Горилла и макака

               
Как-то так сложилось в их отношениях, что называла она его часто  «моя большая горилла»,  он же ее звал «моя маленькая макака».  «Горилла» и «макака» очень любили друг друга! Он сумел разбудить в ней глубоко запрятанную, задавленную тяжелой жизнью и каждодневными заботами женственность, а она помогла ему вернуть давно потерянное чувство мужской уверенности в себе.

В день ее рождения принес он ей подарок и торжественно протянул красиво упакованный сверток. Она с трепетом его открыла и увидела перед собой красиво оформленную толстую книгу. «Ну что ж, книга- лучший подарок!»- подумала она. Но прочтя название этой книги, растерялась, не знала, что ей делать, рассердиться или рассмеяться вместе с ним. «Оргазмера больше!», называлась эта книга, руководство к успеху в интимных отношениях. Ей, воспитанной в возвышенных понятиях о любви, был не совсем понятен этот подарок, ведь любовь означала для нее значительно больше, чем просто близость. И отношение к нему, к ее «большой горилле» было выше, глубже и больше, чем только  сексуальные ощущения. Но конечно, пуританкой она не была и тоже считала интимную сферу важной стороной отношений между мужчиной и женщиной, и поэтому предпочла рассмеяться. И все-таки была она немного разочарована не получив тех подарков, которые предпочитают получать женщины- цветы, духи, конфеты... Тех подарков, которые показывают восхищение мужчины красотой и прелестью его женщины, преклонение перед ее женственной сущностью. Нет, в этот раз она получила в подарок техническое руководство, инструкцию по  обслуживанию... Для него же был этот подарок совершенно нормальным, он был человеком прагматичным и не был склонен ставить свою женщину на пьедестал и курить ей фимиам, а предпочитал естественную гармонию в их отношениях.

«Маленькая макака» любила свою «большую гориллу» всем сердцем, она им гордилась, она с радостью представляла его своим друзьям и родственникам. Она считала его самым лучшим, самым красивым, самым умным, самым мужественным. Она старалась предугадать все его желания, понять его характер, ломала голову над тайнами его гороскопа и их совместимости. Она трепетно застилала их постель красивым бельем, которое бы ему понравилось, она сочиняла рецепты блюд, которые бы он посчитал вкусными, она покупала одежду, в которой бы она смогла выглядеть для него более привлекательной... Она мечтала, что он переедет в ее большой дом и они будут всегда жить вместе. Она хотела быть с ним вместе каждый день, каждый час и каждую минуту, хотела быть вместе и в беде и в радости и в горе. 

«Большая горилла» тоже говорил, что любит свою «макаку» всем сердцем. Ему с ней было хорошо. Он сохранял их отношения в тайне и не хотел представлять ее своим друзьям и родственникам, так было легче и проще. Это его ни к чему не обязывало, и он мог чувствовать себя свободным. Он не искал других женщин, ведь трудно было найти женщину лучше и удобнее, чем его «маленькая макака». Он приезжал к ней раз в неделю, или раз в месяц, в зависимости от его настроения. Он всегда оставался у нее на ночь и все происходило, как ему хотелось, «макака» была теперь хорошо обученной. Он оставался и на следующий день, ведь с ней было весело и хорошо, она всегда что-нибудь придумывала, чтобы его развеселить. Уезжая, он часто благодарил ее за этот рай, который она для него создала и за ту заботу, которой она его окружала. Он уезжал, несмотря на ее просьбы остаться подольше, но он звонил ей почти каждый вечер, ему часто было скучно и хотелось поговорить. Как-то она заболела, ей было плохо, одиноко и страшно и она попросила его приехать. В ответ он ей с важностью сообщил, что это только за детьми должен кто-то ухаживать, а взрослые люди должны справляться со своими болезнями сами. А уж если им очень плохо, то всегда можно вызвать скорую помощь.

«Макака» была в отчаянии, она отдавала ему все свои душевные силы и положила весь свой мир к его ногам, а он отводил ей в своей жизни строго им определенное место и пространство, весьма небольшое пространство. И ни на йоту больше. И это продолжалось три долгих года, и ничего в их отношениях не менялось. Она долго думала и соображала своими «маленькими обезьяньими» мозгами, и в конце концов поняла одну истину. Сердце - оно бывает разное, бывает большое или маленькое. И любить всем сердцем - это имеет совершенно разное значение и зависит от размеров этого сердца, человек с большим сердцем готов всю свою жизнь положить к ногам другого и посвящает себя полностью ему, в то время, как другой, человек с маленьким сердцем никогда своими удобствами, привычками и интересами не пожертвует ради своего любимого. И поняла «маленькая макака», что и у самой «большой гориллы» может быть маленькое капельное сердце, и по большому счету не нужно ей ничего кроме чувственных ощущений при редких встречах. На большее они, гориллы не способны...
       

                * * *
Сегодня "маленькая макака" расхрабрилась и решила написать письмо своей обожаемой "большой горилле". Письмо это должно было быть решительным, расставить все на свои места в их долгих отношениях и возможно поставить в них последнюю точку.

«Дорогая моя, горилла!- писала "маленькая макака".-
Я пишу тебе в новогоднюю ночь, все празднуют со своими родными и любимыми, а я и сегодня одна. Ты уехал в этот большой праздник и встречаешь Новый год со своими детьми и со своей мамой. Это замечательно, но плохо то, что я, как всегда, не вхожу в твои планы. Твоя семья- это твои дети, твои братья и сестры, твоя старенькая мама, а я - лишь твоя тайная жена в конце недели, в выходные дни. И так продолжается в течение долгих трех лет. Из недели в неделю. 

Я тебя очень сильно и верно любила в течение этих лет и я все время надеялась, что ты мне ответишь тем же. И ты как будто отвечал на мои чувства, но все время только «как будто». Дальше этого твои чувства не шли. Я не смогла стать по-настоящему для тебя близким человеком, точнее ты не допустил того, чтобы я им стала. Ты мне отвел очень небольшое и четко определенное место в твоей жизни.
Ты знаешь, я сегодня храбрая, наверное и потому, что выпила бокал шампанского, встречая в одиночестве Новый год. И я хочу тебе сказать, что мне плохо, мне холодно и одиноко в наших странных отношениях.

Ты мне нужен каждый день и каждую ночь, нужен мне и в праздники и в будни, а я тебе только два дня в неделю. В пятницу и в субботу, если они не приходятся на праздничные дни. Ты все время удивляешься тому, что я хочу жить с тобой вместе. Тебе это непонятно, ты считаешь, что значительно удобнее встречаться два дня в неделю, и чувство новизны сохраняется и страсть не иссякает. И не понятно тебе совершенно, что может нам дать совместная жизнь, когда мы будем вынуждены все время мелькать друг у друга перед глазами и возможно будем раздражать и устанем друг от друга. Ты с иронией говоришь о «фальшивом чувстве опоры и поддержки» в семейных отношениях. Ведь ты никому не веришь.

Откуда это, почему ты, бедный, никому не доверяешь, боишься настоящей близости, избегаешь ее? Может быть оттого, что в свое время тебя оставила любимая жена? Но ведь много лет прошло, много воды утекло с той поры и надо продолжать жить дальше. А как можно жить без веры и надежды?

Иногда я думаю, что нам так трудно понять друг друга потому, что мы с тобой выросли в разных странах, в разных джунглях. Я привыкла к стадной жизни, я выросла в стране, где люди живут вместе и не боятся брать ответственность друг за друга. Конечно, они тоже не ангелы и нередко ссорятся и ругаются, но они редко одиноки. Одиночество для них самое большое наказание. Если бы ты мог читать по-русски, то дала бы я тебе прочесть рассказ М. Горького «Легенда о Ларре», о самом страшном наказании одиночеством. А в твоих шведских джунглях- это нормально, жить одному, надеяться только себя и на свои силы, никому не доверять. И спим мы, макаки, вместе, на одном дереве, нам так веселее и надежнее. А вы, гориллы, существа одинокие и чувствуете себя лучше всего в своем одиночестве. Поэтому и понять мы друг друга не можем и по-видимому никогда не поймем.

И сегодня мне хочется тебе сказать, да я очень тебя любила и делала всегда все, что тебе нравится, но сейчас я впервые отказываюсь тебе подчиняться и отказываюсь продолжать жить той одинокой жизнью, на которую ты меня обрекаешь. Очевидно, горилла и макака не могут понять и сделать счастливыми друг друга, они оба хоть и обезьяньего рода, но разных его видов, и понятие о счастье у них разное. Горилле нужно в принципе немного, она в своем одиночестве самодостаточна, а макаке нужно ох как много, много людей вокруг, много друзей, много тепла и любви.

И поэтому сегодня я, твоя маленькая макака, тебя отпускаю, отпускаю свою большую гориллу в свободное плавание, на все четыре стороны. Ты можешь продолжать жить в своем «счастливом» одиночестве, а я буду искать свое счастье в своем родном стаде. Я оттуда вышла и туда же возвращаюсь.»
На этом она закончила свое письмо и поставила подпись: «Твоя маленькая русская макака, которая так сильно и долго тебя любила! Со слезами!».

                * * *
«Большая горилла» был не в духе, он снова и снова перечитывал письмо своей маленькой макаки и не понимал, что опять с ней произошло, чем она опять недовольна и что ее опять в их отношениях не устраивает. Ведь они встречались уже давно и он постарался придать их отношениям приемлемую, удобную для них обоих форму: ежедневные звонки и частые приятные встречи, и никаких вложений, затрат и обязательств. Но она хотела большего, хотела этих ненужных взаимных обязательств, взаимозависимости, хотела совместной жизни, ей было свойственно все преувеличивать и усложнять. Он свою «маленькую макаку» по-своему ценил, он к ней привык, но понимал ее плохо, как и она его. Были они людьми или как между ними было заведено говорить «обезьянами» разной культуры, выросли в разных странах или «джунглях» и требования к любовным отношениям ставили разные.

Она была существом порывистым и нетерпеливым, она нуждалась в постоянной деятельности, жизнь ее была заполнена до предела и по-другому жить она не могла. Она и работала и очень любила свою работу, и заботилась о своих четверых детях- веселых, здоровых и одаренных юнцах, и любила всем сердцем его, свою «гориллу». Она всему отдавалась полностью, вкладывала всю свою душу и сердце в их любовные отношения и ожидала, что и он отплатит ей той же монетой.  Но он был человеком очень осторожным, практичным и расчетливым, и душевной щедростью, открытостью никогда не отличался.

Надо признать, что его «маленькую макаку» было за что любить. Была она привлекательной внешне и внутренне, доброй, нежной и ласковой, высокообразованной и интеллигентной. С ней было весело, она была неистощимой выдумщицей. Она придумывала ему множество шутливых прозвищ и одним из них было это - «моя большая горилла» и соответственно себя она называла «твоя маленькая макака». Но ему с ней часто бывало очень трудно, ведь она его по-настоящему не понимала, она порхала, она хотела радоваться жизни, она была, как ему казалось «небитая», а его жизнь «била», ему не везло.  Она этого не могла понять, и поэтому вместо того, чтобы просто пожалеть его, слушаться его и следовать установленным им правилам игры, писала периодически вот такие страдальческие, «последние» письма, пытаясь что-то изменить в их отношениях.

А ведь его «красивая» шведская жизнь была и так нелегкой, трудной и несчастливой. Обладал он мужественной и благородной внешностью, был большим и сильным, недаром она его называла «моя большая горилла». Но он считал себя неудачником и стыдился этого. Несмотря на всестороннюю образованность, университетского диплома он не имел, хотя много читал и имел знания в различных областях, но без диплома ты ни в России, ни в Швеции не востребован на рынке высокоинтеллектуального труда. А на другую работу он был не согласен, он себя ценил. Подходящую работу ему было найти трудно, а при нынешней шведской безработице и практически невозможно. Чувствовал он себя неоцененным по достоинству, был безработным, пособие было очень небольшим, и ему приходилось на всем экономить, считать каждую крону. 

И личная жизнь у него не сложилась. Был женат, верно и преданно любил свою жену, а она увлеклась своим сослуживцем и ушла, хотя их дети были еще маленькими. После развода воспитывали они детей по очереди, одну неделю жили они у нее, другую- у него. И потомством своим он, мягко говоря, гордиться не мог. У младшего сына с раннего детства обнаружилось отставание в умственном развитии, и он вырос огромным неповоротливым увальнем, который, несмотря на все их усилия, не смог учиться в школе с нормальными детьми, не мог работать и жил на пособие. Старший сын, как будто изначально развивался нормально и все надежды были на него, но и он лет с 18-20 стал вялым, заторможенным, почему-то «устал от жизни», ему был поставлен предположительный диагноз «последствия энцефалита» и он тоже получил инвалидность. Оба сына жили отдельно, и справлялись лишь с тем, чтобы мало-мальски обслуживать самих себя и надеяться на то, что они смогут когда-либо получить полноценную работу или создать семью, не приходилось.

Своих детей он стыдился и не мог понять за что судьба его так наказала. Но он их не предавал, поддерживал с ними контакт и по возможности им помогал. Он и его бывшая жена все пытались найти причину своих несчастий в обзаведении потомством, перерыли все архивные книги, подозревая, что где-то в их роду было кровосмешение, близкородственные браки, но ничего обнаружить не смогли. Общеизвестно, что в Швеции высокий процент рождаемости неполноценных детей, детей с различными дефектами развития. Тяжело, когда рождается один  больной ребенок в семье, а тут оба...

В общем, считал он, что в жизни ему незаслуженно не везло. Чувствовал себя периодически подавленным душевно, был угнетен, пытался лечиться антидепрессивными лекарствами, набрал от них лишний вес, но чувствовать себя лучше не стал. Занимался йогой, медитацией, но и это не очень помогло. Нужно было смириться со всем случившимся, и продолжать жить, но спонтанное чувство радости жизни у него пропало. Стал он настороженным, избегал контактов с посторонними людьми, ничего хорошего от них не ожидая. Замкнулся в себе, из дома практически перестал выходить, лишь по самой крайней необходимости. Он уже долгое время жил совершенно один, как рак-отшельник, привык жить только для себя, ухаживать за собой, скрупулезно заботиться о своем здоровье.

А потом случайно встретил он эту смешную, забавную, русскую женщину, эту «маленькую макаку». Он ей о своих жизненных неудачах ничего не рассказывал, боялся ее отпугнуть и стараясь произвести на нее хорошее впечатление, говорил, что он - предприниматель, психолог, занимается менеджментом. Ей, конечно, лапшу на уши навешать было легко, она была доверчивая и восторженная. Его маленькая макака была такой веселой, радостной и беззаботной, она стала лучиком света в его темном царстве. Конечно, чувствовал он себя не всегда удобно, что не мог он никуда пригласить свою женщину, ведь жил он на скромное пособие по безработице, но похоже, что эта маленькая макака на его толстый кошелек не рассчитывала, ей это было совершенно не важно. У него, конечно, сбережения имелись, но тратить свои сбережения на женщину он считал неразумным. Им было и так хорошо вместе, они много разговаривали, гуляли, ходили по блошиным рынкам, ничего другого он себе позволить не мог, да и она ничего другого не требовала. Им и так было интересно вдвоем..

Он долго не решался пригласить ее к себе домой, он уже давно никого к себе в дом не пускал. Ведь дом у него был очень странным и он опасался, что увидев его дом, она поймет, что и с ним не все в порядке. Весь его дом был заставлен коробками с какими-то бумагами, старыми записями, которые он не мог решиться выбросить, и чтобы пройти по комнате, нужно было перешагивать или протискиваться между наставленными друг на друга ящиками и коробками. Выбросить он ничего не мог, был на это не способен. Он собирал в стопку старые упаковки от яиц, дрова, думая, что когда-нибудь и они могут пригодиться. Хотя сам не мог себе объяснить для чего они могут пригодиться, ведь камин его уже давным-давно вышел из строя. На подоконниках стояли старые-престарые полу-умершие завядшие растения, которые он тоже выбросить не мог. Он был совершенно особенный человек, чудак, он был сам по себе.

Но его «маленькая макака», как будто и не замечала всех этих странностей, она его никогда не судила, она его оправдывала и любила. И она все мечтала об их совместной жизни, ей казалось, что тогда ей удастся его душевно отогреть и все его странности уйдут, развеются как дым. И он об этом иногда мечтал, ему с ней было хорошо, но такие кардинальные изменения в своей жизни он был не способен осуществить. Если он был не способен выбросить старую упаковку от яиц, то как он мог изменить всю свою жизнь, уехать из своего жилища, все оставить, нет, его дом- был его надежная крепость и его убежище. Его тюрьма, его палата номер шесть, его маленький душный мирок, в который он никого не допускал. А она все мечтала и мечтала, мечтала, что он познакомит ее, наконец, со своими детьми, но он не мог их ей представить, он не решался, ведь ему нечем было гордиться. Он не хотел представлять ее своим детям и родственникам и потому, что он не хотел углублять их отношения, выходить за рамки отведенного для них пространства.

«Большая горилла» считал, что он и так уделял много внимания своей «маленькой макаке», он ей звонил каждый вечер, это стало его ежедневным ритуалом, и глотком свежего воздуха в его скучной однообразной жизни. А у нее всегда жизнь кипела и всегда что-то происходило. И они встречались в конце каждой недели и проводили вместе два удивительных, счастливых дня. И он, конечно ее ценил, она давала ему чувство радости, но приближать ее и делать их взаимоотношения официальными он не хотел, он избегал обязательств и какой-либо новой ответственности в своей жизни.

Но ей этого, отведенного ей пространства, было мало, ей нужен был весь он и весь его мир. И она считала, что она ждала уже достаточно долго, слишком долго. Через два года случился у нее первый срыв и она попыталась с ним порвать. Они не встречались тогда несколько месяцев. Но он ждал, он был уверен в ее любви, он знал, что она вернется. И она вернулась, ее горилла хоть и был человеком странным, но он запал ей в душу, она привыкла его любить и страдать, и отказаться от него было ей очень трудно, почти невозможно. И вот теперь случился у нее, по-видимому, новый всплеск эмоций и новый срыв. Он читал и перечитывал ее письмо и опасался, что возможно теперь она настроена всерьез...

                * * *
Он позвонил своей «маленькой макаке» в тот же вечер. Он искусно притворился, что письмо ее он еще не получил и говорил только о том, как он скучает и как мечтает опять обнять свою маленькую женщину. И она сдалась, и опять поддалась не только на его любовный зов, но и на любовное томление собственного сердца. И письмо ее было ими забыто, как и все написанное в нем. И они решили, как обычно, встретиться в конце недели, на этот раз была ее очередь приехать к нему в гости.

Долгожданный день их встречи приближался. Она очень много работала в эту последнюю неделю, и чувствовала, что в пятницу нелегко ей будет, усталой и замученной после рабочего дня, приехать к нему, проделать эту долгую дорогу в темноте, ведь водитель она была аховый, неважнецкий.
-А что, если мы встретимся на следующий день, в субботу, тогда могу я приехать к тебе днем, при дневном свете добраться мне будет легче?, - неуверенно предложила она.
Он не сразу согласился, ведь они уже давно не виделись и он очень соскучился по своей «маленькой макаке», но в конце концов поддался на ее уговоры и они вместе решили отложить встречу на один день. 

В пятницу он не позвонил, такое случалось редко, но в последнее время у него были неполадки с телефоном. В субботу, в день встречи, пыталась она дозвониться до своей «большой гориллы», сообщить, что выезжает, но услышала лишь, что «абонент не доступен». «Чертов телефон!»,- подумала она, собралась, взяла пакет свежеиспеченных домашних булочек, которые ему так нравились, и отправилась в путь.

Погода в этот день была ужасная, снег и ветер, настоящая метель. Она немного засомневалась перед отправкой в путь, справится ли она с вождением в такую непогоду, но ведь она обещала приехать и ее большая любимая «горилла» ждал ее! Хорошо хоть, что еще не темно, и дорогу можно различить, хотя и залепляют хлопья снега переднее стекло. Ехала медленно, дорога была скользкая, и снег был еще не убран, машина подпрыгивала на снежных ухабах. В середине пути перегородила дорогу полицейская машина, расследующая аварию, две машины столкнулись и съехали в кювет. «Немудрено,- подумала она,- в такую-то непогоду!». Но она продолжала мужественно жать на газ и думала, что все не так страшно, ведь пока еще не стемнело и она уже скоро у своего милого друга, но как трудно придется тем, кому нужно будет ехать по этой заснеженной дороге позднее, в темноте. А для нее уже все будет позади, они будут сидеть рядом и наслаждаться ужином с бокалом вина, лишь изредка глядя в окно на метельную улицу.

Дорога заняла почти два часа, вместо обычного часа, но в конце концов была она на месте, у дома своей любимой «гориллы». Перевела наконец-то дух, с улыбкой взглянула на освещенное окно, где мелькал его силуэт, он хлопотал у плиты, по-видимому, готовил что-то вкусное к ее приезду. Ждет ее! Захлопнула дверцу машины и пошла к его дому, увидела, что и он, по-видимому, заметил в окно ее машину и вышел из кухни. Звонить она не стала, просто встала у двери, вот сейчас он распахнет эту дверь и скажет: «Добро пожаловать, моя милая!». И обнимет ее и они как всегда будут шутить и смеяться. А потом расскажет она ему об ужасной дороге и о том, что только по причине их великой «обезьяньей» любви, отважилась она поехать и смогла эту дорогу выдержать. И он, конечно, ее пожалеет и ей посочувствует, и они будут радоваться, что у них опять два прекрасных дня впереди....

Но дверь почему-то не открывалась. Не увидел он ее? Тогда она позвонила раз, и два, и три. Но дверь не открывалась и теперь. Что случилось? Ведь он дома и она только что видела его промелькнувший силуэт в окне. Что произошло, может быть он не один? Или один, но почему-то не хочет ее видеть? Но ведь он так скучал и уговаривал ее приехать? Случилось что-то неожиданное, что-то непредвиденное? Она была в полной растерянности, она ничего не понимала.

Несомненно, были они очень разными людьми и выросли в разных странах и культурах, как они шутили были они «обезьянами» из двух разных «джунглей», и характер у них был совершенно разный, она была человек жизнерадостный и веселый, а он был склонен к замкнутости и к депрессии. Но ведь они уже так давно знали друг друга, привязались друг к другу, старались понять, привыкли, полюбили. Что же вдруг изменилось за один день, за вчерашний день? Оставался последний и наиболее вероятный сценарий: что-то в его странной шведской голове и в мыслях изменилось кардинально за последний день и он ее уже не ждет, он ушел в себя и опять погрузился в свое привычное одиночество. Он предпочитает быть один!

Вчера вечером он ей не позвонил и, по-видимому, мысли его и чувства стали меняться, развиваться в этом "одиноком" направлении. Он стал опять погружаться в свою странную депрессию, меланхолию, изолировать себя от окружающего мира. И никто ему больше был не нужен. Увидев в окно ее машину, подъехавшую к его дому, он, как она узнала позднее, вдруг ощутил себя совершенно неготовым к их встрече. И вместо того, чтобы открыть своей «маленькой макаке» дверь, он, поддавшись внезапному порыву, побежал в спальню и спрятался там под одеялом. Когда она безуспешно и отчаянно звонила в дверь, усталая и измученная после долгой дороги, он лежал в теплой постели, спрятавшись с головой под одеялом, чтобы не слышать ее звонков. Что это? Странная, типично шведская, болезненная тяга к одиночеству? Или же крайний эгоизм и душевная лень? Или же переходящее из поколения в поколение психическое заболевание?

Она походила вокруг дома, и снова села в машину. Теперь предстояла трудная обратная дорога, в темноте, по заснеженному шоссе, но в чем-то ей стало легче, все наконец-то стало предельно ясно... Она чувствовала, что это была "последняя капля" в их отношениях. Нет, ей с этой сумасшедшей странной шведской «обезьяной» было решительно не по пути. И что самое главное, она знала, что через день-два он снова будет ей звонить, оправдываться и объяснять свое странное поведение внезапной растерянностью, приступом паники, отчаяния, будет стараться разбудить в ней чувство жалости. И будет надеяться на ее нежность, на ее сильную привязанность, на то что она его опять простит и их отношения будут продолжаться по-старому, все будет так же удобно, как и прежде.

Нет, так больше продолжаться не может, не может она год за годом мириться с таким ничтожно малым пространством, которое он отводит ей в своей жизни. Не может продолжать быть его тайной женой по выходным дням, женщиной, которой он может спокойно не открыть дверь, если у него внезапно пропадет желание ее видеть. Она ведь русская женщина и она знает, что такое настоящая любовь, она знает, как глубоко и трепетно могут любить русские мужчины, на какие жертвы готовы они идти ради своей любимой женщины. Необходимо с себя стряхнуть это наваждение последних лет, хватит принимать желаемое за действительное, и смешивать свои русские мечты и иллюзии со шведской циничной реальностью. И она не позволит ни одному шведу впредь обмануть себя, ведь она знает наверняка, что сердца у них маленькие, холодные и расчетливые...

Она вспомнила строки из своего недавно написанного письма: "Горилла и макака не могут понять и сделать счастливыми друг друга, они оба хоть и обезьяньего рода, но разных его видов, и понятие о счастье у них разное. Горилле нужно в принципе немного, она в своем одиночестве самодостаточна, а макаке нужно ох как много, много людей вокруг, много друзей, много тепла и любви." И не надо пытаться отогреть холодное сердце любовью, растопить сердце из камня нельзя.

И любить надо с умом, а не одними чувствами, не одной лаской, нежностью и всепрощением. И как стало ясно из ее горького жизненного опыта, любить лучше человека своей страны, своего рода и племени. Даже людям одной культуры понять иногда бывает друг друга нелегко, а уж что говорить о представителях разных стран и народов. Теоретически, конечно, все возможно, а вот практически очень трудно. И ждут их нередко лишь бесконечные страдания от взаимного непонимания...