НА СНИМКЕ: Илья Глазунов пишет портрет шведского короля Карла XVI Густава, 1974 год.
«Я монархист, причем убежденный, и считаю,
что монархия — это высшая форма демократии»
Мы были втроем в квартире Михаила Яновича Макаренко – сам Макаренко, Владимир Иванович Немировский и я.
Совет картинной галереи высказался против выставки Глазунова, и мне следовало принять окончательное решение. Я понимал, что, отказываясь пригласить Глазунова и устроить ему персональную выставку, я наживаю лютого врага в лице Антонова, Об этом я как бы про себя даже негромко высказался, так что меня услышал только Немировский. Он посмотрел на меня, но ничего не сказал. Он понимал, что я рискую.
Ни он, ни Макаренко не уговаривали меня, хотя я знал их мнение о Глазунове. Я уже писал о том, что, когда появилась просьба Антонова, Немировский передал мне слова Эрнста Неизвестного, с которым он успел подружиться, что он не считает его художником.
Наконец, я сказал:
– Глазунова мы приглашать не будем. Точка.
Михаил Янович Макаренко добавил тогда еще одну фразу.
– Спасибо. Я рад, что Вы приняли решение отказать, и, откровенно говоря, на такое решение и рассчитывал. Если бы выставка Глазунова состоялась, репутация Картинной галереи Дома ученых была бы погублена навсегда, а я бы больше картинной галереей заниматься не стал.
Это было в начале февраля 1966 года. После этого Антонов, действительно, проникся ко мне лютой ненавистью. Это бы я еще пережил, но теперь возникли трудности при согласовании вопросов, выносимых на Президиум СОАН. Антонов, под разного рода предлогами, откладывал наши бумаги на потом. Если бы дело ограничилось только этим. Я узнал потом, что он всерьез начал «бороться» со мной, настраивая против меня академика Лаврентьева и распространяя обо мне порочащие меня слухи. Жаловаться на него было некому. Академик Лаврентьев жалобщика бы не понял. Антонов был в фаворе.
При «дворах» фавориты всегда оказываются до поры, до времени вне критики.
Первым мне о грязи, которую Антонов на меня стал в изобилии лить, сказал зам. председателя СОАН Лев Георгиевич Лавров:
– Это очень серьезно, – Михаил Самуилович. Подумайте над тем, как его остановить.
Признаться, я недооценил это предупреждение. Работа наша в профсоюзном комитете СОАН, с моей точки зрения, была успешной, и я думал, что только это может быть критерием моей полезности на посту председателя ОКП.
Оказалось, что это совершенно не так. В жизни порой действуют совершенно другие факторы.
Продолжение следует: