Она уже поняла, следом идет волк!
Дорога была через лес, который она любила. Особенно весной. Сейчас и благоухал май. Только полночь, темно. Не видно нежно – зеленого кружева берез, бархата молодого ельника, белоснежного шелка подснежников. Не сентиментальная, нет. Просто, когда есть время, шьет для себя, для друзей и соседей. Ткани, как жизнь, одни серые или черные, другие белые, разноцветные. Мягкие и жесткие... Ей нравятся волны шелка. Она бы сшила себе голубое платье. Для праздников, чтобы видели все – красавица. Еще красавица! И заметил бы это теплый мужской взгляд. Она бы сшила, но на шелк нет денег, вот и носит все скромное, темное, немаркое, а волосы закручены в сиротский узел. Сирота и есть, муж ведь умер. Детей трое. Какое платье, какой взгляд?
Следом идет волк!
Страх в спине. Мурашки, напряженные мышцы, пот. Как спасаются от волков, она не знает. Бежать – догонит! В руке только сумка с отчетами. Из – за них и задержалась в совхозной конторе. Ночью еще придется работать, если не сожрет... этот! Идет совсем рядом. Не кидается. Пока не кидается. Может, больной? Откуда он взялся? Не было в этом лесу волков. Не собака, нет. Она же оглянулась, когда почувствовала чужое дыхание. Можно было пойти другой дорогой, через поле, но эта короче. И лес... Она так его любит. Дети! Что будет с ними, если сожрет? Старшему десять, двое погодки. Мать не справится, старенькая. Что за судьба у нее?
– Серый, не ходи за мной, - сказала она вдруг, - детей моих пожалей.
Голос дрожит, руки дрожат, а небо в звездах, сияющих, радостных. Таким оно было на этой дороге, когда целовалась первый раз. Соловьи пели. Он и сказал, что кожа у нее шелковая. И замуж потом позвал. Светленький, ласковый. Любила! Вот тогда были волки в этом лесу, но они не боялись, прибегали ночью. А куда еще? Платье из крепдешина в ромашках, волосы пшеничные до пояса... Не вышла замуж, из армии не пришел, погиб.
– Слышишь, волк, - ободрала жизнь душу, а тебе тело отдать? Костлявое оно у меня. Работаю много. Подавишься!
За сумку дернул. Вот беда – то! Кричать бесполезно. Никто здесь в это время не ходит. Да и не испугается. Волк не заяц. Сумку кинуть, что ли? Отчеты новые сделает, лишь бы живой остаться. Бросила, подальше от себя, а он как шел, так и идет.
– Мамочка, помолись за меня. Помолись, родненькая!
Мать отмолила, когда она после смерти мужа болела. Молодой был. Детей нарожали. Жили дружно. Любила, только иначе, чем того мальчика. Когда спишь в одной постели, все иначе. Нет его. Настрадался!
– Нет его, тебе говорю, волчара проклятый! Не работала бы по ночам...
Не гнула бы спину над швейной машиной. Ткани, как жизнь, темные, светлые, в полоску, цветочек. Шелк, крепдешин, ситец, шерсть! У нее темные. Не поносить голубого платья из шелка. О чем она? Платье – мелочи! Кто детей воспитает?
Следом идет!
Нет уже ни слез, ни вопросов. Только страх. Лес кончается. Слева овраг. Впереди деревня. «В овраге сейчас и сожрет, - с ужасом подумала она, - и не сразу найдут. Бежать, бежать!» Скинула тяжелые туфли...
Следом бежит!
Шептала, чтобы спасли, помогли, да кто шепот услышит? Возле крыльца порезала ногу и услышала то ли протяжный стон, то ли рык. Толкнула дверь. Все, дома! Всполошилась мать, проснулись дети.
Выдохнула:
– За мной шел волк. Закройте на задвижку дверь.
Бабушка подошла к окну.
– Матерый, еще стоит. Надо что – нибудь выбросить из еды.
Принесла из сеней кусок соленого мяса, приоткрыла входную дверь, положила мясо на крыльцо.
– Не взял. Не голодный значит.
К окну подошла девочка, прижала к стеклу лицо, засмеялась.
– Ты все придумала, как сказку. Волка нет, а крестик большой качается, у крыльца.
– Отойди от окна, - раскричалась бабушка, - быстро спать.
Подошла к иконе, прошептала молитву, помогла дочери промыть и перевязать рану, вскипятила чай.
– Знак это. Жизнь у тебя наладится, кусаться перестанет.
Через месяц волка убили возле соседнего села. За это время он задрал четырех телок и бычка.
Дети вырастут и иногда будут вспоминать эту необычную историю, удивляться, почему он шел за матерью, не делая попытки напасть? Откуда взялся крестик возле крыльца? Бабушка его тоже видела и велела не болтать языками. Будут вспоминать мать. Очень красивую, особенно в праздники, когда она надевала что – нибудь голубое или бирюзовое из шелка.