Глава двадцать третья.
- Нет, любимая, твой «любимый» ничего не забыл. Он только что отъехал на
своем желтеньком HUMMER-е, – сказал я.
Ева закрыла ладонями рот и с испугом смотрела на меня. Мне показалось, что она была готова к тому, что я ее ударю. Такой жалкой я ее никогда не видел. С глубоким презрением я взглянул на нее:
- Я думаю, любимая, что двух «любимых» тебе многовато будет!
И я побежал по лестнице вниз.
- Максим, вернись! Пожалуйста! Вернись! Я все объясню! Я не люблю его! Я его ненавижу! Я выпрыгну из окна, если ты не вернешься! Ты слышишь?! – она кричала все это, свесившись с перил лестницы.
Ее последняя угроза возымела свое действие. Я нисколько не сомневался в ее сумасбродстве – она может выпрыгнуть из окна! Я остановился. Ева бежала ко мне. Я не знал еще, что буду делать дальше. Я загадал: если бросится на колени – уйду, если на шею – останусь. Ева не сделала ни того, ни другого. Она не добежала до меня, остановилась на площадке:
- Ненавижу обидчивых мужиков! Тебе что, трудно просто выслушать человека? Выслушаешь и уйдешь! Держать не стану!
Она сказала это с такой злостью! Я невольно рассмеялся. Да, в этом была вся Ева! Я усмехнулся:
- Я вас очень внимательно слушаю!
- Ну, не здесь же! – Ева обвела руками окружающую обстановку.
- Здесь не грязнее, чем в твоей спальне!
Ева вздохнула и промолчала.
- Переоденься! Я подожду тебя во дворе! – сказал я и пошел к выходу.
Я не готов был прощать ее. Но приготовился выслушать.
Евы не было минут пять - семь. Она вышла в ярко-зеленом прямого покроя плаще. В ее черных волосах блестела зеленая перламутровая стрекоза. На ногах – эффектные черно-золотые туфельки. Всего два цвета – черный и зеленый! А какая красота! Лицо тоже успела припудрить – от былой помятости не осталось и следа. Как все-таки женщинам это удается? Не понимаю!
Она заметила, что я ею любуюсь. Улыбнулась. Вот уж нет! Меня на эти
штучки не купишь. Я нахмурился. Я предложил Еве пройти до проспекта Энергетиков, посидеть в сквере. Мы шли молча. До проспекта было рукой подать. Я выбрал скамейку под березой. Осень в этом году была длинная и теплая. Весь сквер тонул в желто – красных красках. Ева заговорила не сразу.
- Я знаю, Максим, что я виновата. Только хочу, чтобы ты знал главное – я люблю только тебя. Для меня это не пустые слова, как бы ты к этому не относился. Просто по факту – ты ведь ничего обо мне не знаешь! Вообще ничего!
Меня поразило то, что она произнесла вслух то, что я говорил сам себе – я ничего о ней не знаю.
Ева продолжала:
- Мой отец умер три года назад. У него было больное сердце. Мама – инвалид живет со старшим братом в Томске. Год назад брат женился. Я после школы пыталась поступить в медицинский. Провалилась. Жить в нищете не хотелось – надоело. Нашла такую же подружку – Марго. Вместе стали ходить по ресторанам, чтобы подцепить «спонсора». Так я нашла Рустама. Он катал на машине, дарил подарки. Потом он снял квартиру для наших встреч. Мне все это нравилось. Не нравилось маме. Но я ее успокоила, сказала, что у нас все серьезно. После смерти отца мама захотела поменять квартиру в Томск. Там живут ее родственники. Брат уехал с ней, а я осталась здесь. Мама до сих пор считает, что я - жена Рустама. Все спрашивает, почему детей у нас нет.
Ева замолчала, потом заплакала. Я тоже молчал.
- Однажды я спросила Рустама, когда мы поженимся. Он так разозлился: «Тебе чего не хватает, - говорит – квартира есть, машина есть, тряпки есть, деньги есть, нигде не работаешь? Тебе этого мало? Поезжай к своей больной мамке, она тебя на свою пенсию кормить-одевать будет».
Я в тот раз ничего ему не ответила. Он и ударить может, когда разозлится.
Ева опять заплакала.
- В другой раз, когда у него было хорошее настроение, я шутя сказала, что хочу на работу – скучно дома сидеть. Он опять разозлился: «Я же не запрещаю тебе развлекаться когда скучно – там кафе, подружки, магазины… А работать даже не заикайся – не позорь меня. У тебя одна работа: ты должна любить меня в любое время дня и ночи. Твоя работа – ЛЮБИТЬ. Поняла»? Вот так он и стал моим «любимым». Как же я его ненавижу! Можно уехать к мамке и устроиться на работу. Но стыдно-то как! Да и профессии никакой. Да еще боюсь – не отпустит он меня.
Ева больше ничего не говорила. Какое-то время мы сидели молча. Потом я
спросил:
- А где он сам живет?
- Я потом узнала - у него жена старше него на пять лет и четверо детей. Ну вот, я все тебе и рассказала. Не надо меня жалеть, я сама виновата –бесплатный сыр в мышеловке. Вот и попалась мышка. Хвостик-то и прищемило…
Я встал. Ева продолжала сидеть. Я отстегнул заколку-стрекозу в ее волосах. Подержал на руке. Ева грустно улыбалась.
Я демонстративно положил стрекозу в карман куртки.
- Ладно, пока! – сказал я Еве.
Она кивнула.
Глава двадцать четвертая.
Я лежу и смотрю в потолок. Там по потолку иногда «едут машины» - отражается свет фар. Где-то лает собака. Перед окном два пьяных парня выясняют «кто кого уважает». Уже второй час ночи. Я не сплю потому, что не хочу мешать своему аналитическому мозгу наводить порядок в моей голове. Я внутренне созерцаю этот процесс. Я ему не завидую, но я в нем уверен – он свою работу знает…
Мы с моим мозгом теперь знаем все, что не знали о Еве. Стало ли лучше от этого знания? Да! Я же не страус, чтобы зарывать голову в песок! Во всяком случае, пусть все будет без обмана. Еве не откажешь в смелости! А вот ума ей явно не хватило – это про бесплатный сыр в мышеловке. Но она же признала свою ошибку – это снова смелость. Зачем девушке такое огромное количество смелости? А еще она собиралась выпрыгнуть в окно – это опять
смелость! Или опять дурость? Похоже, она смелая дура! Да, так правильно! Но я же всегда хотел, чтобы моя девушка не была слишком умной. Получается, что теперь Ева подходит мне больше, чем раньше. Ну, да! Надо только понять и простить!
Простить? Сложновато! Смогу ли я простить? В принципе, я прощать умею. Особенно, если человек открыто признал свою ошибку и объяснил причину своего обмана. Я же не эгоист – надо прощать. Надо! Хм, ну допустим, я ее прощу. А что это даст? Я не смогу как прежде делить Еву с Рустамом. Зачем тогда весь этот цирк? Если уж прощать, то только с условием, что она прекратит с ним встречаться… Ха-ха-ха! Встречаться… Она живет в ЕГО квартире, тратит ЕГО деньги, ездит на ЕГО машине. А что я – нищий студент – могу ей предложить? Подожди восемь месяцев – я получу диплом, потом подожди еще год – я схожу в Армию, потом – когда найду приличную работу и сниму квартиру…
Так рассуждать вообще нельзя! Если так рассуждать, то получается, что любить можно только после техникума, после Армии и при хорошей зарплате. Все это к любви не имеет никакого отношения! Это имеет отношение только к женитьбе. А я жениться еще ни на ком не собирался!
Нет, я вру сам себе! Я три месяца назад собирался жениться на Маринке. И тоже любовь была. Кстати, интересно, куда делась? Что – то я совсем запутался в своих рассуждениях…
Может, деда позвать? Он же говорил, что лучше это делать после полуночи.
- Дед, дедушка, ты мне очень нужен! Приди, пожалуйста, поговори со мной! – я подождал. Я не чувствовал тепла его присутствия. Я позвал его еще два раза. Наконец, дед погладил меня по голове, как маленького.
- Привет! – сказал я ему – Чего ты гладишь по голове? Я же уже большой!
- Большой! – засмеялся дед – Иногда и большого пожалеть надо!
- А меня уже жалеть надо!
- Ну, звал-то жалобно. Значит плохо тебе.
- Плохо, дед! Я не знаю, что мне делать. Мне кажется, что я люблю Еву. Она говорит, что любит меня. Но она живет в квартире Рустама. А я не могу ей ничего дать. Вот у вас там наверху нет никаких квартир, машин, денег. Наверно, вам легче!
- Я не понимаю, почему в вашей жизни это так важно? Это тот груз, который мешает людям жить так, как надо по сердцу и по душе. Ты слишком много пытаешься взвалить на себя. Ты пытаешься решать проблемы другого человека. Это не твои проблемы. Это проблемы Евы. Она сама должна все решить. Твое дело – не мешать ей. Ты должен дать ей время. Только она сама сможет решить, что ей делать. Твое дело – ждать!
- Дед, ты говоришь странные вещи! Разве любящий мужчина может бросить свою женщину в беде?
- Мужчина! Ты – еще пацан! Она взрослее и умнее тебя. Никто не решит за нее ее проблемы.
- Дед, она же просто уедет к своей маме в Томск! Устроится там на работу и я ее больше не увижу.
- Ты сможешь звонить ей, писать, наконец, приехать в гости.
- Ну, в принципе, ты прав!
- А теперь закрывай глазки, мужчина, и спи! – дед погладил меня по голове и исчез.
Глаза мои сами собой закрылись и я провалился в глубокий сон.