История кровавого бриллианта

Анна Юркова
На белоснежной плоскости листа рубины рассыпались каплями крови. Рядом красовался крупный, редкий рубин, который, судя по всему, некогда был частью ювелирного изделия. Ему придали грушевидную форму и своим внутренним свечением он превосходил "собратьев".

Ювелир, осматривая драгоценные камни под лупой, весь содрогнулся. Не часто ему доводилось видеть подобные экземпляры. Он даже на минуту задержал дыхание, и спохватился лишь тогда, когда почувствовал, как глаза накрывает пелена из темных искр.
 
- Да… судя по окраске, эти камни добыты в Бирме, если только их не… - он нерешительно запнулся.

- Нет, нет, – поспешила его заверить круглолицая дама в кремовой шляпке, – я не люблю синтетические подделки!

  Она вытащила из сумки небольшой тряпичный сверток. Во всех ее движениях, с какими она разворачивала мятые концы платка, чувствовалось уверенность обладателя настоящих сокровищ. И действительно взгляду молодого человека представился кусок прекраснейшего китайского нефрита. Он был густого яблочного оттенка, слегка просвечивающего по краям. Ювелир недоуменно почесал затылок.
 
- Так что вы хотели бы с этим сделать? – растерянно спросил он.

- Ожерелье! Красивое ожерелье! – заявила дама. В полумраке мастерской  стало жарко, и она проворно расстегнула пуговицы своего шерстяного пальто.

  Предложение прозвучало очень заманчиво.
 
- Вы уверены, что не хотите обратиться к другому, более опытному мастеру? – несмело уточнил молодой человек.

- Хм, думаю, нет… Вы меня вполне устраиваете, – убежденно кивнула дама. – Так я могу на вас надеяться?
 
   Ювелир кивнул.

- Только попрошу об одном, – клиентка коснулась крупного рубина, лежавшего отдельно от остальных. – Этот камень должен служить подвеской к будущему ожерелью. – Затем она протянула юноше визитку. – Тут указан номер моего телефона. Когда ожерелье будет готово, вы привезете его в футляре прямо ко мне домой. Тогда, после осмотра я и оплачу вашу работу. Ну и чтобы быть окончательно уверенной в сохранности украшения, – она неожиданно понизила голос до полушепота, словно опасаясь, что их кто-нибудь подслушает, – за вами приедет мой человек, он то и довезет вас до места. Надеюсь, вас все устраивает? – ее глаза по-кошачьи сузились.

- Конечно, - торопливо отозвался ювелир, ощущая неловкость.
- Тогда, удачной работы… - резко проговорила она, застегивая пуговицы пальто. Поправив струящийся мехом воротник, она на прощание скривила тонкие губы и дернула ручку двери.

  Оставшись в одиночестве, молодой человек рассеянно оглядел стены мастерской: часы, подвесной календарь, заваленный мелкими инструментами шершавый стол, задвинутый в угол микроскоп – и не мог отделаться от чувства, что привычно строгая, даже аскетическая обстановка, приобрела в свете последнего события нечто новое и таинственное. Потирая в недоумении виски, он опять вооружился лупой. Мелкие камни весили не больше карата. Он осторожно взял пинцетом крайний камешек и поднес его к лампе. Искусственный свет, проникнув в сердцевину рубина, зажег в нем винно-красный цвет. Насытившись игрой блеска, ювелир приступил к осмотру остальных. В одном из них он заметил хрустальный излом. Значит, камни, действительно, настоящие!
 
- Ух, ты! - восхищенно прошептал он.
 
  Ювелир был молод, всего лишь двадцати пяти лет от роду и небольшая кучка камней, стоившая по самым приблизительным подсчетам несколько миллионов, вызвала у него потрясение. Вот если бы присвоить пару камешков, то он мог бы их перепродать и обзавестись новеньким автомобилем. А еще лучше, изъять половину этой «кровавой» кучки, заменив ее поддельными камнями. Заказчица наверняка не сразу догадается о подмене, а когда спохватится, то уже будет поздно. К тому времени он с драгоценной «ношей» будет искать счастья в Москве, а может еще дальше. Его сердце застучало быстрее. Подумать только, один крошечный камешек в состоянии перевернуть целую человеческую жизнь. Он принялся осматривать все камни, выбирая среди них самый лучший, и тут его взгляд упал на большой рубин, весом в три карата. Этот крупный красавец выглядел внушительнее и, увы, слишком ослепительно. Ювелир приуныл. Как можно радоваться маленьким экземплярам, когда знаешь, что существуют другие, более редкие. Присвоить этот рубин он уже не решался. Нет. Куда безопаснее исправлять незначительные поломки заводских изделий.

Он отодвинулся от стола, ощутив, как тело от долгого сидения налилось тяжестью. Рубиновые бриллианты больше не представлялись ему заманчивыми вещицами, даже наоборот. Он почувствовал в них некоторую враждебность. Своим бесстрастным блеском они будто подавляли в нем волю. От страха, он резко сплюнул через плечо, а затем быстро поднялся, сгребая камешки в кучку. Его движения были неловкими, торопливыми, - несколько рубинов, подкатились к краю стола и упали на пол. Ювелир это заметил и долго провозился там, пока отыскал «беглецов». За это время он немного успокоился и, когда уже стал заворачивать рубины в принесенную женщиной бархатную материю, то его лицо дышало решимостью. Что ж, раз он согласился на подобный заказ, он его выполнит, причем самым достойным образом. Он ведь еще так силен и кто знает, может именно эта работа счастливо изменит его судьбу, откроет ему путь к вершинам ювелирного искусства. Переполненный честолюбивыми надеждами, он покинул свою мастерскую…
   

  …Весь декабрь Павел Рубинчиков тщательно разрабатывал эскизы. В новогоднюю ночь он даже не стал пить шампанского. За окном трещали петарды, зимнее небо, отцвечиваемое белизной снега, стало еще светлее от огней салюта. Повсюду слышался звон бокалов, смех, поздравления. И, несмотря на всеобщую кутерьму, ювелир никак не мог оторваться от ожерелья. В его мозгу вспыхивали беспорядочные образы будущего изделия. Оно должно быть изысканным, подчеркивать природную красоту камней. С другой стороны необходимо было учитывать характер обладательницы. Эта была зрелая дама. В полумраке мастерской ее лицо казалось мягким, круглым, словно масляный блинчик, даже щеки, густо нарумяненные, слегка лоснились при матовом отсвете лампы. К сожалению, он не очень хорошо ее разглядел, однако запомнил ее шею – чуть полноватую, с фарфоровой кожей. На такой шее будет хорошо смотреться массивное украшение. Что, если повторяющийся элемент будет в форме бутона или раскрытой ромашки. Он страдальчески почесал за ухом. Подняв доступные справочники и просмотрев множество фотографий с изображением работ старых и современных мастеров, он, в конце концов, остановился на одном, самом удачном, как ему думалось решении. Это было ожерелье в виде двух переплетающихся линий. В каждом из звеньев он наметил вставить нефрит, а по обеим его сторонам вправить рубиновые искры. Ожерелье будет замыкать фермуар, повторяющий форму основного звена.
 
  Первым делом ювелир смонтировал золотые звенья. Затем он принялся за гравировку нефрита. Цельный кусок размером с детский кулачок выглядел прекрасно в своей нетронутости. Несколько дней Павел Рубинчиков исследовал его рельефы, породистые наросты, изломы. Это было увлекательное занятие. Никогда в жизни ему не доводилось так долго любоваться этим зеленым камнем, может только в пору ученичества. Все операции по раскалыванию и гладкой шлифовке нефрита он проделывал с большой осторожностью. Придав им форму простого кабошона, в некоторых, особенно темных экземплярах он выточил небольшие полости, чтобы высветлить их травянистый цвет. Когда с гравировкой было покончено, он перешел к следующему этапу. Отшлифованные камни он постепенно вставлял в золотые оправы. Особенную сложность составляли рубины, которые при всей своей твердости, от небольшого давления могли дать трещинки или вообще разрушиться.  Наконец, и эта трудность осталась позади. Ожерелье уже лежало в обитом черным бархатом футляре. Вставки из нефрита походили на зеленые головки ящериц, а в центре переливался крупный рубин. Результат превзошел самые смелые ожидания. От потрясения он молчал три дня. Ожерелье опустошило его. Он так напряженно над ним работал, что в конце ощутил полный упадок сил.
 
     __________________________

  Посыльный поджидал его у подъезда в строго назначенный час. Привалившись к дверце «Хонды», он зажимал в пальцах догорающую сигарету.
 
- Ожерелье при тебе? – спросил он.
- Да, – ответил ювелир, прижимая к груди футляр.
 
  Спустя мгновение автомобиль плавно двинулся с места. Ювелир кинул взгляд в водительское зеркальце, и на секунду растерялся. Оттуда на него неподвижно глядели рыбьи глазки водителя. Ювелир попытался было, ему улыбнуться, чтобы как-то разрядить молчание, но посыльный равнодушно переместил взгляд на дорогу. «Что за мрачный субъект?» - неприязненно подумал он. Вскоре они свернули в черный проулок. Машина сбавила ход, пробираясь по разбитому асфальту.

- Вот мы и приехали, – глухо проговорил шофер, остановившись возле подъезда многоэтажного дома.
 
  Ювелир огляделся. Вот уж неожиданное местечко! Он ожидал попасть в  фешенебельный район с новыми постройками, а здесь вокруг одни обветшалые пятиэтажки.

  Они зашли в подъезд, освещаемой одной единственной лампочкой.  Поднявшись по лестнице на второй этаж, повернули в коридор, в котором уже не было никакой лампочки, а царила тьма. Провожатый, не сбавляя шага, прошел вперед. Послышался стук в невидимую дверь. Пауза. Затем щелкнул замок и в желтом проеме показалась заказчица.

- Проходите, проходите, – позвала она.
 
- Ваше ожерелье, - как только он вошел в комнату, Павел Рубинчиков протянул хозяйке футляр.
 
- У-у-у, как любопытно! – она жестом пригласила его на диван. Рядом, на чайном столике стояли ваза с апельсинами и бутылка вина.

– Будьте любезны, почистить мне апельсин. С детства обожаю апельсины! - неожиданно попросила хозяйка, – и после этих слов она принялась разглядывать футляр. Повертела его в руках, затем положила на колени и осторожно открыла.

- Ах! Какая прелесть! – воскликнула дама. – Вы неплохо потрудились, скажу я вам!

  Воспользовавшись тем, что клиентка углубилась в рассматривание ожерелья, ювелир принялся внимательно ее изучать. На вид ей было не больше тридцати. Длинное серое платье открывало полные ножки в черных туфельках. Откровенное декольте являло взору такую же пухлую грудь, крепко стиснутую и слегка напудренную. В ушах покачивались серьги с гранатами, а волосы аккуратно убраны в тугой пучок. Разглядывая украшение, она время от времени прищуривалась, от чего в уголках ее глаз протягивались морщинки.
 
- Почему вы так и не почистили мне апельсин? – внезапно спросила она.

- Я? – виновато удивился ювелир. Он пропустил мимо ушей это маленькое поручение.
 
- Да, вы? – она резко выпрямилась. – Я попросила вас почистить мне апельсин. Неужели за мной нельзя поухаживать?
 
- Извините, – пробормотал он.

- Какой вы невнимательный! – проговорила хозяйка, укоризненно покачав головой – для подобных вещей есть ножик. Возьмите, – и она протянула ему перочинный ножик.

– Только осторожнее, – предупредила она, – он острый.

  Павел Рубинчиков не стал возражать и принялся разрезать кожуру. Дама тем временем поднялась с дивана, поправляя лиф платья.
 
- Ах, когда-то я была такой тоненькой! – тихо воскликнула она, затем поспешно перевела взгляд на повисшее в руке ожерелье и подошла с ним к зеркалу.
 
- Помогите мне застегнуть, – позвала он ювелира, все еще продолжавшего возиться с апельсином.
 
  Рубинчиков повиновался.
   
- Вам нравится? – спросила хозяйка, обернувшись.
 
- Важно, чтобы вам нравилось, – скромно отозвался он. – но  эта форма действительно вам идеально подходит, да и цвет камней подобран удачно…
 
- Прекрасно! Я довольна вашей работой, – прошептала она каким-то изменившимся голосом, слегка дрожащим, но в то же время в его тембре послышался змеиный свист. Поглаживая свою белую фарфоровую шею и не спуская с гостя пристального взгляда, она протянула правую руку к воротничку его рубашки.

- Предчувствие меня не обмануло…  – глухо сказала она и также незаметно улыбнулась. На ее щеках проступил румянец, губы приоткрылись и в узкой полоске заблестели мелкие зубы.  Перебирая ласково пальцами ткань рубашки, она затем потянулась к шее гостя, скользнув ногтем по мочке уха.
 
- Неужели, - вкрадчиво произнесла она, – вам никто не говорил, что вы очень симпатичный молодой человек?
 
-… Не помню, – растерянно отозвался Павел Рубинчиков, чувствуя себя с каждой минутой все более неловко. Женщина еще плотнее придвинулась к нему, обдав щеку волной горячего дыхания. И тут произошло что-то невероятное. Большой рубин на фарфоровой шее вдруг вспыхнул ярко-красным цветом, словно чаша тюльпана на солнце. От этого блеска ювелир зажмурился. Когда он открыл глаза, на него надвинулась темнота, - светильники в комнате как один погасли. Отовсюду к нему подступила мгла, все походило на чей-то дикий розыгрыш.

- Где вы? – позвал он хозяйку. Вопрос остался без ответа, и это молчание показалось ему ужасно глупым. Ну и визит! Вдруг он услышал за спиной легкий шелест платья, чавканье и сладкий запах апельсина.
 
- Вы здесь? – обратился ювелир в сторону, откуда доносились звуки, – Зачем вы выключили свет?

- Хм… - раздалось совсем близко, и снова наступила тишина.

  Его вдруг охватила тревога.
 
- Ну, мне пора… – подытожил он, впрочем, уже не ожидая ответа, но тут произошло опять что-то невероятное. Прямо перед ним замерцал слабый огонек, напоминающий неровное полыхание свечи. Этот огонек, то, пропадая, то, снова появляясь во мраке, приблизился к самому кончику его носа и… погас.

- Тьфу! – сплюнул Павел Рубинчиков, уже впадая в злобное раздражение, как вдруг кто-то крепко схватил его за плечо и потянул за собой, да еще с такой силой, что ювелир еле устоял на ногах.
 
- Эй, дамочка! Что вы себе позволяете? – но тут ему дали оплеуху, раздался крик, он потерял равновесие и упал. На полу на него обрушилась еще одна оплеуха.

- В чем дело!? – грозно взревел он, но тут же его крик сменился нечеловеческим бульканьем. Сумасшедшая, с которой он так безуспешно боролся в темноте, навалилась на него всем телом, сдавливая грудь, и неожиданно собачьей хваткой вонзилась прямо в горло. Воротник его рубашки быстро намок, прилипая краями к шее. Он жалобно прохрипел, чувствуя сильную боль. Перед глазами замелькали белые круги. Плохо соображая, он принялся отчаянно размахивать руками, словно утопающий в море, но казалось, что силы вытекают впустую, - зубки дамы все крепче сжимались на его шее, не давая дышать. Собрав последнюю волю в кулак, он ухватил противницу за волосяной пучок, оттянул назад, темноту наполнил тихий треск… но тут, от нового приступа боли он громко застонал, а затем его рука безвольно разжала пальцы, выпустив пару клочков на пол.