Израильская история

Иринья Чебоксарова
- Ну, какие мечты у молодых?
- Любовь. Путешествия. Да, много всего.
- А у зрелого, даже пожилого человека?
- Тоже может быть по-разному, но непременно, здоровье.
Вот и я, когда стали одолевать недуги, да, не простые, а все какие-то трудно диагностируемые, задумалась о том, как быть? Какой путь выбрать – традиционную медицину, включающую в себя поликлиники, очереди, не всегда компетентных врачей с их вечным подбором препаратов, спешкой, равнодушием и отсутствием эффекта выздоровления. Или какой-то иной – пока мне не ведомый путь?

Вот тогда-то и появилась у меня мечта, этакая визуализация. Я представляла себя в красивой швейцарской клинике, в которой работают молодые врачи в кипенно-белых костюмах. Вокруг стерильная чистота и покой, профессионализм и доброжелательность. Большие окна открывают для взора потрясающие горы. И сама клиника располагалась вдали «от шума городского». А потом я здоровая и счастливая возвращалась домой. Такая вот мечта-утопия.

Но не зря говорят: «Бойся своих желаний, они могут исполниться»!!! Тяжело заболел мой муж; хлебнув сполна от местных эскулапов, ничего не добившись, намучившись и отчаявшись, мы сели в самолет и очутились в…Израиле. Перед этим была переписка и переговоры, получение приглашения и заверения, смета услуг и план мероприятий. Было предусмотрено, казалось бы, все: встреча в аэропорту, гостиница, сроки осмотра специалистов, анализы и операция.

Перелет до Москвы, пересадка, полет до Бен Гуриона. Нас встречали на такси-«Мерседесе». И понеслась лента шоссе по новой для нас стране, где все было диковинным: пальмы, красиво цветущие кустарники и деревца, горы, особенные дома из светлого камня, хвойники,  серпантины дорог.  Был май месяц. На Урале только набухали почки на тополях…

Машина с кондиционером привезла нас в Хадассу – большую клинику на Ближнем Востоке возле Иерусалима. Номер в отеле при клинике был зарезервирован. Условия проживания не разочаровали. Все необходимое, включая телевизор с русскими каналами и интернет. Питание в ресторане при отеле. Между этажами – выход в патио, где раскинулся огромный зонт от солнца, расположились плетеные кресла, цвели розы, пели  диковинные птицы и «гулял» легкий ветерок. Все это навевало аналогию с гаремом.

В назначенный срок встреча в лобби с представителем клиники и препровождение в аймер. И вот мы очутились в большой светлой комнате, с зоной для удобного ожидания – стеклянные столики и мягкие кресла и диванчики, кофе-зоной, стеклянной комнаткой для переговоров, интернетом и бесплатным телефоном с возможностью позвонить куда угодно. В огромные чистейшие окна – перспективный вид на горы. Я вспомнила свои визуализации и поняла, что не до конца мысленно проработала какие-то детали, поэтому вместо Швейцарии, мы очутились в Израиле. «Неисповедимы пути Господни»…

Нас познакомили с нашим координатором – Юлией, представилась нам и начальница – Лея. Мы рассказали о наших злоключениях, нас заверили, что здесь будет все по-другому. И началась полоса диагностики. Было сделано несколько важных анализов и исследований, мы посетили ряд врачей – узких специалистов в нужной области, всюду нас сопровождали переводчики с иврита и английского. – Женя, Алон и Миша. Свою работу они выполняли профессионально. Мы узнали, что Хадасса – самая крупная клиника на Ближнем Востоке. И действительно: переходы, лифты, длинные коридоры, иногда путь в другие здания. Пациенты – жители этой страны: евреи, арабы, негры, а также европейцы и русские с украинцами и представители других национальностей. Этот период – диагностика заболевания и подтверждение диагноза прошел динамично.

Отдельно не могу не сказать об оплате. По приезду мы внесли определенную сумму, которая была оговорена в договоре. Каждый последующий этап, будь то – визит к врачу, анализ или исследование, предварительно оплачивался. Иногда у нас были задержки с поступлением денег, тогда и запланированные визиты откладывались. В периоды ожидания в аймере, мы невольно видели других пациентов, приехавших на лечение.
Вот, грузный мужчина, не стесняясь присутствия посторонних, кричит в трубку: «Здесь такие серьезные «бабки» - в кармане не налазишься»!!!
 
Наконец, неутешительный диагноз, был установлен. Предполагалась сложнейшая операция, которая планировалась более чем на 10 часов. Нужна была операционная на весь день и три хирурга – специалиста, каждый в своей области. И наступила пауза. Мы ждали назначения дня операции, шли дни, но ничего не происходило.

Попав впервые в Израиль, практически ничего не зная об этой стране, нам пришлось столкнуться со многим непонятным для нас. Так, например, выходные у них пятница и суббота, а воскресенье – рабочий день. Шабат. Хамсин. Бой барабанов и костры по ночам. Проверка посетителей крупных магазинов вооруженными охранниками. Ортодоксальные евреи в черных шляпах и черных костюмах в 30-ти градусную жару. Женщины в платьях до пят и в грубой, тяжелой, темной обуви с обязательным головным убором в виде платков или хиджаба. 

Конечно, мы посетили Стену Плача. Кстати, добраться до нее от улицы Короля Джорджа  не так-то просто. Отполированные до блестящей, лаковой скользкости камни мостовой, узкие еврейские и арабские кварталы, раскаленные солнцем, сплошные повороты, лестницы спуска, изнуряющая жара, невозможность спросить дорогу. Муж побывал и в Храме Гроба Господня и в храме Александра Невского, поставив везде свечки, чего раньше никогда не делал. У стены плача, разделенной на две половины: мужскую и женскую, можно было наблюдать экстаз истово верующих. Они раскачивались в трансе, припадали к древностям, читали молитвы и проявляли чувства самым невероятным образом. Там поставлены пластиковые стулья, и те, кому трудно стоять, могут просто сесть лицом к стене и помолиться, попросить, поговорить с Богом в таком святом месте.      

Недалеко от Хадассы расположился Горненский женский монастырь Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. «Своим возникновением монастырь обязан начальнику Русской Духовной Миссии архимандриту Антонину (Капустину). В 1871 г. архимандрит Антонин купил в этом месте два дома и обширную плантацию оливковых деревьев, а затем, расширив участок покупкою смежных земель, построил приют для русских паломников. Впоследствии здесь стали селиться русские инокини, и приют стал монастырем. По уставу архимандрита Антонина все паломники, желающие поселиться в Горней, должны были на свои деньги возвести себе дом и разбить вокруг него сад.  Поэтому в обители нет корпусов с монашескими кельями, вместо них по склону горы разбросаны маленькие домики, в которых и живут насельницы монастыря».

От Хадассы можно без особого труда дойти туда пешком. Красивое место. Храм на горе, к нему ведут ступени, ухоженные садики монашек. Но растут там не русские березки, а кактусы, пальмы и цветущие кустарники на каменистой земле. Мы побывали там в очень знойный день и осмотреть все просто не хватило сил, ибо все время надо было или подниматься вверх или спускаться вниз. Но представление получили.

Состояние больного ухудшалось. Сначала он мужественно терпел боль. Потом начал принимать обезболивающие: одну таблетку, две, три. Наконец, нас пригласили в комнату переговоров в аймере и сообщили, что операция назначена: срок ожидания еще две недели. Также была оглашена стоимость операции, сумма ошеломляла.

На время ожидания нужной даты мы переехали в более дешевый отель в самом Иерусалиме. Поселились мы в апартаментах с кухней. Потекли дни ожидания. И если в Хадассе мы были изолированы от общения с соотечественниками, за исключением представителей аймера, говорящих по-русски, то в новом отеле проживало немало русских. В основном это были семейные пары, кто-то из них приезжал на лечение, а супруг или супруга являлись группой поддержки. У входа в отель расположились большие круглые столы  с пластиковыми стульями с решетчатыми высокими спинками, похожие на королевские. Там-то и собирались все вечерком, чтобы обменяться новостями, просто пообщаться на любые темы с разовыми стаканчиками чая или кофе. Мне нравилось и одной рано утром или в любое другое время посидеть на «королевском» стуле. Перед отелем была небольшая площадь с вазонами, в которые были посажены небольшие деревца, цветы различных оттенков. И вот такая нереальная картина: зеленые деревья, летние цветы, а на брусчатке площади – листья, которые ветер срывал с деревьев, они тут же моментально желтели, скручивались. И тот же ветер перекатывал их туда-сюда, как явную примету осени.   

Как-то по-особому мне запомнилась Татьяна, приехавшая с онкологией из Украины. Прожив день в отеле, наварив борща, отведать который она нас приглашала, вдруг собралась и, коротко обронив, - «Я нашла жилье не за 100 долларов в сутки, а всего за 30», – умчалась. Позже я встретила ее в аймере, и она поведала о том, как устроилась. Поселилась она в служебном помещении женского, русского монастыря. В комнате было очень душно, но нельзя было открывать двери из-за угрозы змей, скорпионов и ящериц. Питалась она очень скромно – в трапезной. По ночам уснуть ей мешал вой шакалов. Батюшка настаивал на ежедневном исповедовании и присутствии на службе. Предлагала и нам попытать там удачи, но мы отказались.

Подтянутый, высокий, симпатичный бывший военный из Донецка, который привез на обследование и лечение свою дочь, признался, что у него мизерная пенсия, поэтому они здесь только благодаря помощи фондов. Он переживал – как они будут возвращаться в свой город, где нет аэропорта, что с ними будет?

Мужчина из Уфы, прикованный к инвалидной коляске приехал с сыном, вследствие помощи всей деревни, которая собирала деньги ему на поездку. Они ходили только на завтрак и после него собирали в пакет продукты со шведского стола на обед и ужин. Их денег хватило только на диагностику. Уезжали они грустные.

Мы познакомились с семейными парами из Сибири, Нижнего Новгорода, Уфы, Донецка. У каждого была своя история, но говорили мы не только о болезнях или прохождении лечения, а на самые разные темы. И все же ожидание дня операции было томительным. Ведь это был не отдых в отеле с бассейном или же у моря, а замкнутая жизнь в чужой стране.

Накануне дня операции позвонила наш координатор Юлия и сообщила, чтоб утром мы были готовы: подойдет такси и нас отвезут в Тель-Авив в другую крупную клинику на консультацию к какому-то «светиле». Мы не совсем поняли для чего это, ведь день операции уже назначен. Но утром такси уже мчало нас в столицу. Очень общительный русскоговорящий еврей Борис не давал скучать. Умело управляя своей машиной, он рассказал, казалось, всю свою жизнь. Как он жил в Уфе, потом на севере, где открывая окно второго этажа, не нагибаясь, ставил в снег, в сугроб продукты для заморозки. Как потом переехал в Израиль, не боялся рисковать и брал ссуды и кредиты, работал, как «черт», благодаря чему трижды улучшил жилье, приобрел в собственность две машины, которые часто меняет на  новые. У них в семье работает сиделкой для ухода за пожилой родственницей молдаванка. Они платят ей тысячу долларов, на которые она содержит пять семей родственников в Молдавии, которые не хотят работать. В отпуск Борис ездит куда угодно, только не в Россию. Ностальгии у него нет. Он объездил всю Европу, бывает на рыбалке в Канаде. Иерусалим ему нравится. К климату привык.

Возле клиники Тель-Авива нас встретила потрясающей красоты и ухоженности девушка Мария, сопровождающая нас до определенной зоны, где «передала» нас другой девушке-переводчице. Профессор осмотрел больного, назначил дополнительные, очень дорогостоящие исследования. Нам снова вызвали такси, и мы поехали в Хадассу все выяснять. На все наши вопросы и недоумения, Юлия ответила, что они просто подстраховались. И что никаких дополнительных трат не предвидится. День операции остается в силе. Все это показалось весьма странным.

И этот день, наконец, приблизился. Больной уже совсем измучился и ждал операции, как избавления от своих мук. Мы пришли в аймер, чтобы все оплатить и все узнать. Томительное ожидание насторожило. Наконец, нас пригласили в комнату для переговоров. Юлии не было, она отбыла в отпуск, ничего нам не сообщив. Разговаривали с нами Лея и врач аймера – Анна.
- У нас для вас плохие новости, - начала Анна, - операция отменяется. Не получается договориться с операционной на весь день и собрать вместе 3-х хирургов.
- Но мы предлагаем вам перенести операцию в Тель-Авив, надо будет только подождать еще две недели, и сдать те анализы, которые им необходимы. И снять там гостиницу.
-В таком случае, мы уезжаем, - ответила я. Мы и так уже прождали две недели после двух недель диагностики, еще ждать мы не можем. И где гарантии, что и эти сроки не сорвутся?
Лея вздохнула с явным облегчением. Анна тоже не возражала.


Ошеломленные случившимся, мы позвонили в Питер врачу, найденному по интернету. Договорились с ним об операции в кратчайшие сроки. От аймера нужны были бумажные результаты всей проведенной диагностики. Мы получили несколько листочков на иврите, английском и русском языках. Произвели взаиморасчет. Нам было обещано выслать все переводы позже, однако, этого не произошло. Глазами, полными слез, я посмотрела на  Лею, и она сказала мне: «Мне стыдно смотреть вам в глаза»!   

Улетали мы разными рейсами. Так получилось. Ждать более было нельзя. Я сначала проводила мужа. А потом одна до вечера бродила по этому огромному аэропорту – Бен Гурион, в ожидании своего рейса. Сумку с вещами увез муж. В кармане у меня было 50 шекелей. И бесполезная здесь карта «Сбербанка». Денег хватило на две чашечки кофе. Отчаяние не поддавалось измерению.

Меня еще помучили на таможне, спрашивая: «Сколько времени я провела в Израиле? С какой целью приезжала? Где мои вещи? Есть ли у меня родственники в Израиле?» В самолете моими соседями оказались пожилая женщина с прелестной маленькой девочкой Николь Марией. Попутчица поведала, что в лихие девяностые ее дочь с мужем уехали в Тель-Авив, а сын остался в Питере и никуда не хочет уезжать. Поэтому она живет на две страны, помогая воспитывать девочку.

В Санкт-Петербурге мы встретились с врачом. Онкологическая больница оказалась в Ленинградской области – в Кузьмолово. Здание расположилось в лесу, и было таким российским; с крашеными стенами коридора, простенькой обстановкой, больными, сидящими в очереди на перевязку. Хирург принял нас, посмотрел анализы, пошутив, что он не силен в иврите. И назначил день операции. Все сбылось. Была сделана сложнейшая операция, которая прошла удачно. Сумма оплаты для больного – иногороднего, показалась просто символической. Нам было с чем сравнить. А в окна были видны, отнюдь, не горы, а русские березки и липы.
                Сентябрь 2014. г. Пермь.