Начало см http://www.proza.ru/2014/09/11/482
Наутро Наталья Павловна позвонила Городецкой Галине Евгеньевне. Та являться к ней в кабинет не пожелала, так что пришлось согласиться с тем, чтобы посетить её на работе. Следовало спешить: завтра должна была состояться передача выкупа преступникам, а версий у следствия до сих пор не было.
- Только не заходите за проходную, пожалуйста. Я сама к вам выйду, - попросила Галина.
Вскоре к Наталье Павловне, узнав её по предварительному описанию, подошла ухоженная дама лет сорока. Светлые волосы кудряшками обрамляли слегка полноватое лицо с матовой, чуть смуглой, удивительно ровной кожей, казалось, совсем не имевшей изъянов. Глаза, нос, губы - все было точёное, не большое и не маленькое, именно такое, как требуется типовыми стандартами неброской красоты. На переносице поблёскивали стёклами очки в тонкой оправе.
- Галина Евгеньевна? Здравствуйте! - протянула ей руку Наталья Павловна.
Они отошли в сторонку, к лавочкам возле фонтана, предварительно купив себе в киоске мороженого. Галина Евгеньевна, вежливо улыбнувшись, спросила, сразу направляя разговор в деловое русло:
- И что же вы хотите от меня услышать? Кажется, я ответила вашим сотрудникам на все вопросы.
- Да, но это была лишь предварительная, достаточно формальная беседа. А мне бы хотелось поговорить неофициально, я бы сказала, по душам, о Насте Петрушевской. О её окружении, конфликтах, врагах. Иногда, казалось бы, сущие пустяки, не имеющие отношения к делу, могут оказаться ключом к характеру, поведению, поступкам и даже иногда к разгадке. Понимаете меня?
- Конечно. Только я никак не думала, что современные следователи способны тратить время на такие мелочи.
Наталья Павловна лишь скромно улыбнулась, всем своим видом выражая готовность слушать собеседницу:
- Давайте начнём с конфликта отдела с Марьяной Степановой. В каком свете вы видите эти события?
- Честно говоря, Настя не имела права перекладывать свою работу на Марьяну, - пожав недоумённо плечиком (что же тут непонятного!), начала Галина Евгеньевна со снисходительным терпением учителя, объясняющего отстающему ученику прописные истины. - У той, как и у всех, был свой вполне определённый участок, к тому же на неё дополнительно возложили всё делопроизводство отдела, регистрацию корреспонденции и договоров, и девчонка головы не поднимала. Отчёты должна была делать Настя как старший экономист, поэтому работа была официально расписана ей.
Тут всё очевидно, для того и существуют должностные обязанности. Ну, а дальше начинаются человеческие отношения, и вступает в свои права сила, и все отношения в коллективе зависят от характера того, кто имеет тут реальную власть. Мы все одинаково подчиняемся только Милене, и только она может давать каждому поручения. Но в нашей комнате неформальный лидер Настя, и Милена её не контролирует. Вот и спихивает она свою работу на других. Только мы с Верой никогда не берёмся за отчёты, притворяясь глупыми и неумелыми, что льстит Насте и защищает нас. А Марьяна, новичок, не поняла этого и взялась, за что и поплатилась.
- И что произошло?
- А то, что сообразительная Настя не пошла к главному экономисту для разбора причин срыва сроков отчёта, спрятавшись за спину Марьяны. И Милена мгновенно встала на её сторону, обвинив во всём ту, за кого вступиться некому. В результате Настя осталась безнаказанной, а Марьяне до самого увольнения прекратили выплачивать премию. А почему? Потому что функцию по распределению премии главный экономист полностью передала своей племяннице, и в то, как она рулила, не считала нужным вмешиваться. Ну, а за то, что Марьяна имела наглость поднять вопрос о вине Насти и Милены, её и наказали изгнанием. Вот и всё. Ничего сложного, - спокойно заключила Галина Евгеньевна, слизывая изящно высунутым язычком начавшее подтаивать мороженое.
- Если вы так хорошо всё понимали, почему же не вступились за девушку? - спросила следователь.
Галина удивлённо вскинула ресницы:
- Вы шутите? Зачем мне это надо? Она мне кто? Родственница? Я тут больше десяти лет работаю и увольняться не собираюсь. Если эта дурочка не понимает законов, по которым живет общество, я-то здесь при чём?
- А по каким законам живёт общество, по вашему мнению?
- По законам двойных стандартов, - продолжала женщина уверенно и невозмутимо, неторопливо откусывая от мороженого небольшие куски и чуть насмешливо поглядывая на следователя. - Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку. Разве большинство депутатов не голосует так, как требуется власти? Разве суды не зависят от сильных мира сего? Разве красть миллиарды не безопасней, чем мелкие суммы? Разве отсутствие опыта и знаний является препятствием для назначения на руководящую должность в любой сфере? Или международные отношения. Разве вся история человечества не есть летопись торжества грубой силы и низменных интересов? Везде и всегда свою волю диктуют сильные, а остальные делают вид, что это и есть высшая справедливость.
- Например?
- Нам понятнее то, что ближе, так что возьмём пример Украины. Олигархи и политики развязали в своей стране гражданскую войну, забрасывают снарядами города и сёла, уничтожают мирных людей, сея повсюду ненависть и хаос. Почему? Казалось бы, лучше править в интересах всех граждан страны: это и власти должно быть удобно.
- Да, я тоже не понимаю, зачем нужно было, едва дорвавшись до полномочий, заявлять о запрете языка, на котором говорит половина населения. Это же сознательное программирование раскола и противостояния, - согласилась Наталья Павловна.
- Верно. Думаю, эти политики крайне злобны и сами подчинены некой силе, которой выгодны войны. Людей намеренно ставят в крайние условия, и они могут остаться в живых, если только смирятся, не будут отстаивать свои права и достоинство.
- Страшные вещи творятся, - согласилась Наталья Павловна.
- Конечно, но я не о том. Я о позиции маленьких людей. Разумно ли сопротивляться происходящему? Ведь часть украинского населения просто не захотела стать людьми второго сорта. Западные психологи в таких случаях говорят о нарушении адаптации к внешним условиям. Сильные уверены, что слабые должны всегда покоряться.
- Дедовщина на уровне межгосударственных отношений, - заметила Наталья Павловна, - с фарисейством, беспочвенными обвинениями, подложными доказательствами и манипуляцией общественным мнением, с извращением реальности и, безусловно, со тщательно скрываемой ото всех неблаговидной мотивацией. Средства массовой информации используются как средства массового зомбирования.
- А Россия, - продолжила свою мысль Галина Евгеньевна, - поддержала непокорных морально, дала им надежду на изменение внешних условий, за что на неё науськивают мировое сообщество.
- Только России, в отличие от Марьяны, уволиться, чтобы выйти из конфликта, невозможно, - вставила Наталья Павловна. - Её поливают грязью и провоцируют на вступление в войну.
- Вот именно, - воскликнула Галина Евгеньевна, воодушевлённая видимым пониманием собеседницы. - А почему? Потому что у заводил конфликта сильные покровители. Политики, как и все люди, предпочитают верить тем, от кого зависят и нападать на тех, на кого укажут. Инакомыслящих, непокорных повсюду уничтожают либо физически, либо морально. Обвиняют, основываясь на фальшивках. В своё время так же извне развалили Союз, но кто вступился, кто возразил? Большинство аплодировало, кто сдуру, кто по расчёту, и вспоминать об этом теперь никому не хочется. Кажется, все перевороты и военные конфликты организуются под предлогом заботы о правах тех, кого потом уничтожают. Умный промолчит, дурак поверит, что всё происходит само собой. Есть генеральная линия сильного, и все, как по команде, думают и поступают так, как тому надо.
- Ну, это вы зря, не все.
- Пусть не все. Те, кто готов погибнуть, сопротивляются. А я не готова, извините. Естественный отбор. - Она доела мороженое, вынула из сумки влажную салфетку, тщательно вытерла лицо и руки. Достала зеркало и помаду, подкрасила губки. - Если бы Марьяна не оправдывалась, молчала, а ещё лучше - рыдала, просила прощения, клялась, что такое больше не повторится, то отделалась бы просто лишением премии. Не такая уж потеря! Немного позора, зато потом спокойная жизнь. Но она ведь не захотела выглядеть глупой и неумелой, и вот результат - её так ославили, что ещё хуже. А зачем ей было нужно выглядеть умной? Всё равно карьера здесь никому не светит, кроме блатных. Будь хоть семи пядей во лбу, но, если хочешь тут работать, засунь свои амбиции куда подальше и угождай начальству!
Наталья Павловна молчала. Что-то в её взгляде не понравилось Галине Евгеньевне, и она чуть раздражённо продолжила, будто оправдываясь, будто продолжая диалог, который когда-то вела сама с собой:
- В Союзе вас всех воспитывали наивными неженками. Культивировалось презрение к деньгам, доброта, честность, коллективизм, помощь слабым, толковали о совести, долге и справедливости. Весь мир жил иначе, и вы это знали. А теперь, когда мы присоединились к большинству, кому нужны эти качества? Они только мешают выживать. Кому интересна справедливость, когда дело касается других? Получается, что она у каждого своя.
- Не соглашусь с вами, - возразила следователь, - ведь справедливое решение - то, что взвешенно учитывает интересы спорящих сторон. И если хорошенько разобраться, то мир держится именно на тех качествах, которые, по вашему мнению, мешают жить, иначе люди уже давно уничтожили бы друг друга. Другое дело, что происходит, как вы сказали, «естественный отбор»: к власти приходят худшие, недаром говорят, что политика - грязное дело. И даже те, кто искренне желал помогать людям, дорвавшись до кресла и привилегий, забывают о справедливости.
- Вот именно, те, кто получил власть, обычно уверены, что могут пользоваться ею в личных интересах. И реальность такова, что сильные ловко манипулируют массами, создавая видимость поддержки. Это и называется в наше время демократией. «Кто сильнее, тот и прав» - вот и вся формула, всё остальное – враньё и лицемерие. А сила у тех, в чьих руках власть и деньги.
- Иначе говоря, по-вашему, навязанная нам в девяностые годы мораль услужливо поддерживает права и свободы только сильных? - подытожила Наталья Павловна. - При этом кто-то из слабых подличает сознательно, понимая, что происходит, другие же давно потеряли своё мнение и тупо позволяют себя обманывать, поддерживая тех, кто имеет власть над ними?
- Вот только не надо высоких слов про подлость, - обиделась Галина. - Я бы назвала этих людей мудрыми, ведь те, кто реально мог повлиять на ситуацию, иными словами - покровители Насти и Милены, ничего не предприняли в итоге, как и следовало ожидать. Плевать им на справедливость, гораздо важнее поддержка ближайшего окружения. Так что у рассмотренной ситуации корни очень глубокие. Это столкновение убеждений и интересов, отражение законов, по которым на деле, а не в идеале, живут люди.
- Ну, если бы никто и никогда не следовал голосу совести, чувству долга и справедливости, - возразила Наталья Павловна, - то и я бы не работала на своём месте. Государства держатся лишь до тех пор, пока остаётся множество людей, честно выполняющих свои служебные обязанности даже при небольшой зарплате. Исчезни вмиг такие люди, заболей все поголовно жаждой наживы - и повсюду начнут полыхать гражданские войны. И зачем тогда вообще нужно государство, если оно не будет выполнять свою важнейшую функцию – защищать интересы слабых от обнаглевших сильных. Или, что теперь не редкость, если высшие чиновники будут ставить личные интересы выше интересов страны, которую они представляют?
Немного подумав, она сообразила, что источник коррупции и разложения в любой среде как раз и кроется, пожалуй, в проникновении в сознание людей этой адской формулы: «не в правоте сила, а в силе правота». И чем меньше остаётся приверженцев иной идеологии, тем интенсивнее их травят и уничтожают, ибо тем, кто несет миру новые «ценности», они словно бельмо на глазу. Такой вот «естественный отбор».
- Ладно, предположим, вы в чём-то правы, - уступила следователь, чтобы продолжить разговор, - но неужели вам не жалко девушку?
И тут же она поняла, что напрасно задала этот вопрос. Такие чувства, как сочувствие и человечность становятся абстрактными, пустозвонными понятиями в среде приверженцев новой морали.
- Может быть, и жалко, но чем я могла ей помочь? – равнодушно пожала округлым плечиком Галина Евгеньевна.
- Подсказали бы потихоньку, как себя вести.
- Одним советом в свою веру не обратишь. Вряд ли что-то изменилось бы, а она бы потом меня своей подругой посчитала. А если бы я с ней сблизилась, то попала бы в тот же переплёт.
- Так всё серьёзно? - скептически усомнилась Наталья Павловна.
- Конечно. Марьяна тут не первая пострадавшая.
- Это вы о той, что работала до неё?
- А вы уже в курсе?
- Не совсем. Расскажите!
- Марьяне ещё повезло, ну, что за беда - работу потерять! Она ведь уже трудится в другом месте? Светке больше досталось: она оказалась соперницей Насти на любовном фронте.
- Вот как? - удивлённо подняла брови следователь.
- Настя со вторым ребёнком в отпуске была, когда пришла в наш отдел Света Торопова. Прямо из института, молодым специалистом. И Владика на его должность взяли незадолго до этого. А Светочка очень красивая была, прямо как модель: руки-ноги длинные, волосы блестящие, тёмно-русые, фигурка - пальчики оближешь, и личико смазливое. И по характеру девчонка открытая, весёлая, мастер спорта по плаванию. Владик её в бассейне нашей турбазы приметил, когда она первое место заняла в соревнованиях. В общем, закрутился у них роман, несмотря на то, что Владику тогда уже за тридцать было, а Светке всего двадцать два. Наверное, это было её первое серьёзное чувство. Тогда ещё мало кто знал, какой он бабник. Короче, всё у них далеко уже зашло, и девчонка просто светилась от счастья. А тут Настя на работу вышла. Представляете? У кого-то лучше, чем у неё? Это невозможно перенести! Только Настенька наша виду не подала, со Светкой даже подружилась поначалу. А потом такое сотворила, что и в кошмарном сне присниться не может!
- Что же такое? - заинтересовалась Наталья Павловна.
- Через некоторое время слух прошёл, что Светка пару лет назад пережила групповое изнасилование и долгое время лечилась в психушке, да вдобавок ей пришлось сделать аборт, и теперь она не может иметь детей, - она посмотрела, какое впечатление на следователя произвели её слова. Наталья Павловна только покачала головой.
- Убийственная информация, правда? - продолжала Галина. - В общем, охладел Владик к Светке, и сама она сникла, погасла, несчастной стала, на радость Насте. Может, и неправда это, да только как доказывать? Объявление не повесишь, за клевету не привлечёшь, тем более, неизвестно, кто пустил слух. У нас же мораль такая, что косвенная вина всегда возлагается на жертву насилия, а уж слух о лечении в психушке - прямо-таки клеймо на всю жизнь. Невозможность иметь детей тоже вроде свидетельства о неполноценности. В общем, уволилась Светка по-тихому, а Настя Владика к рукам прибрала. И только потом я из их с Веркой разговора случайно узнала, что именно Настя эту сплетню и пустила, но так, что не она, а кто-то другой Владику об этом сказал. Гениальный ход в своём роде, да?
- Неудивительно, что мать этой девушки запретила Насте им домой звонить! - задумчиво протянула следователь.
- Наверное, Светка догадалась обо всём, - предположила Галина Евгеньевна.
- А вы мне можете дать её адрес?
- Адреса я не помню, а телефон сохранился, - охотно согласилась Галя, отыскивая в справочнике мобильника нужную информацию. - Только не говорите никому, что это я проболталась, - предусмотрительно попросила она.
- А зачем Насте нужен был этот Владик, если у неё муж и двое детей? - поинтересовалась Наталья Павловна.
- Такие мужики лишними не бывают, - захихикала Галина Евгеньевна гаденько. - Никогда не понимала я только, как её муж терпит измену? Хотя, с другой стороны, говорят, он родом из какого-то захолустья, и после выгодной женитьбы у него всё в шоколаде по всем направлениям.
- А он знает?
- Представления не имею. Может быть, и нет. Настя, по крайней мере, об этом ничего не говорила. По её рассказам, всё у них в семье превосходно. После выходных вечно море впечатлений: то в аквапарк ездили, то на пикник, то на светский приём. Короче говоря, все слушайте и завидуйте! А мы с Веркой только и бубним: «Вот это да! Ну, здорово! Обалдеть!» Или начинает Настя иную песню: «Представляете, девчонки, я вчера на общественном транспорте ехала! Ну, отстой! Как только люди это выносят!» А мы охаем, возмущаемся. Нашей принцессе пришлось пережить такой ужас! - засмеялась она.
- Не могу поверить, - настаивала на своём следователь, - что не нашлось ни одного доброжелателя, который открыл бы мужу глаза на происходящее!
- Я, по крайней мере, никогда бы не стала этого делать, - пожала плечами Галина Евгеньевна. - Она непременно раскопала бы, кто её сдал. Зачем рисковать? Мне ясно одно: ни Настя, ни замдиректора на работе ни от кого не скрывают своей связи. Ему незачем, ведь он холост, а Настя, по-моему, этим даже кичится, словно выиграла первый приз в лотерее. Во всяком случае, он в последнее время открыто заходил поболтать с ней, и она ему всякие гадости про Марьяну рассказывала, нимало не смущаясь её присутствия. А та молчала. Да и что тут скажешь?
- До Светланы Тороповой ещё кто-то работал на этой должности?
- Был ещё мальчик, сын одного из разработчиков, но он быстро ушёл в коммерцию, как только понял, что карьерного роста здесь не будет.
- Ну, а с кем ещё у Насти конфликты были?
Галина задумалась.
- Ну, разве только ещё до декретного отпуска, лет десять назад. Помнится, подралась она спьяну на турбазе с кем-то. Та женщина уже уволилась давно.
- А с Миленой Дурандиной они ладят?
- Насколько это возможно. Милену на самом деле никто не уважает на предприятии, а ей, как воздух, необходимо признание её заслуг. И все, кто с ней работает, вынуждены изображать то, что она желает. Возможно, она чувствует фальшь, потому и бесится. Настя демонстрирует ей показное уважение, послушание, играет роль её правой руки, и та, в свою очередь, делает ей поблажки, выделяя кусочек собственной власти над подчинёнными.
- Например?
- Да хоть в последнем конфликте с участием Марьяны! Вы бы только слышали, какой спектакль они разыгрывали перед нами, оправдывая себя! «К сожалению, мы не расписали эту работу Степановой, но ты, Настя, хоть и не начальник группы, но могла передать ей часть своей нагрузки, потому что старше её по должности, а у нас в отделе, ты знаешь, никто не хочет нести ответственность…», - это Милена выказывает свою лояльность тому, что Настя перевалила работу на другого. «Я, конечно, могла взять на себя и этот отчёт», - демонстрирует показное трудолюбие Настя. «Ну, зачем же, нельзя же всю работу выполнять одному человеку! Скоро ещё новую отчётность на нас повесят, и что тогда? Что тогда? Не знаю, девчонки, кому и поручать. А я сразу вам говорю, что мне проверять за вами некогда, потому что я с этими отчётами целый день бегаю», - вот всё в таком духе. Смех, да и только! Впрочем, временный симбиоз с Миленой не мешает Насте злословить и насмешничать в её отсутствие, а Милена по скудоумию и не догадывается о скрытой угрозе.
- Но ведь есть риск, что её позицию донесут до Милены, - удивилась Наталья Павловна.
- Практически нет. Настя уверена, что мы ничего не передадим.
- Почему?
- Потому что потом они помирятся, а всё обернётся против нас. Милена с ней ссориться ни за что не будет: опасно.
- Да, не позавидуешь вашей жизни: как в террариуме! - посочувствовала Наталья Павловна саркастически.
- Да бросьте! Нормальная жизнь. Змея не ужалит, если быть осторожным. Человек ко всему приспосабливается. И моя жизнь не хуже, чем у наших властных дам. Я хорошо знаю законы этого зоопарка и унизить меня невозможно, если я не принимаю ничего близко к сердцу. Важно не то, что о человеке думают окружающие, а что он сам думает о себе. Даже на месте Марьяны я смогла бы притвориться, что признаю свою вину. Мне действительно плевать, что подумают обо мне, и в этом заключается настоящая свобода. Я веду себя так, как они ожидают, внутренне посмеиваясь над ними, и не чувствую себя униженной, потому что я умнее их. Мне иногда их даже жалко. Вон Милена - бравирует тем, что заморозила свою яйцеклетку и в любой момент, когда захочет, ей ребёнка выносит суррогатная мать. Такой вот бред приходится слушать и головой согласно кивать! И ничего. Посмеюсь про себя, да рукой махну - пусть болтают, что хотят! А теперь вот и у Насти беда. Хоть и интриганка, а тоже живой человек. Если я могу их пожалеть, то могу и снисходительно простить им грехи, а значит, я и не злюсь на них, сохраняя внутреннее равновесие.
- Ваша позиция мне понятна, - сдержанно заметила Наталья Павловна. - А другая сотрудница, Вера, по какой причине Настю поддерживает?
- Вера Котова? Дружба с ней очень нужна Насте, ведь Вера с мужем вхожи в тусовку влиятельных богачей нашего города, и благодаря Котовым Петрушевские обрастают престижными знакомствами. Настя все эти тусовки просто обожает, ведь знакомство с такими людьми при её не слишком высоком положении есть повод для хвастовства. А она тщательно создаёт имидж человека, добивающегося всех жизненных благ самостоятельно, исключительно благодаря своим талантам. Соответственно, Верка у неё в лучших подругах числится, и за это ей меньше работы достаётся, а все недочёты прощаются. Короче, у них взаимовыгодный союз, и они в восторге друг от друга.
- Ясно. Но ведь эти тусовки богатых и обладающих властью - место постоянного сравнения себя с другими, более успешными и красивыми. И здесь расцветают зависть, ревность, стыд. Вы замечали когда-нибудь эти эмоции в рассказах Насти?
- Ну, Настюша - личность специфическая, она никогда не скажет, что завидует, наоборот, все должны завидовать ей. Думаю, если она завидует кому-то, то нипочём не признается в этом даже самой себе, ведь тогда будет нарушен её тщательно создаваемый душевный комфорт. Скорее, она устранит этого человека или перестанет ходить туда, где испытывает негативные чувства. Я думаю, у неё на данном этапе нет задачи переплюнуть тех, с кем она общается на светских тусовках. Наоборот, она гордится вновь приобретаемыми связями и уверена, что со временем сможет достичь того же, если не большего. Разговоры о людях, обладающих властью, - постоянная тема её общения с Владиславом Эдуардовичем. Это их очень объединяет, и, кажется, он уважает Настю именно за эту вот способность поддерживать знакомство с влиятельными людьми.
- О! Владислав Эдуардович так помешан на своей карьере?
- Да, он весьма честолюбив. Спит и видит себя на должности дядюшки, хотя талантами не блещет: обычный торговец, у которого в мозгах только выгода маячит: распродаст всё предприятие, не моргнув глазом. Ну, а тот лет десять продержится ещё, как минимум, если Владик его не спихнёт от нетерпения.
- Интересно! – пробормотала Наталья Павловна, сдерживая отвращение. - Так вы говорите, что Настя специально плодит зависть вокруг себя? А ведь это опасно!
- Это её способ существования. Ей нужно восхищение и признание, по возможности искренние, а как иначе их добиться, если не демонстрировать свои достижения? А приобретённые связи она считает большой личной заслугой.
- Скажите честно, а вы ей завидовали? У неё ведь и муж, и любовник, дающий гарантии карьерного роста. А у кого-то нет ни того, ни другого. Вы-то сами замужем?
- Разведена, - ответила с недоброй усмешкой Галина Евгеньевна. - Да, бывало, что и завидовала. От зависти никто не гарантирован, но у меня есть мощное противоядие: я никогда не сравниваю себя с другими.
- Разве это возможно? - возразила следователь. - На сравнении построены все стимулы в нашем обществе, без него невозможно развитие.
- Конечно. Пожалуй, я неверно выразилась. Мы все сравниваем и в итоге испытываем гордость или зависть. Только зависть не должна длиться более нескольких секунд. А потом я говорю себе, что стартовые условия у всех разные, тут множество факторов, о которых я могу не знать. Какой смысл терзать себя, если кому-то больше повезло? У каждого свой путь и своя судьба. Я живу, как получается, и упрекать себя ни за что не собираюсь, потому что моё счастье и моё главное достижение - это душевное равновесие.
Тут Наталья Павловна вспомнила обиды своей юности и своё теперешнее отношение к ним. Пожалуй, в определённой мудрости Галине Евгеньевне не откажешь.
- И последний вопрос, наверное, - сказала она, заметив, что собеседница поглядывает на часы. - Знаете ли вы о том, что у Насти есть свой бизнес?
- Да вы что? - удивилась Галина Евгеньевна настолько натурально, что следователь поверила. - Правда, что ли? Нет, не знаю. У Милены есть, да. Они с тёткой чего-то там по счетам гоняют, как Настя рассказывала. Да ведь и все так, у кого возможность имеется. Хочешь жить, умей вертеться! Значит, и Настенька наша не растерялась? Ну, молодец!
В шаблонной реакции, особенно в последних словах, в притворной и приторной похвале, пожалуй, заметна была зависть. Несомненно, Галина Евгеньевна сумеет справиться с ней. Больше вопросов у Натальи Павловны не нашлось.
Возвращаясь на рабочее место, она, трясясь в маршрутке, как презираемые Настей «совки», припомнила строки Грибоедова: «Служить бы рад, прислуживаться тошно».
- Чем больше господ по убеждению, тем больше вокруг них прислуживающих, - подумала она. - И прислужники всегда сочиняют себе убедительные оправдания. Почему никто не хочет замечать, что вернувшееся к нам слово «господин» - это разрушающее свободу слово, отрыжка не столь уж далёких времён рабовладения? И те, кто его возвращал, мнили и видели себя господами. Право, куда демократичнее звучали бы «сударь» и «сударыня», не предполагающие порабощения. Недаром Грибоедову они были милее! Боже мой, при таком отношении к миру, как у Галины Евгеньевны, наивность и чистота превращаются в глупость, а подлость и коварство - в мудрость и предусмотрительность! Нарушение адаптации? А к любым ли внешним условиям надо адаптироваться? И у кого же из нас сбиты ориентиры?
Продолжение http://www.proza.ru/2014/09/15/1250