Парашют тупого лётчика

Къелла
А расскажу-ка я вам феерично глупую историю о пробелах в знании матчасти и их последствиях. Конкретно – о том, почему неподготовленному парашютисту нельзя давать в руки ничего страшнее Д-6 серии 4. Нет, раскрыться-то раскроется. Нет, и не потеряет. И на воблу с пивом не сменяет в буфете, нет. Тут - другое.


Дело было осенью 2012 года, в ноябрьские праздники. Я приехала в Воронеж к своему приятелю – парашютисту Паше Гладневу – который давно собирался приобщить меня к свободному падению, ощущаемому спортсменами в момент прыжка. Но как? Спортивный парашют-крыло мне, неучу, никто не даст. Десантные купола, знакомые мне до звона в подошвах, не подходят в принципе. Для создания имитации было решено использовать так называемое «полукрыло»: управляемый круглый парашют ПТЛ-72. Называемый на арго из-за аббревиатуры также «Патлатый» или же «Парашют Тупого Лётчика»*.  Парашют был лично Пашин, и тот установил на него страхующий прибор с десятисекундной задержкой раскрытия. Предполагалось, что просвистев под маленьким стабилизационным парашютиком в течение этого времени, я успею проникнуться идеей парения и захочу пополнить ряды небоныров . Я не возражала: после десятков прыжков на «Юниорах» и Д-6ых десятисекундная задержка раскрытия казалась мне верхом интересного.

В Лиски мой паровоз прибыл часа в три ночи, так что очень хотелось спать. Еще через три часа, проведенные в пригородной электричке, я выскочила на перрон Воронежского центрального вокзала. Там меня вместе с сумкой сгреб Паша, и мы поехали к нему. Я так надеялась поспать, но за 20 минут успела только искупаться и вручить традиционный казанский гостинец – чак-чак - после чего подъехал Пашин друг Андрей, меня сонную погрузили в машину и повезли на аэродром.

Несмотря на сонное состояние, что-то я все же соображала. Например, вспомнила,  что спортсмены (каковым я сейчас типа являюсь), отделяются от самолета совсем иначе, а именно: не под хвост в позе эмбриона, а  лицом по ходу движения самолета с ручками и ножками врастопырку. И когда меня одевали в сбрую подвесной системы ПТЛа, я вяло шепотом поинтересовалась у Паши: а как оно вообще делается, это отделение «на мотор»-то? Мой приятель изобразил что он - морская звезда и потребовал повторить. Я, отчаянно зевая, повторила. Тогда Паша вздохнул и посоветовал просто подогнуть коленки в полете.

Я попала в самый первый взлет. Выпускающей с нами летела добродушного вида дама средних лет. Вот ей-то, сквозь рев движка я и призналась, что не имею представления как правильно отделяться на мотор. После бурной жестикуляции мы договорились, что я попробую подогнуть ноги и выпрыгнуть, а она меня толкнет за ранец для ровности. Мозг заинтересованно проснулся, ожидая сигнала выброски.

Это было безобразно. Встав в рампе и абсолютно не понимая, как это можно повернуться лицом по движению самолета, я просто криво вывалилась за обрез,  слегка расставив локти. Сразу же ощутила бешеную скорость падения, ибо, несмотря на все ухищрения, падала я почему-то ногами вниз. Что-то было не так. Нарисованный на плакате мужик-морская звезда, не стоял в потоке, а лежал. Я попыталась лечь, ибо времени у меня было много. Подогнула ноги, растопырила руки. Пальцы сразу же замерзли на ледяном ноябрьском ветру. Но лечь не получалось. Виновен в этом, как я уже потом поняла, был маленький стабилизационный парашютик «патлатого», на котором моя падающая тушка держалась в воздухе как пальто на гвоздике – строго вертикально.

Обиженная на весь мир из-за несостоявшегося приключения, я дернула кольцо, раскрыв основной купол. Как оказалось, приключения на самом деле только-только начинались.

Первым делом из замерзших пальцев я выронила кольцо, так, что заметила это только на земле. Вторым делом решила достать фотоаппарат и поснимать окрестности, и так увлеклась, что потерялась над незнакомой местностью как дитя – в трех соснах. Вообще-то надо бы было сначала восстановить ориентировку, а потом рулить, но из-за незнания кроков аэродрома оценить свое местоположение я все равно не смогла. Незнание кроков еще раз подсунуло мне хрюшку, когда выбранная площадка для приземления, к которой я мчалась на полной горизонтальной скорости купола, оказалась… как бы это помягче выразиться - полями инфильтрации. То есть это такие клеточки сточных прудиков (к моему счастью, жидкости в них не было) для отделения воды от нечистот, разлинованные двухметровыми насыпями, по гребням которых идут канализационные трубы.. Вот в такую-то насыпь я, не рассчитав точку приземления, пришла на полной скорости и косо воткнулась в склон правым плечом. Купол лег  на противоположный склон. Так мы и лежали, разделенные гребнем : я с одной стороны, а ПТЛ – с другой. Вернее – висели на стропах, каждый со своей стороны. А потом пришла боль. Морщась и попискивая, я отсоединила запаску и кое-как вылезла из подвесной системы. Правое плечо болело, рука слушалась довольно погано. Действуя одной рукой, я аккуратно увязала бесконечной петлей стропы, свернула купол, набила все это добро в парашютную сумку. Тащить 15 кг на единственном здоровом плече было не очень удобно, но я была уверена, что это недалеко.  Ага, щаз!

За ориентир была выбрана высокая полосатая башня вдали, которая здорово напоминала вышку КДП. К ней-то я и потащилась со своей сумкой по гребням мерзлой земли. Переноска парашютной сумки на одном плече оказалась неудобной, и я надела ее на манер рюкзака. Растяжение давало о себе знать.  На всякий случай, я скинула сумку, и, выпростав наружу ярко-красную вершинку «стабилки», бросила ее в жухлой траве. Красное пятнышко не позволит мне потерять сумку в поле!
Пройдя в направлении вышки некоторое пару километров, я поняла, что это не аэродром! Башня оказалась сельской водокачкой, черт бы ее побрал! Теперь я точно заблудилась. Плохо было еще и то, что телефон я оставила на старте в рюкзаке. Карты нет, я с больным плечом и тяжелой сумкой где-то в чистом поле одна. Я достала фотоаппарат и просмотрела крайние сделанные фотки. На них было видно место, где я приземлилась, а еще две асфальтовые дороги. Ура, цивилизация!

Выбравшись на дорогу через ярко-зеленое поле озимых, я поставила сумку с «патлатым» у ног и принялась голосовать. Только через четверть часа бесплодного автостопа я поняла, почему никто не останавливается. Хмурая от боли и холода злая баба в стеганом шлеме и перемазанной полётке, с огромным грязным баулом! Я б увидела  такое на дороге – тоже  хлопнула бы по газам от греха подальше! Пока я раздумывала, как бы мне притвориться неудачно катапультировавшимся пилотом истребителя, на другой стороне трассы остановилась легковушка с двумя парнями. Как оказалось, из-за моего внезапного исчезновения аэроклуб стоит на ушах, и всех,  у кого есть машина,  отправили прочесывать окрестности на предмет поиска меня/моих останков (нужное подчеркнуть). Я умирала от стыда. Позорище…. Устроила людям веселую жизнь, растяпа! Даже спать больше не хотелось – хотелось провалиться под землю, выкопать норку и поселиться там в гнезде из парашютного капрона.

Первое, что я сделала, снова оказавшись на аэродроме – это побежала извиняться перед дамой-спортсменкой, которая выпускала наш заход из самолета. Потом – перед Пашкой, который из-за моего исчезновения никуда не полетел, а остался ждать. В общем-то я выглядела такой замерзшей и жалкой, что меня быстро простили и напоили горячим чаем из моего термоса. Я настолько замерзла, что даже не сфотографировала потрясающий шедевр кустарного зодчества: полевой туалет типа «будка-очко», весь целиком со стенами, дверью, крышей, полом и стульчаком сваренный из  обрезков стальных рельсов!

Вечером отмечали мое знакомство с воронежскими парашютистами. Паша разрекламировал им меня как лётчика-снайпера, так что пришлось пить. После тоста «За содружество родов войск» как это обычно и бывает, началась самая ужасная пьянка. Под занавес вечера заклинило входную дверь в любезно приютившей нас квартире некоего Димы, тоже парашютиста. В итоге наблюдалось фееричные спуски с балкона вниз «гонцов» в подвесной системе по-моему, от «Мальвы». Потом Пашей овладел дух мануального терапевта, а по-русски – костоправа. Я просила подождать до утра с манипуляциями вокруг моего растянутого плеча, мечтая, чтоб терапевт хотя бы протрезвел, но Паша же профессионал. После слов «Ничего не знаю, женщина. Сымай футболку и ложись», пришлось подчиниться, ибо весу в Паше больше чем во мне в два раза.
 
Плечо он мял примерно минут пятнадцать, и спьяну даже казалось, что это помогает. Наутро, правда, стали видны все последствия неквалифицированного вмешательства – боль вернулась и привела с собой все семейство.  Я поняла – это была месть за вчерашнее мое исчезновение в полях инфильтрации и потерю раритетного кольца от ПТЛ-72.  К слову, кольцо мне и самой было ужасно жалко. Так что экскурсия по солнечному Воронежу была слегка отравлена.

Послесловие:
Полностью плечо перестало болеть только ближе к Новому Году.
А в феврале следующего года я пошла и записалась на курсы подготовки спортсменов-парашютистов в родной татарский ДОСААФ.
Но это уже - совершенно другая история.
_________________________
*ПТЛ-72 - Парашют Тренировочный Лётчика, конечно же)))



/23.09.2014/