Как выяснилось позже, Ваня с Машей родились в один и тот же год, но жизни их складывались совершенно по-разному. Начнем с Маши.
В детстве она была вполне спокойным, усидчивым ребенком, единственным ребенком в семье. Родилась она в центре Архангельска, поэтому и детство у нее было вполне "городским". Мама у нее была врачом, папа работал в одном из ВУЗов Архангельска преподавателем. Из раннего детства она практически ничего не запомнила, кроме того, что ей очень нравилось бултыхаться в воде. Плавать она научилась с первых лет жизни, в ванной. Она всегда с таким удовольствием шла купаться в ванную, чем очень забавляла своих родителей. Ее первые воспоминания о своем детстве отсюда и начались, ей тогда было лет пять. Она купалась там часами, вместе со своими любимыми игрушками. Самой любимой игрушкой у нее был пластиковый лебедь, правда почему то голубого цвета. Видимо потому, что игрушки для детей должны быть обязательно яркими, иначе же скучища будет! Ну что такое белая игрушка для ребенка? В магазине он на такую даже внимания не обратит! Вот, видимо поэтому, лебедь был голубым. Она тогда еще не понимала, что таких лебедей нет, для нее лебедей другой раскраски просто не существовало.
Еще ей, как и большинству детей, очень нравились сказки. Родители ей очень много читали, она же притихнув, всё внимательно слушала и впитывала все эти сказочные истории, как губка воду. Надоедливой "почемучкой" она не была, она просто во все это верила и ее вполне устраивало, к примеру, такое объяснение на какой-нибудь все же рождавшийся в ее детской головке вопрос:"Потому что так бывает, дочка". С шести лет родители научили ее читать самостоятельно, и вполне могли оставить ребенка одного и заняться делами.
В это время Машу еще записали в бассейн, и два раза в неделю она с удовольствием его посещала. Тогда она уже чувствовала себя в воде как рыба, умела нырять и плавать разными стилями, поэтому летом, она с родителями уже ходила купаться и на пляж.
Вы не думайте, Читатель, что в Архангельске летом холодно. Он хоть и северный город, но летом там очень даже тепло, с мая по середину августа. Иногда бывает даже очень жарко, до плюс тридцати пяти! Поэтому, в Архангельске - несколько пляжей. Самый большой, тот, что тянется вдоль почти всего центра города, летом бывает забит весь. Он - самый благоустроенный, с кабинками для переодевания, тентами, скамеечками, душем и волейбольными сетками. Туда обычно и ходили горожане отдыхать семьями с детишками. К тому же он и очень мелкий. Чтобы зайти на глубину, и поплыть, нужно было отшагать от берега метров сто пятьдесят. Поэтому родители обычно оставляли детей бултыхаться на мелководье, а сами загорали на песочке, наблюдая за ними издали.
Но от дома, где жила Маша с родителями он был довольно далеко, нужно было ехать остановок пять.
Практически прямо под их окнами был другой пляж, поменьше и совсем не благоустроенный.
Вот на этот злосчастный пляж они и пошли тогда загорать. Я уж не знаю, Читатель, как получилось, что родители не доглядели! Дело в том, что здесь Северная Двина была гораздо уже, совсем недалеко еще был мост с огромными железобетонными опорами, отчего течение тут было довольно сильным, иногда с водоворотами, да и берег уходил на глубину практически с первых пяти метров.
Маше было строжайше приказано в воду не заходить, поэтому она бродила вдоль кромки реки со своим голубым лебедем. Вдруг он вырвался у нее из рук, и его подхватило течением. Маша бросилась его спасать, ее тоже подхватило течение и закружило в воде. Она в ужасе закричала и ушла под воду.
Родители успели быстро среагировать. Отец вынес ее на руках из воды, насмерть перепуганную, но живую и невредимую. Она только успела воды нахлебаться.
- Папа, мой лебедь! - закричала она, показывая рукой на уплывающую любимую игрушку.
- Солнышко, его уже не достать, видишь, как он уже далеко, - ответил отец, целуя дочку в голову. Лебедь действительно уже уплыл метров за триста. Маша тихо заплакала...
С этого дня она до ужаса стала бояться воды. В бассейн отказалась ходить наотрез, да что там в бассейн, чтобы ее помыть в ванной, ее приходилось уговаривать чуть ли не часами! Ко всему этому ей еще начали сниться жуткие сны. Иногда, посреди ночи, она в ужасе просыпалась и бежала в комнату родителей со слезами.
- Мама, мамочка, мне опять водичка приснилась, - давя рыдания, кидалась Маша в объятия матери.
- Ну что ты, Солнышко, не бойся, это же просто сон, - успокаивала ее мать, гладя по волосам. Маша успокаивалась только в объятиях матери, лежа рядом с ней под одеялом.
Ее показали врачам - терапевтам, неврологам, психиатрам. Психотерапевтов и психологов в Архангельске тогда еще не было. Страх проходил очень медленно, правда дурные сны приходили все реже и реже.
А однажды утром, Маша, проснувшись, прибежала счастливая в комнату матери.
- Мамочка, мамочка, он вернулся, он приплыл!
- Кто приплыл?
- Мой лебедь! Он вернулся!
- Куда он вернулся? - с тревогой в голосе спросила мать.
- Он мне сегодня приснился. Знаешь, какой он сейчас большой и красивый! Он даже разговаривал со мной!
- И что же он тебе сказал?
- Он сказал, он сказал, - сбивчиво стала объяснять девочка, - чтобы я больше не боялась. Он меня даже покатал на спине. Мама, мне было нисколечко не страшно! Он такой большой и добрый. Я его так люблю!
С этого дня страхи и правда прошли. А сон с лебедем снился ей очень часто, и эти сны всегда были такими яркими, что девочка, переполненная счастьем, утром бежала к матери и взахлеб все подробно ей рассказывала. Сначала это тревожило родителей, но недолго. Маша быстро переключилась на другое. Скоро она пойдет в школу! Это занимало всё ее воображение.
Чтобы всё поскорее забылось, и чтобы отвлечь ее от воды и ее ночных плаваний с лебедем, родители записали Машу в музыкальную школу, учиться играть на фортепиано. Ей даже домой купили пианино, чтобы занятия шли успешней. Маша пыталась прилежно учиться, но без особого интереса. Через два года всем стало окончательно ясно, что ей слон на ухо наступил. Ее отдали в художественную школу учиться рисовать. Пианино пришлось продать. Оно теперь все-равно всегда молчало, попусту занимая место. С рисованием дела шли не лучше, чем с музыкой. Иногда просидев за рисунком битый час и, видя, что все получается совсем не так, как ей хотелось, она, разозлившись, бросала кисти и карандаши и принималась заниматься чем-нибудь другим. Прозанимавшись в художественной школе тоже около двух лет, Маша полностью потеряла к рисованию интерес. Родителям пришлось сдаться и забрать ее оттуда. Единственный рисунок, который у нее хорошо получился - это ее голубой лебедь. Он был помещен в рамочку под стекло и повешен на стену.
Родители не сдавались, пытаясь найти в девочке хоть какой-нибудь талант. На этот раз зашли с другой стороны и отдали ее в спортивную школу для занятий гимнастикой. "Если уж не для ума, то для здоровья - точно польза будет" - думали они. На этот раз они не промахнулись - Маша ходила на занятия с удовольствием. Хотя выдающейся гимнасткой ей стать было не суждено. Произошло событие, которое кардинально изменило ее жизнь.
Маше уже исполнилось тринадцать лет и летом она с родителями отправилась отдыхать на юг, в Адлер (матери на работе выделили путевку на всю семью в санаторий). Из Архангельска ходит прямой поезд до Адлера, правда ехать надо трое суток. Да не страшно, загодя купили билеты в купейный вагон и поехали.
В купе было жарко, солнечная сторона, и Маша вышла к коридор, просто постоять у раскрытого окошка. Вдруг к ней подошел какой-то мальчик.
- Привет. Ты куда едешь? - спросил он.
- Мы едем в Адлер, - ответила она, присматриваясь к мальчишке. Он был примерно ее возраста, выше ее наголову и почему-то сразу вызвал у нее доверие. Тогда еще на мальчишек ей было наплевать, от них в школе обычно были одни неприятности. Она, конечно, знала, что вызывает у них интерес, она даже знала, что она - симпатичная. Но все они были какие-то дураки набитые или уж очень скучные, во всяком случае в ее классе. А этот почему-то вызвал у нее интерес. - А ты куда?
- А мы - в Сочи. Ты из этого купе? - указав головой на открытую дверцу, спросил он. Она кивнула.
- А я вот из этого, - он рукой показал на купе, через одно от того, где ехала Маша с родителями, - Я еду с родителями и с младшей сестренкой, а ты?
- Я с родителями.
Они познакомились. Его звали Сашкой. Он был тоже из Архангельска. Ему тоже было тринадцать лет. Выяснилось, что они и живут недалеко друг от друга, но учатся в разных школах.
- Саша, Саша, - выглянула из купе его мама, - Иди попей соку с пирожками, - и увидев, что он разговаривает с девочкой, добавила, - и девочку пригласи.
- Пошли?
- Мама, меня в гости приглашают в соседнее купе, - обратилась Маша к матери за разрешением.
Та вышла и они вместе зашли к соседям.
Родители тоже очень быстро нашли между собой общий язык. Отец у Сашки был инженером, а мама тоже была врачом, как и у Маши, ну и еще Лизка - восьмилетняя Сашкина сестра.
За разговорами время полетело быстрее. Поезд остановился в каком-то городке. Проводница объявила, что стоянка будет тридцать минут. За окном, прямо напротив купе, в котором они находились, стоял лоток с мороженым.
- Мам, давай мы с Машей сходим за мороженым, - спросил Саша, - пока народ не сбежался. И вам всем принесем.
- Ну хорошо, - согласилась та, посовещавшись с Машиной мамой, - только туда и обратно.
Дети быстро сбегали за мороженым и вернулись обратно. В купе было душно, и они с Машей вышли в коридор к раскрытому окошку.
- Маш, ты видела, там за магазином парк какой-то с фонтаном? Пошли посмотрим?
- Да родители не отпустят.
- А что без спросу слабо, просто посмотрим. Все-равно еще долго стоять.
Маша оглянулась в купе, там вовсю шел оживленный разговор.
- Ну ладно, пошли.
В одном купе думали, что дети находятся в другом купе. В другом купе думали наоборот. А дети уже вовсю бежали в парк. Разумеется, Вы правы, Читатель! Родители спохватились слишком поздно, когда поезд уже вовсю разогнался.
А дети в это время лежали на траве, смотрели на фонтан и ели мороженое.
- Саш, а чем ты в школе занимаешься, ну, кроме уроков?
- У нас с ребятами - хоккейная команда. Меня, кстати, капитаном выбрали, - с усмешкой сказал он, и добавил, - козлы.
- Да ладно! - рассмеявшись, съязвила Маша. - А почему козлы то?
- Да никто капитаном не хотел быть. Надо бегать, все со всеми согласовывать, матчи согласовывать, собирать всех. Кому захочется!
- А ты то тогда что согласился?
- Да под эту лавочку можно иногда с уроков сбежать, - рассмеялся тот. - А так, мне даже нравится. Призы и грамоты то я получаю! Меня даже по телику зимой показывали.
- Да ты просто жлоб, оказывается!
- Никакой я не жлоб, - обиделся он. - Придешь зимой за нас болеть? У нас каждый месяц по два матча. Кстати, и с вашей школой тоже играть будем.
- Ты что рехнулся? Меня же потом свои сожрут!
- Да ты не боись, я тебя в обиду не дам, - как то уж очень серьезно сказал он.
Маша внимательно посмотрела на него, и ей показалось, что он действительно говорит правду. Какое-то незнакомое доселе чувство шевельнулось в ее душе.
- Ты знаешь, я письмо Михайлову в Москву написал, чтоб он мне свои хоккейные перчатки выслал. Как думаешь, пришлет?
- Ты что, дурак, что-ли? Правда что-ли послал?
- Конечно. Но я же не клянчил. Наплел там чего-то про подрастающую смену и как талисман для побед попросил. Не веришь? И подписался еще "Капитан хоккейной команды семнадцатой школы города Архангельска Некрасов Александр".
- Ты точно чокнутый, - смеясь, заявила Маша. - Еще и Некрасов! Умеешь сочинять!
- Пошли на качелях качаться, - вставая, предложил Сашка и протянул руку.
- Слушай, а где поезд? - с тревогой спросила Маша.
Они со всех ног бросились на перрон. Поезда не было.
- Ну что теперь делать, - захныкала Маша, в панике оглядываясь по сторонам. - Пропади пропадом твой хоккей! Что теперь делать? - у нее на глазах выступили слезы.
- Да не бойся, ты, Машка. Ну как маленькая, - попытался успокоить ее Саша, взяв ее за руку.
- Ну как не бойся? Как нам теперь догонять поезд? - со всхлипываниями проголосила она, выдернув свою руку.
- Да не плачь ты, снова взяв ее за руку, уверенно сказал Сашка. - Пойдем, я тебе мороженое куплю, у меня сдача осталась.
Его спокойствие передалось и ей. Она послушно пошла с ним к лотку за мороженым, перестав хныкать.
Они сели на скамейку.
- Слушай, нас уже хватились, я думаю. Поезд нам конечно не догнать. Значит надо ждать, когда за нами родители вернуться. А лучше пойдем в милицию скажемся на вокзале. Может они что-нибудь придумают. Ох и влетит мне, Маха! Тебе то что! Ты на меня всё вали.
- Так тебе и надо будет! Выпороть тебя надо!
- А вот они где, субчики, мороженое едят! - к ним подошел милиционер. - Вы что ли от поезда отстали?
- Мы, - ответил Сашка.
- Ваши родители в поезде с ума сходят. Марш за мной!
Они просидели в отделении милиции часов пять, до вечера. Потом приехали их родители с Лизкой. Им пришлось сойти на следующей станции и добираться обратно на автобусе. Хорошо еще станция была недалеко и автобусы ходили.
Им попало по полной! Путевки пропали, потому что уехать в южном направлении было невозможно, все билеты летом разбирались за месяц до отправления, поезда шли забитые до отказа. Пришлось возвращаться в Архангельск. В северном направлении поезда шли полупустые.
С того лета они с Сашкой сильно подружились. Маша даже забросила своих подруг, теперь у нее были новые друзья - Сашка и его друзья. Она впервые так сошлась с мальчишкой, что проводила в его обществе почти все свое свободное время. Они встречались после школы и гуляли по городу, по паркам или сидели в Сашкином дворе с его друзьями. Летом играли в футбол, зимой - в хоккей. Маша научилась прилично кататься на коньках (Сашка ее научил) и даже взяла в руки клюшку. Ходила с парнями на их тренировки и тоже гоняла шайбу. Постепенно в ее поведении появилось что-то мальчишеское. Ребята ее любили и относились к ней, как к "своему" парню, хотя и знали, что она - Сашкина подружка, а его они уважали. Он действительно был их Капитаном!
Их родители тоже сдружились и часто ходили друг к другу в гости. Они знали, если дети вместе, то можно не волноваться.
Как-то зимой, произошел еще один случай, который сблизил ребят еще больше.
Шел очередной матч городского турнира по хоккею. Маша, как обычно была в первых рядах болельщиков. Матч проходил на обычной школьной коробке, на стадионе проводились только финальные встречи. Поэтому болельщики стояли просто за бортиком. Маша находилась прямо за воротами команды, против которой играл Сашка, чтобы видеть все забитые шайбы. Вдруг, после сильного щелчка, шайба прошла мимо штанги и угодила прямо Маше в голову, в висок. Щелчок был такой сильный, что она не успела увернуться. В глазах у нее все помутнело и она потеряла сознание. Вызвали скорую и ее увезли в больницу. Там врачи констатировали сильный ушиб головного мозга, положили с забинтованной головой в отдельную палату и прописали полный покой. Она пришла в сознание, но под действием медикаментов больше спала.
Только на следующий день к ней пустили родственников. Пришли оба семейства в полном составе. Сашка эту ночь почти не спал и практически ничего не ел, так велико было его потрясение! Он во всем винил себя, за то, что он не убедил ее, что за воротами стоять опасно. Они пробыли у нее полчаса, потом их снова выпроводили. Маша опять уснула.
Вдруг, как наяву, она увидела речку, залитую солнцем. Оглядевшись, она поняла, что это была не знакомая ей Северная Двина, а какая-то другая река, а может быть и Северная Двина, только узнать ее было нельзя. Кругом не было никаких строений, к берегам вплотную подступал лес. Она сидела на каком-то большом камне и болтала ногами в воде. Вода была теплой и прозрачной. Дно было усеяно камешками, они переливались от игры света и волн, отчего казалось, что они живые. Вдруг на них медленно наплыла тень. Маша подняла голову и увидела прямо перед собой своего лебедя. Он протянул ей крыло и она медленно переместилась по нему на спину к птице. Маша улеглась на живот и обвила его шею руками. Они отчалили от берега и поплыли на середину реки. Маша прижалась ушибленным местом головы к шее лебедя, и боль стала постепенно затихать, а потом пропала совсем. Они поплыли все быстрей и быстрей, теплый ветер приятно обдувал лицо, и, внезапно, они оторвались от воды и полетели...
Она проснулась от мягкого поцелуя в губы. Рядом с ней, на краешке кровати сидел Саша и серьезными глазами смотрел на нее. Маша улыбнулась. Он тоже улыбнулся ей в ответ. И тут вдруг до нее дошло, как она любит этого парня, и как он ее любит! Он взял ее руку в свои ладони и приложил к своей щеке. Они смотрели друг другу в глаза, не отводя взгляд и тихо улыбались, не произнося ни слова.
Скоро Машу выписали.
Теперь их встречи были уже какими-то другими. Они почему-то стали стесняться друг друга, да и темы разговоров сменились. По городу теперь они ходили, держась за руки и все чаще стали избегать посиделок во дворе с Сашкиными друзьями. Хоккей все еще продолжался, только теперь Маша болела всегда с боку коробки, а на голове у нее всегда был хоккейный шлем. Выглядело это довольно глупо, потому что она была на коробке единственным человеком в шлеме, включая игроков. В шлемах играли тогда только в финале. Ей не хватало еще формы, клюшки и хоккейных перчаток (Сашке их так и не прислали), чтобы выглядеть заправским хоккеистом.
Так прошел еще один год, им стукнуло по 16.
Как-то раз они сидели у Маши дома и целовались. Вдруг Саша спросил:
- Маша, а когда мы попробуем ну это, сама понимаешь...
- Не знаю...
- А ты хочешь?
- Да, но очень боюсь.
- Давай завтра, сразу после школы, когда родителей дома не будет?
- Давай.
Маша всю ночь не могла заснуть. Сашка недавно принес ей почитать книжку про это. Там говорилось, что взрослые занимаются этим по несколько раз в неделю! Когда она это прочитала, то первый день на взрослых прохожих на улице она смотрела совсем другими глазами. Ей хотелось догадаться, было вот у этого прохожего сегодня ночью, или нет?
Наступил следующий день. В школе Маша никак не могла сосредоточиться на уроках, всё думала о том, что же произойдет дома после школы.
Они встретились после уроков с Сашкой и молча пошли домой, не зная о чем говорить.
- Слушай, а ты купил, чем предохраняться?
- Купил.
Маша вздохнула с облегчением. Она ни за что бы не осмелилась зайти в аптеку, чтобы купить эти штуки. Она знала, что надо предохраняться. Мама, наблюдая, что происходит с ее ребенком и видя их изменившиеся отношения с Сашкой вовремя провела с ней нужные беседы. Отношения с мамой у Маши были очень доверительные.
- Слушай, а у тебя уже это было? - поинтересовалась Маша.
- Нет.
- И тебе не страшно?
- Не очень. Я же вижу, как ты дрожишь. Кто-то же должен не бояться.
Маша успокоилась и, заулыбавшись, они оба прибавили шагу.
Знаю, Читатель, что Вам интересно, как же всё это у них произошло. Увы, вынужден Вас разочаровать, я над ними, как говорится, свечки не держал. Скажу лишь, что произошло это немного глупо и нелепо, но произошло же!
Машина мама это сразу заметила, придя с работы, уж больно дочка светилась. Та, конечно, не удержалась и все ей рассказала.
С тех пор Маша уже точно знала, кто будет ее мужем. Но теперь родители насели на них совсем по другому поводу. Любовь - любовью, но надо же и о будущем подумать. Как-то все решилось само собой - они оба будут поступать в медицинский. Оставался последний год учебы в школе. Теперь, вместо шатаний по городу ребята все чаще сидели дома и вместе готовились к выпускным. Оба были не отличники. А конкурс на факультет был не маленький - больше трех человек на место. Особенно, все волновались за Машу. Ходили слухи, что парней берут охотней, чем девчонок.
Но всё прошло успешно. Оба поступили на лечебный факультет медицинского института. Сыграли свадьбу. Через год Маша родила сына, Илюху. Жили они в Машиной комнате. Время бежало быстро и буднично. Но уже к окончанию института начались первые проблемы. Представьте себе, что жена с мужем двадцать четыре часа в сутки - вместе. Любовь постепенно стала превращаться в привычку. Куда то пропали страстные поцелуи. Бабушка и дедушка были под боком, и так стало получаться, что все чаще вечера Маша предпочитала проводить без мужа в компании уже своих подруг и друзей. У Сашки же ничего этого не было. Он всегда старался брать с собой Машу, но она всё чаще сопротивлялась и отказывалась под всякими предлогами.
И вдруг случилось непоправимое. У Маши сильно заболела мама и...умерла...
Трагедии вклиниваются в нашу жизнь совершенно внезапно, иначе бы они не были трагедиями. Ведь смерть от старости воспринимается совсем иначе... А здесь шок, абсолютная беспомощность и беззащитность перед случившимся переплелись в какой-то черный ком, который придавливает к земле и не дает дышать...В одиночку пережить трагедию очень сложно, почти невозможно. Она проглатывает тебя, как черная дыра, со всеми потрохами. И если в этот миг душе не к кому притянуться, цепь трагедий удлиняется еще на одно звено.
Машу снова так потянуло к Саше, невольно, бессознательно... Она проплакала у него на груди несколько ночей подряд, каждый раз засыпая тяжелым сном без сновидений. А где же лебедь, спросите Вы, Читатель? Не знаю, наверное к смертельным исходам он и сам был не готов. А может быть, потому, что снами такое не лечится...
Каждая смерть должна замещаться новой жизнью, и неважно, какое это будет существо - ребенок или животное. Маша с детства мечтала о собаке, большой, сильной, умной и преданной. И она ее получила. Ей подарили щенка сенбернара, который и вытащил ее окончательно из пропасти, разверзшейся после потери одного из самых близких людей на земле. В доме появился новый член семьи.
Постепенно жизнь вошла в привычное русло. Маша наконец то стала врачом-неврологом и стала работать. Она опять зажила своей жизнью. Среди ее друзей почему-то было больше мужчин, чем женщин. Мужики так и липли к ней со всех сторон. А что, она была молода и красива, да и чувствовалось, что в семье ей чего-то не хватает. Какое-то время поработала в поликлинике, потом преподавателем психологии в родном альма-матер, до центра «Апрель», как и до встречи с Ваней оставалось совсем немного времени. И почему они притянулись друг к другу? Может быть оттого, что он был ну если не противоположностью Машиному мужу, то уж точно совершенно другим. Если в первом было больше положительного, крепкого и прагматичного, как в дубе, но может быть, поэтому однообразного и надоедливого своей постоянностью, то второй был уязвим и самонадеян, даже самовлюблен. Абсолютный романтик, он больше прожигал жизнь в постоянных гулянках с друзьями, чем думал о семье (которая у него когда-то была, но давно развалилась). Впрочем, это уже другая глава, Читатель.