Ну, надо же, ёлы-палы, утро(!), время ещё только полдевятого, - а уже прямо даже жарко! Кряхтя, перевернувшись на живот, – как ни крутись, а в первые дни пребывания всё же больно лежать на морской гальке неподготовленным организмом! – распрямляю полотенце перед носом, затем, сморщившись, достаю из-под ребра крупный булыжник и сердито, но осторожно отбрасываю прочь. Во, блин, понабросали – и не полежишь спокойно! … Но море – класс! Чистое, лазурное, как на рекламных буклетах! И впереди ещё – у-у-у! - целый отпуск!
Радуясь особенно последнему, достаю целлофановый мешочек с черешней и, предвкушая наслаждение, в вырытой ямке пристраиваю книжонку. Ух-ты, - ммм! - а уж черешня-я-а – не вышептать! Крупная как слива, сочная, в меру сладкая, иссиня-чёрная, и с атласным отливом, - сбылась, в общем, мечта идиотки!
С моря ветерок приятно холодил мокрую кожу, читать не хотелось. Народу на пляже было пока ещё немного. Блаженствуя под ласковыми лучами, я бесцельно глазела на отдыхающих и с удовольствием слушала шлепки небольших волн, которые на тот момент были для меня самой желанной музыкой. Наконец, моё внимание привлекла одна семья (папа, мама и девчушка лет четырёх), что расположилась на широком пляжном коврике неподалёку от меня. Вернее привлекла-то меня больше осанка мамы, очень красивой женщины средних лет с пышными формами, - что, кстати, её ничуть не портило! Вокруг её головы тёмно-русым питоном, свернувшимся в кольцо, была возложена толстенная коса. Она восседала, иначе не скажешь, - верите? - как СФИНКС! С прямой, как струна, спиной, вытянув вперёд полные стройные ноги. Пользуясь тем, что на меня не обращают внимания, я долгое время любовалась, как эта королева нашего пляжа прикрыла глаза, подставив солнечным лучам чистое, с лёгким румянцем на щеках, лицо и слегка улыбалась. Ну? И как тут не восхититься?! Куда мужики смотрят?! Впрочем, их-то как раз на пляже и не было, спят ещё. И где только шляются художники?!… Нет, ей-богу, ну вот бывают же женщины, про которых так и хочется сказать - царь-баба! Вот это - она и есть.
По сравнению с ней муж, мягко говоря, сильно проигрывал: небольшого ростика, лысоватый, - так, плешь–блешь-мудэ! – и… тщедушный какой-то. Он, как и я, лежал на пузе, почти уткнувшись в гальку, и всё что-то недовольно и монотонно гундел, гундел.... То ли жена с утра ему не приготовила, то ли приготовила, но не то, что ему хотелось. В общем, окурок, да и только!
От нечего делать я рассеянно смотрела, как их малышка что-то увлечённо строила, выбирая гальку покрупнее, и про себя всё думала, насколько же у этой красавицы хватит терпения молча выслушивать его нытьё? А муж тем временем всё также, на одной ноте, продолжал бубнить.
О, Господи, уйти подальше от них что ли?! Точно. Так и сделаю. Сейчас ещё разочек искупаюсь и перейду в тенёк куда-нибудь.… Вскоре мне уже просто смешно стало, что мужичонка не унимался.
Наконец, женщина-сфинкс медленно-медленно, величаво-превеличаво, повернула к своему зануде голову, при этом очертив точёным подбородком полукруг, и сочным таким контральто, слегка нараспев – и, главное, в том же темпе! - изрекла на колоритной мове:
- Нэ-э га-а-аукай!
Я рухнула мордой лица на книжку, зачем-то прихлопнув с обеих сторон по щекам и, давясь от смеха, изо всех сил старалась подавить сотрясание всех своих килограмм....
И всё. Больше я мужика не слышала.