда, над лесами, над полями, да над синими морями…
*****
Кромешная тьма расступилась, и сизый туман медленно растекался по комнате , а Славка снова, как тогда, в операционной, смотрел на себя со стороны, словно кино в щелочку подглядывал. Только сейчас он лежал на широкой деревянной лавке посреди избы, а вокруг ярко горели свечи. Домовой-палатный Егорий в длинном, не по росту, халате склонялся над ним и бормотал себе под нос:
- На златом крыльце сидели – Царь, Царевич, Король, Королевич… За морями, за горами, за зелеными долами стоит дом хрустальный красоты невиданной… Во, гляди-ка, Ягишна, сюды гляди! – он протянул ладонь куда-то в клубящийся туман.
Из глубины избы выплыла костлявая старуха с крючковатым носом. Она, словно тень, скользила вдоль лавки, а пламя свечи золотым светом освещало ее лицо, чем- то напоминавшее голову хищной птицы.
- Вишь, Ягишна, - Егорий устало сел на лавку, держа перед собой раскрытую ладонь. – Вот она, иржа-то. Ма-а-ахонький осколочек, а сколько бед натворил… Давай, шей! Это теперь твое, бабье, дело – дырки штопать.
- Мастер ты, Егорий, - старуха достала из сундука резную деревянную утицу, раскрыла ее, как шкатулочку, и бережно извлекла на свет божий расписное яичко. – Вот она, игла Кощеева!
- Торопись, Ягишна! Иржа промедления не терпит, вмиг обратно свое возьмет. – Егорий снял халат. – А тогда уж я бессилен.
Старуха осторожно достала из деревянного яичка тонкую серебряную иглу.
- Не терпит? Это мы еще поглядим! – стежки ложились ровно, один к одному, словно заплату пришивали. А игла с каждым стежком растворялась в руках старухи, пока и вовсе не исчезла.
- Слышь, Ягишна, - домовой вдруг чем-то обеспокоился. – А как же Кощей?
- А чего Кощей?
- Ну, ведь в этой иголке его бессмертие таится… А теперь иголки, стало быть, нет…
- Кто сказал, что нет? – баба Яга подмигнула одним глазом. – Ты, Егорий, как маленький! В сказки веришь. Да у меня этих иголок – на сотню ёжиков хватит!
С этими словами баба Яга взяла с подоконника подушечку-игольницу, вынула из нее одну иголку, игла у нее в руках тот час же засеребрилась и засияла. Старуха аккуратно вложила ее в расписное яичко, яичко упрятала в резную утицу-шкатулку, а шкатулку – в сундук.
- Кощей и знать об этом не будет, - она улыбнулась, сверкнув при свечах своим золоченым клыком. – Ведь главное, по-твоему, что? Условие в сказке! Кощей твердо знает, что его смерть на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, а утку я сама стерегу. Пока есть такая сказка, есть и Кощеево бессмертие.
- Так что же, выходит, что иголка самая обнаковенная?! – домовой был почти возмущен. – И чего я к тебе тогда тащился, в Дремучее королевство?
- Старый ты дурень, Егорий! Иголка-то, может, и обнаковенная, да зато сказка настоящая! Волшебство, оно разве в иголке? Оно завсегда здесь! – старуха ткнула себя указательным пальцем в лоб и хитро улыбнулась. А потом, переведя взгляд на Славку, шепотом спросила. - А кто он? На добра молодца как-то не похож… Мал слишком… Где ты его взял?
- Ягишна, у тебя внуки есть? – Егорий в упор посмотрел на бабу Ягу.
- Внуки? – взгляд старухи выражал полное недоумение. - Не помню.
- Как это «не помню»? Столько лет на белом свете живешь, а внуки, что ли, до сих пор не случились?
- А в каком возрасте случаются внуки? – баба Яга глубоко задумалась. – Это опасно?
- Ну… В общем, ты бы заметила, - Егорий приложил палец к губам. – Шшшшш! Тихо! Просыпается!
Славка открыл глаза. Деревянные балки на потолке были сплошь увешаны пучками сушеных трав, отблески пламени от свечей плясали по стенам, отчетливо пахло мятой. Покачиваясь, словно на волнах, из сумерек выплыло улыбающееся лицо домового-палатного Егория с пиратской повязкой на левом глазу:
- Эй! Добрый молодец! Видишь меня?
- Вижу, - Славка покосился на крючковатый нос, выплывшей рядом с Егорием, незнакомой старухи. – А это кто с тобой?
Егорий уж было рот открыл, да старуха опередила его:
- Раз уж ты мне случайный внук, стало быть, буду я тебе случайной бабушкой.
*****
Утром в узкое окошко Ягишниной избушки заглянуло солнце. Золотистый лучик робко просочился сквозь тканые занавески, заскользил по бревенчатым стенам, перепрыгнул на подушку в ситцевой наволочке и осторожно коснулся теплой ладошкой Славкиной щеки.
Славка открыл глаза. « Какой дивный сон мне приснился!» Восторженная мысль наполняла собой все внутри, было удивительно хорошо. Славка втянул носом воздух – пахло ромашкой и мятой. «А может, я уже в Америке? И у меня уже ничего не болит?» Но острая боль в затылке при первой же попытке повернуться, дала о себе знать.
- Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку! – из окошечка настенных часов выглянула кукушка.
«Нет, на Америку не похоже… Откуда в Америке часы с кукушкой? – Славка присмотрелся. – Деревянная, наверное…»
- Сам ты деревянный! – кукушка обиженно фыркнула и спорхнула вниз, на Славкину кровать. – День на дворе! Ты чего в постели валяешься? Нет, ты вовсе не Царь и не Король… Пить дать, не Король!
Славка от удивления даже рот открыл, но сказать ничего не успел – изба качнулась, заскрипела и медленно стала поворачиваться вокруг своей оси. Кукушка торопливо забралась в окошечко на часах и захлопнула за собой дверцу.
- А теперь молчи! – пискнула она уже сверху. – Не то враз съест!
Дверь в избу распахнулась, явив на пороге Ягишну с лукошком земляники в руках:
- Эй! Случайный внук! Погляди-ка, чего у меня есть!
Славка уже не мог понять, спит он или не спит. Что-то удивительно сказочное происходило вокруг, от чего совершенно не хотелось просыпаться.
- Ну-ка! – крючковатый нос Ягишны засопел, принюхиваясь. – На златом крыльце сидели: Царь, Царевич, Король, Королевич! Рот ширее открывай! Как тебя хоть звать, внук? Раз уж ты здесь случился?
- Славка. – мальчик причмокнул губами, проглатывая горсть свежей земляники. - А зачем ты, бабушка, меня нюхаешь?
- Ишь ты, поди ж ты! Хорошо мы тебя, внук Славка, надысь заштопали – иржой совсем не пахнешь. Нать теперь решать, как тебе дальше быть.
- Как это – иржой?
- Иржой – ржавчиной, стало быть. Наш Егорий мастер такие раны латать, не сумлевайся, - Ягишна поставила лукошко на табурет, рядом с кроватью. – Ты ешь, случайный внук Славка, земляника завсегда пользительна.
- А Егорий где, бабушка? – Славка зачерпнул рукой еще одну горсть спелых душистых ягод.
- Как где? В больнице, - старуха ловко управлялась у самовара. – Где ж ему ишшо быть? Он же нынче – палатный! Кабы не Егорий, так не видать бы тебе, внук Славка, путней жизни. Другого такого палатного во всем свете не сыщешь! Знатный палатный наш Егорий.
- Бабушка, а почему Егорий – палатный?
- Потому, что за палатой приставлен доглядывать. Раньше он домовым был, да дома того таперича нету, а на том месте - больница. А как же домовому без работы? Ажно никак! Стало быть, Егорий нынче – палатный. Вот он иржу-то из тебя и выташшил.
- А зачем он меня сюда принес? К тебе? Ты-то, бабушка, кто? – Славка уже даже забыл, спит он или не спит, так ему стало вдруг интересно.
- Баба Яга! Кто же ишшо? – хмыкнула Ягишна. – А ко мне принес, потому как игла волшебная, Кощеева, у меня хранится. Мало иржу из нутра вынуть, надоть и жизнь по кусочкам сшить. А ты как думал?
- Баба Яга?! – Славка икнул. – Как же так баба Яга? Она же злая! А ты – добрая, раз меня выручила.
- Не торопись, подавишься, - Ягишна старалась спрятать улыбку. – Это кто ж тебе сказал, что баба Яга – злая? Ну, хитрая маленько, ну, лукавая при надобности, но чтоб злая… Это перебор!
- Ну, да! – Славка почти возмутился. – А как же в сказках? «На лопату посадит, зажарит и съест!»? Это же и значит, что злая! А еще детей ворует, которые в лесу заблудились! Скажешь, нет?
- Смешной ты, случайный внук Славка, - Баба яга, наконец, улыбнулась, сверкнув золоченым зубом. – У страха глаза велики. Это все страх и сплетни. Сплетни страх раздувают, а страх со страху сплетням вторит. Как дашь волю своему страху, так он тебя враз – зажарит и съест!
Ягишна достала из печи чугунок и поставила его на стол:
- Вставай, внук! Гляди, какая у нас случайность на столе! – она сняла крышку с чугунка, и чудный грибной аромат хлынул наружу. – Только тихонечко вставай, не торопись.
Славка медленно сел на кровати. Свежесть летнего утра, запах трав и чарующий грибной ореол пробуждали желание раствориться в этой дивной, невесть откуда взявшейся сказке.
- Бабухка! А мне кукухка хкахала, хтобы я молчал, не то ты меня врах хеъшь! – разговаривать с горячей картошкой во рту было, явно, неудобно.
- Кукушка? Верно, на то она тут сторож, - Ягишна плеснула в чашку ароматного смородинового чаю. – Не болтай с набитым ртом, щеки обожжешь.
Изба снова закачалась, заскрипела и повернулась к солнцу. Дверь распахнулась, брякнула о стену, и на пороге предстал плешивый костлявый старик с сатиновым мешком в руке:
- Здрава будь, Ягишна! – его голос звучал надрывно, словно скрипучая телега по дороге катилась. – Я гляжу, у тебя гость? Никак, путник?
- И ты здравствуй, Кощеюшко! – Ягишна встала из-за стола, взяла из рук гостя сатиновый мешок и поставила его в угол. Мешок гулко бумкнул. – Нет, это не путник. Это внук Славка. Случайный. Проходи к столу!
- Случайный? А я уж было подумал – твой! – Кощей звонко лязгнул челюстями.
Славка во все глаза смотрел на сухощавого старика, который с завидной прытью оказался рядом за столом и ловко водрузил себе на тарелку ароматно булькающих грибов с картошкой.
- Вот опять твоя игла волшебная пригодилась, - Ягишна села на прежнее место. – Гляди, внук-то как новенький!
- Что верно, то верно, моя иголка не одну жизнь заштопала, - не без гордости изрек Кошей, щурясь от удовольствия. – А потому сила в ней заключена – бессмертная!
Баба Яга втихомолку спрятала улыбку за чашку с чаем.
- А далеко ли ты, случайный внук Славка, путь держишь? – взгляд Кощея был цепким, но не злым.
- Я не знаю, меня сюда из больницы гуси принесли, - замямлил Славка, с опаской поглядывая на Кощея. Но любопытство взяло верх. – Дедушка Кощей! А ты тоже, оказывается, не злой?
- А с чего я должен быть злым? – Кощей поперхнулся.
Ягишна щедро хлопнула его по спине:
- Куда спешишь? Не ровен час, подавишься! Малец сказки свои забыл, что ж тут такого?
- Ничего я не забыл! – возмутился Славка. – Кощей в сказках злой! Он красавиц похищал да в башнях запирал! А добры молодцы их освобождали и замуж брали!
- Что верно, то верно! – Ягишна засмеялась, словно ворона закаркала. – К молодым девицам-красавицам у нашего Кощеюшки всегда слабость была! Да только не все так, как в книжке написано.
- Знаешь, внук Славка, - Кощей смутился и покраснел целиком, вместе со своей блистательной плешью. – Я красоту шибко люблю и млею весь перед ей. Я ведь что? Я все по-честному предлагал. Деньги, богатство, почет и уважение. И девки поэтому в накладе не оставались. Но только тот молодец мог победить мои замысловатые условия, который девице взамен любовь отдавал. Настоящую. Не за деньги и не за богатство, не за почет и не за славу. Кто жизнь свою взамен предлагал. До последнего дня, до самой капельки. В сказке всегда условие должно быть. Так-то вот, случайный внук Славка…
- А куда ты, дедушка Кощей, остальных девиц-красавиц девал? Ну, тех, кто богатство выбирал? – от неожиданности Славка даже ложку уронил.
- Так, а что с ними сделается? - Кощей достал ложку из-под стола. – У каждого свой выбор в жизни. Мне до этого дела нет – я бессмертный.
- А ведь ежели подумать, девицы-красавицы сами виноваты. Зачем они ради побрякушек замуж за Кощея шли? Наверное, боялись, что у Иванушки-дурачка ни гроша за душой нет? Что вдвоем придется добра наживать, а так и до старости не далеко? А? То-то и оно! - Ягишна встала из-за стола, выглянула в окошко, глубоко вздохнула и сказала, - Хватит без толку-то разговоры разговаривать. Надо-ть скорее тебя к Волшебному озеру переправлять, случайный внук Славка. Пока иржа, что в тебе была, не спохватилась. А путь предстоит не близкий.
- Эх, сюда бы Супермена,..- вздохнул Славка. – Вмиг бы домчал…
- Супера-Мена? – баба Яга с удивлением взглянула на Славку. – А на кой тебе меняла? Чем тут торгаш помочь может?
- Ну, почему вы все заладили - «торгаш», «торгаш»? – Славка был возмущен. – Супермен, он – сильный, он всем помогает!
- За так или за как? – Кощей ухмыльнулся. – У торговца одна помощь – подешевле купить, да повыгоднее продать. Нет уж, добрый молодец, мы тут без Суперов обходимся. Хлопотно с ними…
Славка надулся и попытался обидеться. Но никак не получалось – очень уж было интересно в загадочном Дремучем Королевстве! Очень уж удивительно все было – и Кощей вовсе не страшный, да и баба Яга не коварная, разве что строга в разговорах.
- Снова на гусях полетишь, - Ягишна распахнула окошко. – Эй! Носатые!
Захлопали у избушки белые крылья, загоготали гуси-лебеди, шеи вытянули, у крыльца столпились.
- Значит, так, - скрипучий Ягишнин голос эхом отражался от кромки леса. – Случайного внука Славку до Волшебного озера в сохранности донесть, и в цельности Его Мокрейшеству Водяному вручить! Да смотрите у меня! Без вольностей!
- Погодите! – Кощей с грохотом скатился с крыльца, волоча за собой сатиновый мешок. – Чуть было не забыл! Ты, случайный внук Славка, ежели по пути, скажем, Чудище какое встретишь, то вот как раз это тебе и пригодится!
- А чего это, дедушка Кощей? – мешок оказался увесистым.
- Как чего? Меч-Кладенец! Настояшший, не сумлевайся! Ну, давай – На златом крыльце сидели – Царь, Царевич, Король, Королевич…
*****
Гуси-лебеди сделали круг над лесом и, шумно хлопая крыльями, стали кружить над озером, серебряным зеркалом, сиявшем в солнечных лучах. Славка уже не боялся, только смотрел, как плавно скользили птицы, опускаясь на воду. И вдруг сатиновый мешок свалился вниз и потянул его за собой. Вода тот час же покрыла мальчика с головой, обдавая насквозь изумрудной прохладой. Гуси-лебеди громко загоготали.
В следующий миг Славка ощутил, как сильные руки подхватили его и вытащили из воды. Здоровенный дядька с длинными усами и круглыми розовыми щеками крепко прижимал его к себе одной рукой, а другой раздвигал листья кувшинок. Гуси плавали вокруг и громко шипели.
- А ну, кыш отседа! – цикнул на птиц дядька.
- Здравствуйте, - Славкины ноги пятками касались воды, а солнечные зайчики весело прыгали по лицу.
- Ты откель такой свалился на мою голову? – свободной ругой дядька потер лиловую шишку на лбу. – В тебе и весу-то, что у Ягишниного кота, и чем же ты мне так в лоб засветил?
Славка покосился на дядькину шишку:
- Это, наверное, мешок упал… То есть, Меч-Кладенец… Случайно…
- Меч-Кладенец? Ух, ты какой случайный конфуз! – дядька снова потер шишку. – Негоже, чтобы такое добро на дне ржавело!
Славка тот час же очутился на теплых, прогретых солнцем, деревянных мостках, что ровнехонько сбегали с пригорка прямо к озеру. Дядька деловито крякнул себе в усы и нырнул, разгоняя по озеру шумную волну. Славка открыл рот от удивления: вместо босых пяток по воде плеснул широкий, маслянисто-черный, как у старого сома, хвост!
- Ну, чего глаза ломаешь зря? – вслед за лиловой шишкой из воды показалось дядькино лицо, которое громко фыркнуло, разбрызгивая вокруг целый фонтан радужных брызг, а широченные чешуйчатые ладони с грохотом водрузили на мостки мокрый сатиновый мешок с Кощеевым мечом. – Водяной я тутошний. Нам пятки не положены. А ты, стало быть, Ягишнин случайный внук? Как звать-то тебя?
- Славка…
- А! Так бы сразу и говорил! – дядька уселся на деревянный мосток рядом со Славкой. – Слыхал, слыхал… Ну-ка покажи, чего тут тебе Ягишна штопала?
- А откуда Вы знаете?
- А как не знать? – Водяной забулькал от смеха. – С чего бы это Ягишна тебя ко мне налаживала, кабы мертвая да живая вода не понадобились? Ну-ко, нагнись!
Славка послушно наклонил голову и подставил затылок под дядькину ладонь. Водяной зашмыгал носом, коснулся мокрыми пальцами Славкиной макушки:
- Кощеевой иглой шили? Это хорошо! Ягишна свое дело знает, всю твою жизнь по кусочкам заштопала! Мастерица! Ладно, будет разговоры разговаривать. Обожди маленько.
Сомий хвост звонко шлепнул по воде, и Водяной исчез в глубине. Листья кувшинок тут же закрыли прореху на поверхности. Славка оглянулся. Вокруг никого не было. Гуси-лебеди улетели по своим гусиным делам. Озеро ровным зеркалом простиралось до самого леса. У берега шумел камыш, а на воде тихонько покачивались белоснежные лилии. Большая пучеглазая лягуха забралась на широкий лист и с любопытством уставилась на Славку:
- Ква!
- Ну, чего «ква»? Чего глядишь? – Славка тоже смотрел на лягушку.
- А того и гляжу – не Царевич ты! – пробулькала лягушка.
Славка от удивления чуть в воду не свалился, а лягушка продолжала:
- На златом крыльце сидели – Царь, Царевич, Король, Королевич… Но ты – не Царевич! Точно. И не Королевич. Тогда кто?
- Случайный внук, - неожиданно для себя самого ответил Славка.
С шумом и фонтаном прохладных брызг из воды вынырнул Водяной. В руке он держал небольшую бутыль с коричневой субстанцией.
- Вот, случайный мой друг Славка! Поди-ка сюда, рану твою враз заживим!
- А что это, дяденька Водяной?
- Как что? Мертвая вода, конечно!
- Так это же в сказках только такая вода есть! – Славка недоверчиво посмотрел в зеленые дядькины глаза.
- Много ты понимаешь, чего где есть! Злыдни в ей, оттого вода и Мертвая! Они, Злыдни-то, все напрочь сжигают, сжирают, изничтожают! Гляди-ка, - Водяной тряхнул бутыль, и коричневая субстанция в ней забурлила, заклокотала, заверещала.
- Ой! Какие они страшные, эти самые Злыдни! – Славка с опаской покосился на бутыль. – Они злые?
- Еще как злые! Злее не бывает! Только попадись им на дороге! Однажды они нам чуть полкоролевства не спалили. Кабы не Мороз Иваныч, туго бы нам всем пришлось. Спасибо ему на добром слове – угомонил он Злыдней, снова в Тихий Омут на дно загнал.
- Дяденька Водяной! – Славкиному удивлению конца не было. – А отчего же ты не прогонишь Злыдней из своего Омута, раз они такие злые? Зачем они тебе нужны такие?
- Эх, ты! Случайный внук! Всё и все зачем-нибудь да нужны! – Водяной откупорил бутыль. - Давай рубаху-то сыми, богатырь! Они, Злыдни то есть, все сожрут, что ни дай, без разбору. И всю иржу в тебе под чистую подметут, не сумлевайся! И не боись, случайный мой друг Славка. Сперва, стало быть, жечь станет, до самых костей проймет. Но ты терпи. Кулак сожми да терпи. Без этого никак нельзя. На то она и Мертвая вода.
Славка снял рубаху и послушно лег на теплые доски мостков. В изумрудно-прозрачной воде плавали полосатые караси. Они медленно шевелили плавниками и смотрели на Славку из воды.
Водяной щедро плюхнул из бутыли вонючую коричневую жижу куда-то между Славкиных лопаток и размазал ладонью по всей спине. Славка взвыл от острой жгучей боли! Словно тысячи горячих иголок впились в кожу! Слышно было клокотание и чавканье, тягучей ноющей массой сползающее от затылка вниз.
- Это ничего, - приговаривал Водяной, ополаскивая бутыль в озере. – Потерпи маленечко, скоро привыкнешь, полегчает. Зато всю иржу у тебя сожрут, ни грамма не оставят. Так-то оно, случайный мой друг Славка, все и всё для чего-нибудь да надобны.
И верно – чавканье коричневых Злыдней стало тише, их острые зубы и щупальца уже не так больно впивались в кожу, а потом и вовсе утихомирились.
Вдалеке на пригорке показался разухабистый косматый детина в холщовой рубахе и огромным деревянным ведром в руках. Он шел босиком по новеньким мосткам к озеру, браво размахивая этим самым ведром.
- Здорово, дядя Водяной! – зычно пробасил детина, дошлепав босыми пятками до озера. – А что нынче у нас водица? Хороша?
- Здорово, Акимка! – Водяной оживился. – Ты, как нельзя, вовремя! А особенно – твое ведро!
- А чего ведро? – косматый и бородатый детина повертел в руках добротное ведро, словно игрушку. – Ведро, как ведро. Ягишна велела самовар наладить, пока она пироги стряпает.
- Вишь, - Водяной кивнул на Славку. – Это сучайный Ягишнин внук. Славкой звать. Нам, Акимушка, надо-ть живой водицы у Холодного ключа зачерпнуть. Твоего ведерка как раз хватит!
Косматый Акимка расплылся в широкой улыбке:
- Ну, так бы и сказал! Это я мигом!
Славка глядел, как улыбающийся здоровяк свернул с мостков и прошуршал в заросли иван-чая, грохоча на ухабинах своим ведром.
- Дяденька Водяной! А кто он такой, этот Акимка? И почему не брит и не чесан?
- Акимка-то? – Водяной фыркнул и взгромоздился на мостки, рядом со Славкой. – Не положено ему бритым быть, потому как леший он в здешних краях.
- Да ну! – Славка даже про сохнущих на спине Злыдней забыл. – Леший? Настоящий? А он злой?
- И чего ты все заладил – злой-не злой? Хозяйственный он, хоча и молодой ишшо. И старательный, хаять не стану. Акимка злится, только ежели кто безобразничать в лесу начинает – зверя для забавы бьет, рыбу шашкой глушит, сухостой жжет. Тогда леший из себя выходит, так заморочит голову – весь день по лесу плутать будешь.
- Ну, а ты сам, дяденька Водяной? Вот в сказках говорят, что ты тоже злой, - не унимался Славка. – Людей в омут тащишь, да в болоте топишь? Разве нет?
- Ты в каких сказках такое вычитал? – Водяной обиженно булькнул. – В болоте топнут только по незнанию да по самонадеянности. Коли не знаешь броду, не лезь в воду! А еще со страху. Со страху всегда утопнуть можно…
- А тебе, будто бы, и все равно? И не спасаешь никого?
- Дык… Тебя вот спас, хоча и не просил никто. Случайно.
- А был бы ты герой, такой, как Супермен, - Славка глубоко вздохнул. – Ты бы всех подряд спасал! А не только случайно.
- С каких это пор торгаши в спасатели подались? Ежели так, то тут не случайность должна быть, а прямая выгода. Иначе торгаш за дело не возьмется.
- Да почему же торгаш? Дяденька Водяной! Супермен – герой такой, американский, а вы все – и ты, и Яга Ягинична, и дедушка Кощей – вы все его торгашом называете! Почему?
- А то как же нам его называть? Супер-Мен, - Водяной плюхнул хвостом по воде. – Торговец супом, не иначе. Зачем нам, в Дремучем Королевстве, американские герои? Не нать нам тут ихних героев, от них сплошная суматоха и толкотня случается. Гляди! А вот и Акимка возвращается!
Заросли лопуха колыхнулись и выпустили наружу Акимку с ведром, до краев полным прозрачной прохладной водой.
- Ну-ка, подымайся, случайный мой братец Славка! Раз уж ты у нас случился, встань передо мной, как лист перед травой! – леший приподнял ведро вверх. – Живая вода волшебная, боль снимает, грязь смывает, силу возвращает!
С этими словами косматый и бородатый леший Акимка опрокинул свое огроменное деревянное ведро с живой водой на голову едва приподнявшемуся на ноги Славке!
Плюх! Хрустально-звонкие брызги обнимали за плечи, скатывались холодными ручейками по спине, как по волшебству, возвращая силу, улыбку, счастье!
Коричневые кляксы Злыдней стекали по ногам на, прогретые летним солнцем, мостки, просачивались сквозь них и тут же исчезали в изумрудно-прозрачной воде. От множества брызг вокруг Славки образовалась разноцветная радуга, остатки боли исчезли, словно их и не было никогда. Сердце у Славки сначала замерло, а потом застучало так радостно, что он засмеялся. Эхо подхватило его смех и рассыпало бисером до самого леса.
- Пойдем-ка, случайный мой братец Славка! – Акимка уже успел зачерпнуть второе ведро Живой воды у Холодного ключа и теперь улыбался во всю ширь своей косматой физиономии. – Ягишна там, поди, заждалась уже! Рубаху только накинь, не то простынешь. Случайно.
Славка, прыгая на одной ножке, надел шорты и накинул на плечи рубаху. Пупырышки на плечах растаяли от теплого прикосновения – и стало вдруг так уютно, что Славка тоже широко улыбнулся, глядя на здоровяка Акимку.
- Эй! Случайный мой друг Славка! – спохватился Водяной. – Мешок не забудь!
Славка подхватил полотняную суму с Кощеевым мечом с неожиданной легкостью, какой и сам от себя не ожидал. Руки вдруг стали сильными, крепкими, а сердце стучало в груди смело и уверенно.
- Спасибо тебе, дяденька Водяной, - Славка снова с нескрываемым любопытством взглянул на сомий хвост. – За то, что вылечил меня – спасибо!
- Пустое… Разве ж это я тебя лечил? Это сказка тебя вылечила! А все почему? Все потому, что ты ее не забыл, - Водяной смутился и соскользнул с мостков в воду.
– Будь здоров, случайный друг Славка!
*****
Новенькие мосточки вывели Славку наверх, к Акимкиной избушке у трех сосен, что кидали прохладную кружевную тень на широкий двор. И так было хорошо на душе, что вся она переполнялась счастьем до самых краев. И Славке хотелось петь и смеяться одновременно, так радостно было на сердце. Но тут вдруг из-за бани показалась огромная страшная голова дракона! За ней – другая! А следом – третья! А потом наружу выполз и сам дракон! С чешуйчатым брюхом, когтистыми лапами, перепончатыми крыльями и толстенным хвостом!
Славка обомлел! От страха спина похолодела и коленки задрожали! Акимка с полным ведром был еще далеко, а дракон скалился всеми тремя головами и медленно надвигался на Славку.
Тогда Славка решительно выхватил из Кощеевого мешка Меч-Кладенец, зажмурился и с криком ринулся на дракона! Дракон попытался посторониться, но меч скользнул по глянцевым пластинам его чешуйчатого брюха и угодил прямо в лоб головы, что возвышалась с правой стороны дракона .
Славка видел, как глаза Правой головы побагровели, из ноздрей разом повалил дым, а в глотке что-то зарокотало и забулькало, выпуская наружу тонкие языки пламени.
На шум из избы выскочила Яга Ягинична с кирзовым сапогом в руках:
- Акимка! Леший тя понеси! Шибче ногами перебирай! Так и до пожару недалеко!
Леший, стараясь не уронить ведро, уже со всех ног мчался к бане. А ушибленная голова дракона издавала рык, набирая в щеки воздух. Две другие головы отклонились в сторону и глядели на Правую с опаской. И вот когда уже пламя готово было вырваться из зубастой пасти, прямо на дрожащего Славку, Акимка, наконец, оказался рядом и опрокинул на рассвирепевшую голову ведро с водой!
- Шшшшшшшш! - пламя драконовой головы угасло, а сам дракон уселся на землю.
- Ягишна! Это что же такое получается? Не перевелись, видать, еще чудо-богатыри в нашем Королевстве? – Левая голова с сочувствием глядела, как из-под Акимкиного ведра на Правой валил густой пар.
- А поди-ка сюды, случайный внук! – баба Яга вытерла ладонью взмокший лоб и отбросила в сторону измятый сапог. – Ты это пошто нашего Горыныча обижаешь?
Славка двумя руками крепко сжимал рукоять меча и непонимающе хлопал глазами.
- Это у тебя чего? – Акимка ткнул пальцем в блестящее лезвие. – Никак, Меч-Кладенец? Ну, так поклади его на место – в мешок! И не трогай боле за ненадобностью.
С этими словами леший разжал побелевшие Славкины пальцы, вынул из них меч и сунул в цветастый сатиновый мешок:
- Ишь, размахался! Горыныча нынче всякий обидеть норовит! Раз ты в сказке случайно появился, братец Славка, так не безобразничай!
Славка всхлипнул.
- Ладно, случайный внук, не горюй, - Ягишна примирительно провела ладонью по Славкиным волосам. – Ты, видать, парень не из робкого десятка оказался. Акимка! Сыми ведро с Горыныча да топай снова к Холодному ключу за водой – пироги стынут.
Леший ловко подхватил пустое ведро со Змеевой головы и умчался вниз, к озеру. А Змей Горыныч остался сидеть в луже возле бани. Избежавшие Славкиного подвига головы, глядели на Правую с сочувствием. Горыныч осторожно дотронулся лапой до ушибленного места.
- Ну? – выдохнула Левая голова.
- Да ничего, кажись, - Правая шмыгнула носом. – Чешется только…
- Дык не надо было сразу огнем пыхать! – из-за двери высунул свой нос Кощей.
- Ану, цыц! Подстрекатель! – Ягишна подхватила радостно-пестрый мешок с Мечом-Кладенцом. – Кто мальцу эту громыхалку в руки дал?
- Так ведь сказка же! Ягишна! – заискивающе хмыкнул Кощей. – А в сказке условие должно быть! Верно? Богатырю раны сперва мертвой да живой водой окропить, а потом, как водится, Меч-Кладенец в руки – и на ратные подвиги! А что не так?
- «Что не так?» - передразнила Кощея баба Яга. – Погремушка сафьяновая! Шуму-то сколь? Да грохоту? Внука моего случайного чуть насмерть не перепужал! Акимку с ведром туды-сюды к озеру погнал! Горыныча вон ни зА што, ни прО што, едва в рас-тройство не ввел! Вишь, шишка какая на лбу! А потом – «Что не так?»
- Ягишна! Ты не серчай! – Акимка вернулся с полным ведром чистой ключевой воды.
– Давай сюды сапог, я самовар заново раскочегарю да лавку у крыльца поставлю! Ташши пироги! Чай пить будем. Потому как в сказке завсегда конец хороший должон быть. Условие такое.
Славка осторожно подошел к Горынычу, коснулся ладонью чешуйчатого бока и сказал:
- Я не хотел… Очень больно?
- Ты вот что, случайный богатырь Славка, - пророкотал Горыныч. – Ты не отчаивайся. Ведь главное что? Главное, что ты условие в сказке выполнил!
- Какое такое условие? – Славка уже не боялся.
- Ну, как же! – Умная голова критически взглянула на лоб Правой. – Богатырское условие! Не испужался с голыми руками на Змея, на нас, то есть, пойти! Теперь ты точно знаешь, кто ты есть таков. На златом крыльце сидели – Царь, Царевич… Не Царь ты и не Сапожник. Зато всамделишный Чудо-Богатырь! Хоть и случайный. А шишка – это пустяк, чешется вот только, прямо напасть!
- Горыныч! – Славка совсем осмелел. – А я читал, что если тебе голову отрубить, то на ее месте две вырастут? Правда?
Правая голова обиженно поджала губы.
- Ишь ты, какой прыткий, случайный внук Славка! Отрубить! – Ягишна накинула на лавку белую скатерть. – Знай, что головы рубить – это всегда насмерть. И обратного ходу не будет. А вот Змея победить – совсем другое. Это значит, страх свой одолеть, перешагнуть через него, как через канаву перепрыгнуть. А коли слабину дашь, так заместо одной головы, страху, то есть, враз три вырастут – злоба, жадность, зависть.
- А как же Меч-Кладенец? – Славка сел на широкую ступеньку Акимкиного крыльца, рядом с Кощеем.
- А что меч? – Ягишна пожала плечами. – Меч как меч. Обнаковенный.
- Меч, может, и обнаковенный, зато сказка настоящая! – Кощей поскреб пальцами свою сияющую плешь.
Чай был горячий, со смородиновым листом, с вересковым медом. Его сладкий запах щекотал дыхание до самого нутра, теплым шлейфом растекался по всему телу. Солнце уже коснулось макушек сосен и залило оранжевым светом весь Акимкин двор.
- Надо-ть тебя как-то домой спровадить, случайный мой внук Славка, - задумчиво вздохнула Ягишна. – Вернуть родителям, так сказать. Да и солнце уже садится…
- Вот бы Супермена сюда! – мечтательно произнес Славка.
- Супера-мена? Зачем он тут? Мы ничего не меняем и ничем не торгуем. Какой с него толк? - Акимка подмигнул Змею. –Горыныч, ну чего ты все время чешешься?
- Так саднит, сил нет! – Змей Горыныч с пристрастием тер лапой ушибленный лоб.
- Так вы ничего и не поняли, - от обиды Славка надул губы. – Супермен – это герой! Он Мир спасает! Он тоже, ну, как в сказке… А вы – торгаш, торгаш…
- В сказке? В которой сказке? – Кощей обнял Славку за плечи. – Ты, случайный внук, не кипятись. Нету у твоего Супера своей сказки. И не было никогда. А потому – купил он сказку для себя. Вон у Эдика Ван дер Хейдена, Ягишниного Голландского племянника, к примеру. Потому, что торгаш, этот самый твой Супер. Вся Эдикова родня – тролли, ведьмы, гоблины – запали на Суперовы ленты да значки, да блестящие обертки, вот и поехали к нему в Америку, погостить. А как приехали, Супер им враз условие поставил – мол, будет вам почет, будет слава, в обмен на вашу сказку. Опосля стал им Супер рассказывать, где добро, где зло, кого и когда спасать нужно, а кого изничтожать надобно. И не заметили все эти тролли да ведьмы, как сами же свою сказку забыли, стали жить в другой, американской, в Суперовой сказке… Горыныч! Ты себе лоб протрешь!
- Так ведь спасу нет, как зудит! Словно бы, произрастает там чего! – на лбу у Горыныча вздулась огромная шишка.
- А ну, нагнись, - Ягишна зашмыгала носом, разглядывая Горынычеву шишку. - И впрямь – произрастает! Вот что значит – вода Живая!
Все оставили свои чашки и столпились вокруг Змея. Шишка на Правой голове увеличивалась прямо на глазах. Голова зажмурилась. Наконец, из-под чешуи показался… зеленый росток! По мере того, как стебель тянулся вверх, сама шишка на лбу Горыныча становилась меньше.
- Горыныч! Больно? – выдохнул сердобольный Акимка.
Правая голова, не открывая глаз, молчала, а Левая медленно проскрипела:
- Нет, не больно, и даже уже почти не чешется. Ягишна! Что это?
А тем временем зеленый стебель расправил листья и выпустил бутон, который покачивался в такт дыханию Горыныча. Наконец, бархатно-зеленые его пластинки лопнули, и на свет показался удивительной красоты пурпурно-алый цветок!
- А это, - Ягишна улыбнулась. – Цветочек Аленький, краше которого нет на белом свете!
- ??? – все молча уставились на несчастного Горыныча.
Цветок качался на стебле, озаряя весь лес дивным алым светом.
- И как таперича Змею с такой красотой жить? – глубокомысленно произнес Кощей.
- Горынычу эта красота ни к чему, - баба Яга ловко сорвала цветок со Змеевой головы. – А тебе, случайный внук Славка, домой пора! Загостился!
С теми словами она оторвала от цветка один лепесток и подбросила его вверх:
- Ты лети-лети, лепесток, через запад на восток…
- Погоди, Ягишна! – спохватился Кощей. – Это, кажись, из другой сказки!
- Да что ты привязался! Главное в сказке что? Условие! Человеку домой пора. Не может же он всю жизнь в сказке случайно проторчать!
Алое зарево окутало полнеба, окунуло в багряные краски лес, озеро, уснувшего в камышах Водяного, Акимкину избу – и краше той сказки не было ничего на всем белом свете.
*****
Московский друг Славкиного отца, Алексей, позвонил в Америку хирургу Джорджу. Но Джордж, выслушав его, и очень быстро вразумев, что большой прибыли данное предложение не сулит, а в случае неудачи или просчета, поставит под сомнение его, Джорджеву, репутацию – поэтому от приглашения прооперировать мальчика отказался. Тогда Алексей решил приехать сам.
Несколько дней ожидания вовсе извели Славкину мать, так как Славка в сознание не приходил, а заведующий хирургическим отделением только грустно качал головой и что-то бормотал о случайности и стечении обстоятельств.
Наконец, самолет из Москвы доставил Алексея к давнему другу, и прямо из аэропорта они помчались в больницу к Славке.
- Ну, как? – Алексей поправил очки. – Есть изменения?
- Нет. Все так же, в сознание не приходит уже вторую неделю. И прогнозы не утешительные, - тяжело вздохнул Славкин отец.- Кабы в деньгах дело было, а то ведь и браться за операцию никто не хочет…
Потом они молча шли по коридору, накинув почему-то не белые, а салатовые халаты, пока не остановились перед дверью палаты интенсивной терапии.
- Вы подождите, - дежурная медсестра приветливо кивнула. – Доктор сейчас придет.
Доктор, действительно, не заставил себя ждать.
- Пожалуйста, пройдемте, - Доктор выглядел сердитым и говорил как-то мрачно и приглушенно. – Вы из Москвы? Знаете, мне не хотелось бы Вас обнадеживать…
Но тут что-то, едва уловимое, всех насторожило. Сквозь матовое стекло двери угадывалось какое-то движение внутри палаты. Славкин отец, москвич Алексей и мрачный Доктор удивленно прислушались.
- На златом крыльце сидели – Царь, Царевич, Король, Королевич, Сапожник, Портной – кто ты будешь такой?
Доктор в недоумении распахнул дверь. На табурете у Славкиной кровати сидел невысокого роста старик, в смешных старомодных ботинках и потрепанном халате, накинутом поверх вязаного из овечьей пряжи свитера. В руках у него была тарелка с чем-то, источавшим аппетитный аромат. Старик из ложки кормил, обложенного подушками Славку.
- Папа! – Славка радостно улыбнулся. – А это Егорий! Он мне сказки рассказывает!
Славкин отец побледнел, словно полотно, и не мог вымолвить ни слова.
- Егор Кузьмич! – сердито воскликнул Доктор. – Что Вы здесь делаете?
- Дык ведь малец верно говорит – сказки сказываю,- старик повернулся, лукаво щуря свой единственный глаз. – Разве плохо?
- Немедленно выйдите из палаты! – доктор сердился все больше. – Егор Кузьмич! Здесь реанимация! Даже родственникам сюда нельзя, Вы кто здесь? Никто! И этот мальчик Вам тоже никто!
- Как это кто я? Я здесь – Палатный! А это, - старик кивнул на Славку. – Это мой случайный внук!
Славкин отец опустился на колени у кровати, едва переводя дыхание, московский гость Алексей оставался у двери и чему-то очень искренне улыбался. А рассерженный Доктор стоял посредине палаты, в растерянности теребя пуговицу на своем халате. В неожиданной суматохе он никак не мог найти нужных слов.
- Что это у Вас там? В тарелке? – совсем невпопад спросил Доктор. – Чем Вы кормите ребенка?
- Как чем? Супом! – старик засмеялся, словно колесо заскрипело. – Чем же, по-вашему, еще можно кормить Супермена?
- Кого?!
- Супермена, кого же еще? – невозмутимо отвечал старик.- Раз суп, значит – Супер-Мен. Условие такое.
Алексей уже откровенно хохотал, глядя на полный конфуз сердитого Доктора. Улыбался даже Славкин отец, торопливо хлопая себя по карманам:
- Славик! Я сейчас! Я только маме позвоню!
- Да ну Вас, Егор Кузьмич, вместе с Вашими сказками! – сердитый Доктор сдался. – И Супермена Вашего туда же – к чертовой бабушке!
*****
- Ну, вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец, - Кощей Бессмертный задумчиво смотрел на закат, что сгущался над лесом багровыми красками. – Ягишна, ты нынче на ступе али на метле?
- На ступе. А что?
- На ступе – это хорошо. Тогда ты меня до старого дуба подкинь, а то пешком далече топать.
- А ежели бы я на метле была, то что, не согласился бы?
- На метле – нет, не согласился бы. Я бы тогда сразу пешком пошел, не могу я на ей сидеть, соскальзываю.
- Акимка! Пошто у тебя ведро посреди двора стоит? Убери-ка его в баню, не то задену ишшо на взлете, - Ягишна сладко потянулась. – Горыныч, поди, дрыхнет уже? Намаялся?
- Давно! – Акимка улыбнулся. – Всеми тремя головами сопит!
Баба Яга уже направилась было к ступе, как вдруг в небе раздался пронзительный свист. Лиловая комета с пурпурным шлейфом пронеслась по небосклону и угодила точнехонько в Акимкино ведро!
Баммммм!!!! Ведро подпрыгнуло, загудело, но устояло. Теперь оно слегка покачивалось, стараясь удержать равновесие, так как из него, подрагивая, гордо торчали две ноги, обтянутые ярко синим эластичным трико, поверх которого были одеты алые плавки. Пурпурный шлейф намотался на ведро и мешал ногам освободиться. Ведро равномерно мычало.
- Кто это? – Кощей на всякий случай достал из цветастого мешка Меч-Кладенец, но нападать первым на торчащие из ведра ноги, не решился. – Оборотень?
- Да что ты, дядя Кощей! – Акимка обошел ведро с другой стороны. – Митрофаныч резиновые портки не носит…
- А исподнее поверх порток? – Кощей ткнул мечом в алые плавки.
- Оууууу! – взвыло ведро.
- Тогда кто? – Акимка растерянно смотрел на болтающиеся во все стороны ноги.
- Всадник Апокалипсиса, - мрачно изрекла Ягишна.
- ??? – все в недоумении уставились на нее.
- Коли всадник, тады лошадь где? – Кощей пнул ведро ногой, на что оно ответило очередным мучительным «Оуууу».
- Акимка, вынул бы ты эти ноги из ведра? – голос Ягишны раздраженно скрипел.
Леший недвусмысленно пожал плечами, затем схватил лапищей одну из дрыгающихся ног за щиколотку, поднял над землей вместе с ведром и, как следует, тряхонул.
Ведро с грохотом откатилось в сторону, оставив в руке у Акимки совершенно незнакомого человека. Сине-резиновое эластичное трико обтягивало его фигуру с ног до головы. Красными были только длинный плащ, плавки, одетые поверх трико и латинская буква «S» на груди. Человек болтался в двух вершках от земли, охал, но улыбался. Его белозубая улыбка, казалось, была намертво приклеена к розовощекому лицу.
- Hi, I am a Superman! – сквозь улыбку сказал человек.
- Акимка! Чего он там бормочет? – Кощей вытянул шею и прислушался. - Поставь его на ноги, можить, так понятнее будет!
Акимка ловко перевернул незнакомца на ноги и отпустил. Но незнакомец, продолжая улыбаться, упал, как подкошенный. Тогда Ягишна подняла откатившееся ведро, перевернула его, ткнула пальцем в дно и кивнула Акимке:
- Сюды его давай!
- Hi, I am a Superman! – повторил человек, уже сидя на ведре. - Who is a Devil ‘s grandmother of you?
Кощей с Акимкой непонимающе уставились на бабу Ягу.
- Он говорит, что он тот самый Супер, - Ягишна с жалостью глядела в глаза незнакомцу. – И видать, кто-то послал его к Чертовой бабушке…
- I have flown to save your kingdom, - продолжал незнакомец, блистая своей белоснежной улыбкой.
- Как же ему должно быть неловко! – Ягишна прониклась сочувствием. – Все кого-то спасать рвется, а у самого рубцы на лице! А ну-ка, Акимка, расстегни ему этот бестолковый шлем на затылке – авось, полегчает.
Акимка зашел гостю в тыл и отстегнул зажимы. Синий обтягивающий шлем вдруг съежился, скользнул по лицу и сполз вниз.
- Oh! – человек прижал ладони к вискам.
- Больно? – Кошей участливо обнял его за плечи.
- I am incredibly tired. It is the very difficult work to save the World, - гость опустил ладони, и все увидели, что под синим шлемом скрывались седые волосы уже немолодого, лысеющего человека. На опавших вместе с натяжной улыбкой щеках выделялись глубокие вмятины от того самого шлема.
- Это ж какой ирод так измывается над пожилым человеком?! – Ягишна была предельно возмущена. – Куды они его послали? Спасать мир? Его бы самого кто спас! Слышь, Супер, а ну-ка подымись!
Ягишна приподняла, растирающего щеки, Супермена с ведра:
- Акимушка! Давай ишшо! Сымай всю эту безобразию долой!
- Ягишна! А ежели у его плавки поверх порток напялены, то как же ему все остальное-то сымать? При тебе? – ехидно проскрипел Кощей.
- А чего я еще не знаю? – огрызнулась баба Яга. – Говорю – сымай!
Сильные Акимкины руки легко расстегивали зажимы и кнопки на спине у Супермена. Трико сжималось тянуло за собой прилипшую запревшую кожу. Но нижнее белье к глубокому разочарованию, желавшего поехидничать, Кощея, оказалось на месте. Ягишна в свою очередь показала ему язык. Наконец, Акимка целиком вытряхнул гостя из скользкого костюма и снова усадил на ведро.
- Oh, not so much. It hurts me. This spine haunts me, - Супермен с удовольствием потирал бока.
- Вот что, Акимка, - Ягишна критически взглянула на его сухощавые плечи и острые коленки. – Ташши чего-нить из одежи! Не то его комары загрызут. Да гляди мне там - помягче! Спина у человека болит, а они его в это резиновое издевательство облачили!
Во фланелевой Акимкиной рубахе, да в широченных полотняных штанах, да после горячего чаю с пирогами Супермен почувствовал себя значительно лучше. На лице заиграла улыбка, уже не натянутая, а настоящая, радостная и приветливая:
- Now well. Just bliss.
- А то! Конечно, так лучше! Кто бы сомневался! – Ягишна тоже улыбалась, сопя своим крючковатым носом. – Завтра снадобье принесу. Акимка, а тебе - с утреца баньку истопить! Напарим, разотрем. В общем, вылечим мы твою спину, Супер! А теперь давай, на полати ложись, спать пора, поздно уже.
- Да ты что, Ягишна! – леший поскреб свою бородищу. – Свалится он с полатей. Я ему на лавке постелил, с периной.
Очень скоро Супермен уже спал крепким сном, посапывая во сне, улыбаясь и причмокивая губами. Кощей, не дождавшись попутного транспорта, убрел через просеку пешком, поскольку страсть как не любил ложиться поздно. Акимка убрал со стола, потоптался на пороге и сказал:
- Ягишна, я на сеновал пошел. Баньку с самого утра, загодя, истоплю. Ты, в общем, дверь оглоблей подопри…
Баба Яга поправила одеяло у спящего Супермена, задула свечу и тихонечко вышла на крыльцо. Синие сумерки опустились на лес, с озера поднимался седой туман. Русалки сидели у берега и тянули свои протяжные песни. На небе, словно бисер, рассыпались звезды.
- Ох, мужики! – вздохнула Ягишна. – Столько от вас шуму и хлопот!
Ступа завелась сразу. Легко и плавно заскользила над лесом. Где-то ухнула сова, где-то хрустнула ветка. Ночная прохлада обдавала лицо и забиралась за ворот.
- Что так поздно? – заскрипела Изба. – Чай, не молодая, до полночи по гостям шататься!
- Тебе-то что, старая развалина? – Ягишна заперла за собой дверь. – В сказке ведь что главное? Условие! На златом крыльце сидели – Царь, Царевич, Король, Королевич, Сапожник, Портной – кто ты будешь такой?.. Сказка, она никогда случайной не бывает. Спи!
Иллюстрация взята из Интернета