Медленно постукивая колесами, поезд приближался к станции.
За окном мелькали дома.Показались привокзальные фонари, и заспанный голос станционного диспетчера сообщил о том, что такой-то поезд прибывает на такой-то путь-стоянка 5мин.
Я выглянула в окно - мимо, с чемоданами и сумками, коробками и баулами бежали замученные ночным сидением на вокзале люди, неся на руках полусонных, ничего не понимающих ребятишек.
- Не спится? - услышала я.
- И Вам?
- И мне, никак не могу привыкнуть спать в поезде - это у меня еще с войны
- С войны? - Удивленно переспросила я, мысленно прикидывая возраст своей собеседницы. На вид ей было лет 45- 50 не больше и видеть войну, тем более участвовать в ней она явно не могла.
- Не удивляйтесь. Когда началась война, мне было 3 года, но я все очень хорошо помню: как нас бомбили, как немцы вплотную подошли к городу, как меня с мамой и братом вместе с другими женщинами и детьми последним эшелоном вывезли из горящего города. В пути состав часто бомбили, было ужасно страшно, особенно ночью: только уснешь, а тут налет все кругом грохочет, вагоны горят, люди в панике бегут ничего не понимая, многие тут же падают убитые, стоны, крик, кровь...
Как нас мама спасла - до сих пор не понимаю...
С тех пор я не могу спать в поезде, глупо, но ничего не могу с собой поделать. А знаете, я заметила, что детские впечатления самые сильные. Ведь многое было в моей жизни: война, эвакуация, голод и холод, да и после войны было не сладко, но есть в моей жизни то, что я вот уже по-прошествии стольких лет никак не могу забыть…
Это было вскоре после войны. Наша семья жила тогда в Поти, небольшом грузинском городке на берегу моря, где служил мой отец. Дом наш, небольшой, но уютный находился около вокзала недалеко от запасных путей, на которых частенько стояли то цистерны с горючим, то платформы с песком, а вскоре стали поступать и странные эшелоны с вагонами-теплушками из которых на нас глядели грустные, голодные глаза женщин, стариков, детей…
Вагоны эти стояли под палящим солнцем по несколько дней, иногда неделями. Потом их отправляли, а на их место прибывали новые, и мы постепенно привыкли к ним и не обращали внимание…
И вот однажды, когда мы как обычно играли, к нам подлетела черноглазая, черноволосая девчушка, каким-то чудом ускользнувшая из вагона и бдительного ока охраны, примерно моя ровесница, лет 7-8 и схватив у нас то ли мячик то ли битку, не помню точно, со всех ног припустила от нас, а надо сказать, что около путей были вырыты глубокие ямы до краев заполненные смолой, не знаю зачем- наверное для каких то ремонтных работ, и убегая, она не заметила как забежала в эту яму и пробежав несколько шагов начала тонуть…
Лето, жара стоит страшная, смола начала плавиться…
Мы, испугавшись, орем, в вагонах кричат, пытаются помочь, но где им, а девчушка все глубже и глубже уходит в смолу…
Вот уже по грудь ее засосало и на поверхности видна одна голова с испуганными до смерти глазами…
Тут на счастье мимо проходил какой-то мужчина, услыхал крик и, схватив большую доску, бросив ее поперек ямы, стал потихоньку раскачивая, за волосы, вытаскивать девочку…
Когда он ее вытащил, на нее было страшно смотреть.
Не было ни рук, ни ног - один сплошной кусок черной смолы, который мешал несчастной дышать.
Мужчина начал соскребать его и когда он отскреб - она прижала руку к груди показывая, что ей уже легче, и она может дышать…
Потом понаехали люди и куда-то увезли беглянку…
Больше я этой девочки не видела. Через несколько дней эшелон их отправился дальше в путь и жива ли она или она или погибла как часто тогда случалось - я не знаю…
Но прошло столько времени многое забылось, а я и сейчас вижу ее лицо симпатичное, черноглазое, с длинными черными волосами…
И еще помню как у мужчины спасшего девочку выпал карандаш лежавший у него за ухом и как этот карандаш медленно утопая в смоле пошел ко дну помню и мне становится страшно…
Мы еще долго разговаривали с моей попутчицей. Разговаривали о жизни после войны, о сегодняшнем дне, о книгах, фильмах…
Утром, когда я проснулась, моей попутчицы уже не было. Она вышла на одной из станций…
Поезд продолжал свое движение. За окном белый, пушистый туман нехотя уходил, под лучами солнца. Начинался новый день…
1993 год.