СКАЗ ПРО ИВАНА-ДУРАКА И ТРЕХ БОГАТЫРЕЙ (Сказ первый) "Красноярская газета", № 55,2008 год
Глава 1. Про дела текущие.
В недавнее время, во времена царя Ермелея жил-был на Руси Иван-дурак в селе Круглово, что в самом центре земли русской. Жил он вдвоём с матушкой Параскевой на самой сельской окраине, к озеру да к лесу поближе. Хатёнка на вид не шибко казистая — не богатая, но и не бедная. Так и жили они - ни бедно, ни богато. Держали козу, десяток-другой курей. В огороде репка-турнепка, лук-чеснок да пшено-гречиво. Огородец небольшой — работы немного. Повадился Иван в лес по ягоду ходить да рыбу - щуку-карася ловить.
Прочие селяне много и шибко работали, ребятишек много у всех: одни - под стол пешком ходят, других - надо в подмастерья разные на учёбу в городище отдавать. А везде копеечка нужна - вот и вкалывают селяне с утра до вечера. Опять же осенью князю местному Мышколову оброк за землю выплачивать надо. Хороший князь был, мерный: лишнего не требовал, всё по совести решал. Ну, матушку Параскеву вообще от оброка освободил, потому как землицы немного да и сын дурак, какой с него работник, ладно хоть не шкодливый.
Не охоч был Иван-дурак до домашней работы, но что матушка попросит, без охотки, но делал, куда деваться-то? Больше всего любил Иван-дурак рыбу ловить или на сеновале лежать, на небо звёздное смотреть, думками своими дурацкими в дальние дали уноситься. Унесётся к озеру: кажется ему, что он сам это озеро и есть. Унесётся, глядя на звёзды, и сам в звезду превратится, и такая благодать тихо-радостная его охватывает. И на душе легко, как будто поёт она, но об этом никому, даже сёстрам своим Миляве, Каляве не сказывал.
Любил и с ребятишками постарше в прятки-жмурки да перегонки играть: вроде как душу родственную у них находил. А взрослых сельчан сторонился — начнут подтрунивать, бабы особливо: «Не пора жениться, Ваня, сколь можно за материн подол-то держаться?». И мать постоянно ноет одно да потому: «Вань, а Вань, когда же за ум возмёшься? Не дурак ты, а себе на уме, девку найди ладную да детей заведи, мне на старость утеха». Молчит Иван, знает — нельзя с женщинами спорить. А думки дурацкие думает: «Ага, женись, рожай детей, строй дома, заводи скотину. А ну как детки болеть начнут, или жена непутёвой окажется — переживания одни». Да и время не будет на рыбалке засиживаться да на сеновале залёживаться. Пройдёт неделя другая и по-новой старая песня: «Иван, вот помру я, старый станешь, кто тебе немощному водички подаст, обиходит?».
«Послушай, матушка! Будет ли, не будет кому водички подать, всё одно помру, день раньше, день позже, эка невидаль». Вот так и жили они немногим разговором. В воскресенье захаживали сёстры родные Милява с Калявой. Чаи гоняли да разговоры вели всё одно про мужиков своих, какие они лодыри да бездельники, похваляются друг дружке, как они мужиков вкалывать подначивают. А как же? То это надо, то другое, то пятое-десятое… «Да, заездели мужиков-то, превратили в рабочую скотину. Вот и для меня матушка такую участь удумывает. А на что это мне? Буду жить своим умом», - решает Иван-дурак.
В то время жили-были на Руси три богатыря: Илья Муромец, Добрыня Никитич да Алеша Попович, — защитники земли русской. А так как в то время не было бед больших, чудо-юдо разных, то и они разбрелись по всей земле русской. Илья Муромец, сын крестьянский, пошёл на север, Добрыня Никитич — на восток, Алёша Попович — на юг. На севере лес дремучий, зверья разного полно, скиты да монастыри богомольные, люда простого совсем мало: охотники да бортники. Стал там Илья Муромец пригляд держать: чтоб богомольцев лихой ватажный люд не обижал, да зверья лишнего не били.
Добрыня Никитич, сын боярский был, на востоке землю кыргызскую разведывал. Любил он путешествовать по землям чужим: жизнь, обиход изучать, с чужими людьми достойными дружбу водить. Хорошим народом кыргызы оказались: незлобивые, до дружбы, до обмену честного охочие.
Алёша Попович, сын людей духовных, был на юге в землях предгорных. Повадилась там всякая нечисть по ночам с гор спускаться, да беды людям мирным учинять. Сидит днём эта нечисть в пещерах дальних горных, да схронах подземных, а по ночам вылезает вроде шакалов, на заставы воинские нападает. А то и на мирных селян: мужиков молодых да девок в рабство или на выкуп берут. Вот и стал там Алёша дозорить да приглядывать: то заставщикам поможет, то селянам. Нудно с ними биться: в войска нечисть не собирается, больше ватажками мелкими; чуть что — шасть под землю.
Глава 2. О пришествии на Русь заморского чудо-юдо невидимого.
Тем временем, из-за тридевять земель, из-за моря-океана принесла нелёгкая на Русь чудо-юдо заморское невидимое: в одночасье из-за моря-океана, где уже правит чудо-юдо, хлынули товары: конфеты, пряники, сапоги, платья, кареты, различное зелье опойное. И всё красиво, вроде вкусно и дёшево, потому как с изобретениями разными от учёных мужей. Везде стали устраивать балаганы, игрища, торжища, и девки размалёванные да полуголые стали заморский товарец хвалить да нахваливать за лоск внешний, за дешевизну.
И весь люд русский, от мала до велика, начали товарец этот друг другу перепродавать - деньгу зашибать. Селяне побросали поля, мастеровые — верстаки, ребятишки — школы, воины — мечи. Бояре да князья начали Родиной потихоньку приторговывать. Сидит царь Ермелей в стольном граде и думает: «Делать-то нечего - так полмира живёт». Возликовало чудо-юдо невидимое: совладало-де с духом русским...
А Иван-дурак возле дома за околицей думки горькие думает: «Народ с ума посходил! Мужики, кто помоложе, семьи, поля оставили, в городище подались. Кто остался, тот от зелья заморского не просыхает. Ребятишки вместо игр разных, рыбалки, купанья стоят с вёдрами водными вдоль дорог, ждут тройки проезжие, чтоб чужих коней напоить, помыть — копейку заработать. Бабы и те платки, полотенца заморские друг дружке продают. Небось, и воины мечи да копья продавать начали...».
Глава 3. О встрече Ивана-дурака со стариком Ихтиандроном
Зашёл как-то в Кругликово старик прохожий, лицом и волосами светел, глазами голубоглаз, высок и жилист. Солнышко было ещё на небе, а селяне при деле: кто работал, кто торговал, кто зельем опаивался. Подошёл он к дураку, одинокому бездельному:
— День добрый, мил-человек!
— Здравствуй, старик. Куда путь держишь?
— На сегодня весь путь мой вышел. Вот крышу на ночь ищу.
Присмотрелся дурак: старик благообразен, смотрит прямо, чуть весело — в общем, понравился.
— Ночлег, говоришь?! Ну-ну. Ладно, уступлю тебе своё место сеновальное под навесом, сам в избе переночую. Ну а тебе с дороги омыться бы надо, одёжу состирнуть. Вон сходи-ка, мил-человек, за огород на озерцо, пока солнышко на небе, успеешь одёжку просушить. Придешь обратно, повечеруем чем бог пошлёт.
Старик пошёл на озерцо, а Иван к маменьке — сказать, чтоб вечерню на троих готовила. Через пару часов пришёл старик лицом и одеждой посветлевший. На вечерню каши гречневой поели, молоком парным запили и пошли на сеновал. Под навесом прилегли на сено пахучее да разговор завели:
— Кто будешь, старик, куда путь держишь, чем промышляешь?
— Звать меня Ихтиандрон, какого роду-племени, я не знаю, сколько мне лет - тоже не ведаю. Я себя помню с тех времён, когда род людской появился, все языки знаю, все страны обошёл.
— Так для чего ходишь, к чему ты призван?
— Я призван к тому, чтобы быть там, где много Зла, для помощи людям, чтобы их Зло не одолело.
— Выходит, ты сам со Злом не воюешь?
— Я показываю пути-дороги, по которым надо ходить, чтобы уменьшить Зло.
— Уменьшить? Выходит, насовсем победить Зло нельзя?
— Да. Если уничтожить Зло полностью, тогда откуда возьмётся что доброе? А если не будет ни Зла, ни Добра, то и самой жизни не будет.
— А как ты знаешь, где много Зла?
— Глазами вижу, нутром чую, во сне усматриваю. Где много Зла, туда ноги и несут. Нынче я пришёл на Русь — молодое царство-государство. А Зло любит молодость. В молодости мало мудрости, поэтому она легко поддаётся Злому искусу. Но будущее всегда за молодостью. И чтобы род людской не прекратился, я здесь и тебе, Иван, надлежит порадеть за народ свой.
— Как же мне радеть-то? Я не богатырь и не волшебник, наоборот, меня все дураком кличут.
— А я тебя научу. Дурак — это тот, кто сам по себе, и всё делает не как все, а по-своему — по-дурацки. У вас говорят: дуракам закон не писан. Это потому, что у дурака закон внутри себя самого. Он сам есть закон. Вообще то, дураку лучше всех, потому что ему довольно того, что он имеет. Были времена, Ваня, на Руси в честь дураков храмы возводили...
— Что же толку во мне, дураке?
— Толк в духе твоём. Народ — это река, то спокойная, то бурлящая, то чистая, то нечистая. Ты - родник чистый. Река без чистой воды превращается в болото и жизнь там замирает... Тебя ждёт работа духовная: соберёшь богатырей — защитников земли русской — и отправишь их к духам предков. Оттуда придёт помощь народу твоему. Сам же будешь в одно время среди людей и среди духов, по сути, будешь в двух мирах. Ничего не бойся. — Тут старик достал глиняную крынку, березовым лыком оплетенную, и продолжил:
— Вот тебе чудная вода-середа: ни счастье, ни беда. Если сей воды выпьет человек духом нечистый, то примет на себя всё зло человеческое и станет его орудием, а если чистый духом, то наберется добра и любви к человекам и избыток этот будет отдавать людям … Тебе, Иван, чтобы быть в двух мирах, надо отпить полглоточка, а богатырям вашим — по-полному. По виду они вроде уснут, а тебе надлежит их стеречь, и в духовном мире советы разные давать. Так что давай сейчас спать. Утром меня уже не увидишь, а в час вечерний уединись в бане или на сеновале и отпей полглоточка воды-середы и начинай работу свою. Не только руками или головой можно, да и нужно работать, но и духом сердечным. Немногие этот дар имеют…
Долго они разговаривали, уже луна взошла и светать начало. Лишь под утро, умаявшись разговорами, оставил Иван-дурак старика необычного и пошел укладываться спать в баню.
Глава 4. О встрече Ивана-дурака с Бабой-Ягой.
К полудню он проснулся: «Чудно всё вчера было: старик, необычная работа духовная. Да, вечно мне, дураку, волшебство всякое снится. Пойду-ка на озеро, карасей золотых наловлю. А маменька их с корочкой румяной поджарит. Вот это дело будет, а то снится всякое…». Он спустился с полка, покрытого овчинным полушубком. Сел на лавку, начал одевать лапти. Вдруг его словно громом ударило: увидел он крынку глиняную, лыком березовым оплетенную. «Вон оно как! Вода-середа, ни счастье, ни беда. Вот тебе и сон! Ну и ладно. Вечером попробую водицы, а на озерко всё равно пойду», — решил Иван-дурак…
Поздно вечером, когда матушка улеглась на ночь, без вечерни, решил Иван- дурак испробовать воды-середы. Постелил на полок овчинный полушубок, достал чудную воду, прилег да отпил полглотка. Внутри его, словно загорелся огонёк невидимый: дух окреп, поднялся в дали небесные, как наяву увидал он беседу, бывшую со стариком Ихтиандроном, вспомнил все назидания.
Вдруг попал он в иной мир, мир сказок, волшебников, добра и зла: всё вроде как настоящее, но бесплотное, чуть в дымке. Видит лес дремучий, опушку небольшую, на которой на четырех пеньках, с корнями, словно ноги куриные, избушка бревенчатая.
«Изба Бабы-Яги», — решил Иван-дурак, и только подумал, что надо войти, вмиг невидимый внутри оказался. Видит, стоит Баба-Яга-костяная нога возле печи.То ли пойло, то ли зелье какое-то варит, нос крючком, волосы торчком. Баба-Яга смачно чихает и молвит:
— Чую, дух русский ко мне пожаловал. Назовись, кто будешь. С какой надобностью?
— Я Иван-дурак, пришел по наученью старика Ихтиандрона. Помощь просить для народа русского. Чудо-юдо заморское почти овладело духом русским, царским, княжьим и простого люда. Как избавиться от напасти заморской?
— Знаю я о беде вашей и помогу людям русским, потому как и мой мир полон нечести заморской: орки, торки, гоблины, эльфы, гномы. Если чудо-юдо заморское вконец русский дух одолеет, то и мне не поздоровится. А победить чудо-юдо заморское, можно только духом далеких дочеловеческих предков. Надо собрать вместе самых сильных богатырей русских и отправить их к Царю-Медведю за помощью. Чудо-юдо заморское родилось в душах людей заморских, но дух животных сильнее духа людей. Потому как вас, людей, ещё не было, а животные уже были. По пути к Царю-Медведю витязи встретят пороки человеческие: Глупость, Трусость, Жадность — Змея Горыныча и само Зло — Кощея Бессмертного. Со всем этим нужно учинять разбирательство и принятие, но не мечом и палицей, а головой и сердцем. Так что возвращайся домой и собирай витязей…
Глава 5. О встрече Ивана-дурака с тремя богатырями
Видел Иван-дурак однажды эту троицу: Илья Муромец, Добрыня Никитич, здоровенные русские мужи. Алёша Попович — статный высокий юноша с глазами необычными, мечтательными. Вернувшись духом обратно, стал образы их воображать и к себе в село звать…
Илья Муромец на Севере дальнем почувствовал, что пакость какая-то невидимая пришла на Русь: стало меньше ходить богомольцев, зато люда лихого прибавилось. И стали люди лихие зверя без разбору истреблять, лес,тайгу-матушку рубить да за деньги продавать. Не поспевал Илья Муромец порядок поддерживать — слишком много людишек, до быстрых денег охочих в леса понаехало. Что-то в груди у него защемило, потянуло к товарищам: Добрыне Никитичу, Алёше Поповичу совет держать, как на заморское чудо-юдо управу найти. И отправился он к центру земли русской.
Алёша Попович в землях южных, предгорных тоже почуял, что беда пришла на Русь. Если раньше нечисть по ночам лишь беспокоила, то сейчас и числом её больше стало, и уже днем нападать начали. «Наверное, заморское чудо-юдо местную нечисть прикармливает. Надо, однако, с товарищами Ильей-Муромцем и Добрыней Никитичем собираться да меры принимать», — решил он отправиться в центр земли русской…
В земле кыргызской Добрыня Никитич тоже нелады с людьми заметил: стали людишки местные при торговле к обману склоняться, а при разговоре врать да лицемерить. Тоска одолела Добрыню Никитича от лжи и лукавства, плюнул он в сердцах на дела разведные да торговые и поехал товарищей-витязей искать…
И вот через несколько дней, едва солнце начало садиться, увидел Иван-дурак на озерце дымок костра. «Чужие, — подумал он, — надо пойти глянуть, не пьяные ли поджог учинили». Подошел к костру и увидел двух здоровенных русских мужей и красивого статного юношу. Вот они - богатыри: Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алёша Попович. Сидят у костра, уху варят, беседу ведут, рядом кони богатырские пасутся.
— Здравствуйте, добры витязи!
— Здорово, коли не шутишь, присядь, ушицы отведай с нами, — сказал Добрыня Никитич, потому как полностью подходил своему имени и был самый добрый и приветливый из троих.
— Рассказывай, кто таков, чего шастаешь по потемкам? — спросил самый хмурый из троицы Илья Муромец.
— Я Иван-дурак из здешней деревеньки, пришел по ваши души!
— Точно дурак, раз такие речи ведешь!
— Ты что, вестник Смерти? А может, и пришло время умирать, ребята, тошно смотреть, как чудо-юдо заморское невидимое над русским народом измывается, — молвил печальный Алёша Попович.
— Нет, ещё ваше время не пришло. Вам нужно отправиться к духам предков дочеловеческих, к Царю-Медведю и попросить у него помощи, — и Иван рассказал витязям о старике Ихтиандроне, о воде-середе, о Бабе-Яге.
Призадумались богатыри. Долго молча сидели, уху хлебали.
— Если бы чудо-юдо было видимым, мы бы нашли на него управу. А так как оно невидимое, то и бороться с ним надо неведомым для других способом чудным. Если разумом мы не можем порешить, как чудо-юдо извести, то пускай работает наш дух. А вода-середа поможет нам на время дух от тела отделить. Я считаю, надо попробовать, хоть и чудно всё это. В крайнем случае, помрем как воины в борьбе со Злом, — высказался Алёша Попович, сын людей духовных.
— Погибать нельзя, иначе мы народу не поможем. Баба-Яга сказала, надо со Злом разбирательство учинять, но не оружием, а головой и сердцем. А также принять его, — сказал Иван-дурак.
— А как это сделать? — спросил Илья Муромец.
- Сейчас я не знаю как, но чувствую, что смогу помочь вам. Старик Ихтиандрон сказал, что выручит Озарение.
«Озарение… озарение от слова заря, свет появляется сам собой», — пробормотал Алёша Попович, потому как на отдыхе от дел ратных любил сочинять сказки и были разные…
На том и порешили: богатыри останутся на ночь у костра, а утром сразу за дело примутся…
Глава 6. О путешествии Ивана-дурака и трёх богатырей в мир сказочный
Рано утром Иван объяснил матушке Параскеве, что скоро придут богатыри известные, что-де они умаялись в походах да дорогах, в баньке попарятся да там и на отдых останутся, полок да лавок всем хватит, да и Иван с ними богатырский сон сторожить будет…
К обедне подошли богатыри, коней расседлали и отправили их пастись. Растопили баньку, попарились от души, тело и дух облегчили. Вышли вчетвером в предбанник, где на стенах веники березовые да лавки для отдыха вдоль стен. Полежали, отдохнули, затем Иван-дурак принес воды-середы:
— Помните богатыри, я всегда буду с вами как дух невидимый, если что, подсказ дам, со стороны виднее… — почти всю воду-середу вылил он в самый большой ковшик. — Ну, с Богом! — отпил сам полглотка, а ковш двумя руками передал сидевшему рядом Алёше Поповичу. Осушили богатыри ковшик с чудо-водой, улеглись на лавки и уснули богатырским сном…
Проснулись в мгновение ока в другом мире, сказочном: стоят в полном боевом облачении в дымчато-сером лесу возле избы Бабы–Яги. Тут и она выходит:
— Знаю я, витязи, зачем пожаловали. Пойдёте вон по той тропинке, — она показала рукой на дорожку шагах в двадцати, идущую через дымчатый лес. — Да будьте внимательны, там нечисть заморская: спереди орки, торки, гоблины, сзади - эльфы-гномы. Заодно мне, старухе облегченье: достали они меня! А чтоб дело веселее шло, есть у меня тяжелая смерть-вода. Ну-ка, мечи да палицы положите перед собой!
Богатыри молча повиновались. Баба-Яга притащила из избы маленький, но тяжелый кувшинчик, капнула из него на богатырское оружие:
— Сами-то остриев не касайтесь, а то и из вас дух вон!
И пошли богатыри по тропинке через лес сказочный плечом к плечу.
Только избушка Бабы-Яги из глаз скрылась, начала нечисть заморская — гоблины орки, торки, – спереди, гномы, эльфы - сзади на богатырей нападать. Первые - уроды скелетные, вторые - мелочь злобная.
Десятки, сотни уродов попёрли валом. Илья Муромец - в центре палицей орудует, Добрыня с Алёшей - по сторонам мечами, словно косами, машут. Махнут раз — пяток уродов сгинет, махнут два — уже десятка нет, медленно, но верно идут по тропе. А сзади то гномы, то эльфы за ноги хватают - то один богатырь, то другой начинают спотыкаться.
Глава 7. О встрече со Змеем Горынычем
Иван-дурак кричит богатырям:
— Ребята! Одного назад поставьте! А то ваши ноги скоро устанут.
Тут Алёша Попович помоложе, да пошустрее встал назад спиной к товарищам и начал мелочь злобную ногами да мечом потчевать.
Нечисти стало убывать, а богатыри так и шли: двое спереди, один сзади. Так и вышли они из леса на каменную равнину, костьми да черепами усеянную. Сели на камень темный, невысокий - дух перевести, отдохнуть. Вдруг потемнело темно-красное солнце сказочное, темная тень накрыла богатырей. Подняли они головы: Змей Горыныч о трех головах прямо на них по небу летит.
Иван-дурак сидит в бане рядом со спящими богатырями. Глаза открыты- вот мир человеческий, закроет глаза- вот мир сказочный. Чудно..!
Поднялись богатыри с камня, оружие наготове держат. «Нельзя им сейчас в битву вступать, больно тяжел Горыныч — раздавит», — думает Иван. Вдруг он замечает в стороне камень на голову человеческую похожий, вроде как вход в пещеру прикрывающий…
— Ребята-воины! По левую руку от вас камень головастый, там пещера, укрыться надо — время выждать! — кричит опять дурак.
Воины-богатыри мешкать не стали, подбежали к камню, двинули втроем и бегом в пещеру каменную.
Плюхнулся Горыныч трехголовый о землю, задрожала она, а в пещере пыль столбом поднялась.
Сидит Горыныч возле пещеры: головы высунули языки — дух переводят. Затем одна голова говорит: «Надо разведать, чего-то они удумывают?». И раз — голову в пещеру. В пещере полутемной ещё более темнеть стало, поняли богатыри, в чем дело: Илья Муромец с палицей встал сбоку возле входа пещерного. Едва голова в пещеру протиснулась, Илья Муромец хрясь ей палицей промеж глаз. Тут голова с воем жалобным и скрылась.
«Дура ты безмозглая! Это ж богатыри русские! Тут надо хитростью, — говорит вторая голова. — Будем их помаленьку дымом да огнем выкуривать, пока не задохнутся, тогда их тепленькими возьмем и славно пообедаем!». «Делайте, что хотите, я как все», — сказала третья голова
Иван-дурак, сидя в бане, закрыв глаза, внимательно наблюдает за происходящим. «Вот они: Глупость, Жадность, Трусость», — думает он. — Как же с ними разбирательство без оружия учинить?».
Меж тем головы, отдохнув, начали по очереди дым да огонь в пещеру задувать. Стала пещера дымом да жаром наполняться. Полегли богатыри на пол, где воздух свежее. «Плохи дела, что делать?» — размышляет Иван-дурак. Вдруг видит он, что вдали от входа с левой стороны и сверху струйки дыма идут. — Ага, — думает, — там, наверное, проход какой-нибудь заваленный».
— Ребята-воины! Идите вдаль от входа по левой стороне.
Богатыри пошли, а Иван-дурак, видя, где дым, подсказал им, где камни наваленные разбирать надо. Разобрали молодцы завал, вылезли наружу, сидят, дух переводят. Змей Горыныч тоже устал дым да огонь в пещеру задувать, уселся перед пещерой, языки повысунул и тоже в себя приходит. Лишь один Иван-дурак напряженно думает, как с Глупостью, Жадностью, Трусостью разобраться. Вдруг к нему пришло Озарение: понял он, что надо делать.
— Ребята-воины, надо подойти к Горынычу, пока он дух переводит, и сказать слова заветные: «Мы одного поля ягоды и пусть каждый из вас вспомнит и расскажет случай, когда вы были глупы, жадны, трусливы». Тогда Горыныч признает вас и с миром отпустит.
Призадумались богатыри: «Видать-то Иван-дурак совсем не дурак, не каждый в одно время в двух мирах пребывать способен и головы не терять…».
Подошли они ко входу пещерному, но уже сверху, так, что Змей как бы снизу был. У голов Горыныча глаза вылезли, пасти открылись от удивления:
— Вот тебе на! Мы тут трудимся, пещеру закоптили, подогрели, а они наверху прохлаждаются, — сказала Жадность-Голова.
— А мы ведь одного поля ягоды, — выступил вперед Илья Муромец. — Мы ведь тоже разными бываем: вот взять меня, — продолжил Илья Муромец, — был я однажды на турнире рыцарском в Польском царстве-королевстве, победил восьмерых рыцарей тамошних. Хотели мне княжну польскую в жены отдать, а что она мне, сыну крестьянскому, воину бродяжному? Тогда подарили мне броню стальную рыцарскую, серебром украшенную. Заковали меня с головы до ног в латы рыцарские, на коня- кольчугу богатую. Щит здоровущий, копье рыцарское да меч двуручный. Да не сказали доброхоты польские, что с таким воином человек особый должен быть, оруженосец. Польстился я на добро рыцарское. Думаю, приеду домой в землю муромскую да буду родичам, друзьям победами похваляться…
Поехал с утреца восвояси. Только заехал в землю русскую, думаю, надо привал делать: шибко тяжелы дары рыцарские и конь под попоной-кольчужкой еле ноги двигает. Гляжу, реченька маленькая, но быстрая. Начал я речонку эту верхом вброд переходить, а конь возьми да споткнись. Шмякнулся я назад в воду, а за спиной щит рыцарский шипованный. Эти шипы в глину речную вошли, как гвозди в масло. Лежу на дне на спине, ноги железные тоже по глине скользят. Полежал я под водой пару минут да и захлебнулся. Очнулся под вечер на берегу: оказывается, шпорой рыцарской зацепился за край кольчуги конской и конь, товарищ боевой, на берег меня вытянул. Вот до чего жадность доводит!
— Правильно, Илюша! — заплакала Жадность-Голова, — ох, и страдаем мы из-за пороков своих…
Голова-Жадность положила морду на каменный верх перед богатырями и залилась горючими слезами.
Илья Муромец подошел к ней, потрепал по морде руковицей богатырской:
— Ну ладно тебе! Авось, живы будем- меньше жадничать надо.
— Правильно, Илюша. Меньше жадничаешь — меньше страдаешь, — подвела итог Голова-Жадность.
— А вот у меня наоборот: я по глупости своей коня боевого до смертушки довел, — вступил в разговор Добрыня Никитич. — Был я однажды на ночлеге в одном селе у старика-старосты. И рассказал сей старик, что в окрестностях завелась шайка людишек бродяжных, которые на дорогах всех людей богатых и бедных, и старых, и младых обирали, а кто супротив выступал- убивали. А дело было к вечеру. А я вознамерился тот час людишек лихих наказать, да в полон взять для суда княжеского. Отговаривал меня старик-староста. Что надо-де с проводником с раннего утра идти. А я ему: «А гоже ли богатырю русскому стратегии военные с бродягами выстраивать?». И отбыл к логову разбойничьему. Да попал в болотные места: коня утопил и сам кое-как жив ушел. Вот, однако, к чему Глупость приводит, — рассказал свою историю Добрыня Никитич.
— Да, Добрынюшка, Глупость - она к ущербу большому ведет. Вот и я сегодня от Илюши по морде палицей получила. Вон как она опухла, — заплакала Голова-Глупость.
— Вот и я говорю, прежде чем чего делать, стратегии надо выстраивать, обдумывать, иначе для чего голова-то дана? — подвел итог Добрыня Никитич.
— Ну, а мне достался самый большой грех для воина — трусость, — вздохнул печально Алёша Попович. — Что было, то было. Однажды в южных предгорных землях выслеживал я ватажку людишек, человеками торгующих. Долго по следу шел. И вот выследил, где они на ночлег в пещеры попрятались. Сам на ночь на утесе отдельном устроился, чтобы с утра раннего накрыть нечестивцев. Сплю, конь на дозоре ночь слушает. Вдруг он заржал- сигнал опасный подал. Проснулся, смотрю: снизу пастух какой-то овечий ко мне поднимается. А возле пещеры, где ночлег разбойный был, костров видимо-невидимо. Лошади ржут, людишки горланят. А пастух, чабан по-ихнему, мне и рассказывает: так мол, и так, собрались-де шайки разбойные со всех гор окрестных, прознали, что богатырь Попович недалече и с утреца, якобы собираются утес приступом брать. Отпустил я чабана, призадумался, глянул на кострища: тут страх гнилой мне в душу и заполз. Трусость обуяла — неохота молодым-то умирать. Сел на коня в тот час и отправился за подмогой. А как утром с подмогой пришел, глянул: кострищ много, а следов человечьих да конских мало — это людишки нечестивые хитрость учинили, обманом видимость создали, что много их, страх мой породили. Мне бы спуститься, да самому всё разведать, а от трусости ум в ноги ушел…— опустил голову Алеша Попович.
— Ладно, Алёша, не переживай, у тебя разовый случай, а я постоянно от трусости страдаю: где недоем, где недосплю, где недогляжу, где ума не приложу - всё страх лишний, ненужный учиняет…— Голова-Трусость сочувственно и доверчиво закивала Алёше Поповичу.
Змей Горыныч повсхлипывал, поскулил, успокоился, вздохнул и говорит:
— Хорошие вы ребята, богатыри-воины. Куда путь-то держите, может, мы чем подмогнем?
— Нам нужно к Царю-Медведю в мир духов животных, — ответил Добрыня Никитич.
— Путь туда лежит через Царство Кащея Бессмертного, до него мы подбросим, а там уж вы сами с Кощеем разбирайтесь.
— Прошу всех наверх ко мне на спину, — пригласила Голова-Трусость.
Богатыри залезли наверх, каждый обнял руками голову, с которой разбирательство учинял, и Змей Горыныч, взмахнув крыльями, полетел по небу.
А Иван-дурак сидит в бане, откроет глаза — спят богатыри, прикроет — летят они со Змеем Горынычем. Повеселел немного Иван-дурак:
— Ребята-воины, понял я, как разбирательство с Кощеем Бессмертным учинять: как встретите его, поблагодарите его за Зло, за те случаи, когда вам Зло пользу оказало, да расскажите случаи такие, тогда и к Царю-Медведю попадем.
Глава 8. О встрече с Кощеем Бессмертным
Змей Горыныч приземлился на темной черной земле. Возле черного леса кругом черные обугленные кости. «Ладно ребята, может, ещё свидимся. Нам пора, а то Кощей, хоть мы с ним и родственники, не любит гостей неожиданных», — сказал Горыныч, взмахнул крыльями и исчез за черными облаками.
Тут как тут в небе появляется Кощей Бессмертный — само Зло: черный длинный кафтан, черная, блестящая, вокруг пояса обвитая борода, черная, красным цветом отливающая корона на лысой темной голове. В руках у него трезубец искрящий. «Ну, — думает Кощей, — сейчас потешусь над человеками». И направляет трезубец на богатырей, прицеливается.
А Иван-дурак невидимый прямо к уху его и говорит:
— Погоди, Кощей, не торопись. Воины-богатыри к тебе по делу пришли.
— По какому такому делу?
— А по такому, что спасибо тебе сказать хотят, что Зло твоё иногда использовали и помощи просить, чтоб пропустил их к Царю-Медведю, — отвечает Иван-дурак.
— С каких это пор люди меня за Зло благодарили?
— А вот с этих самых. Каждый человек имеет Зло, но видит его в другом.
— А ты кто будешь-то?
— Я дух человеческий, Иван-дурак. И хочу понять с богатырями, что есть Зло, для чего оно и как лишнего Зла не набираться.
— Пойдем, послушаем, что скажут твои богатыри, — говорит со злой усмешкой Кощей и приземляется.
Богатыри хитро склонили головы, приветствуя Кощея Бессмертного.
— Вот благодарствуем тебя, Царь-Кощей за то, что Зло твоё использовали, когда по-хорошему не получалось, — начал Илья Муромец.
— А бывало ли такое?— спросил Кощей.
— Бывало. Как в ратных делах, так и в мирных. — Вот, к примеру: был я как-то на усилении застав воинских на граничных с Польским царством-королевством земель. Повадились к нам со стороны польской шайки-лейки безземельных, бродяжных рыцарей набеги устраивать. Грабили они сёла, монастыри богомольные. Только мы их догоним, а они - шасть через границу, да в своё королевство. А тогда на западе мир был — наши царства не воевали. А граница эта вроде как святая. Через неё ни-ни. Возле каждого дерева, каждой поляны граничного воина не поставишь. Дни идут, недели, а грабежу всё больше. И тут нас обида взяла, зла набрались из-за безнаказанности и наглости рыцарской. Собрались как-то ночью воины простые без князей и воевод, перешли границу да поразбили все рыцарские гнезда осиные. Тут нам Зло помогло Наглость, Жадность человеческую наказать и границу перейти. Утром приезжают послы королевские к нашим воеводам, а те им: мол, знать ничего не знаем, приказу, мол, не давали. Зато долго ещё на землях западных спокойно было. Так что спасибо тебе за то, что мы Зла твоего немного взяли, — закончил Илья Муромец.
— А мне что, берите Зла, сколь унесете! — усмехнулся Царь Кощей.
— На что оно лишнее-то? Кто лишнее берет, того этот лишек и губит, — вступил в беседу Алёша Попович. — А вот я, когда нет дел ратных, воинских, люблю на отдыхе сказки разные и былины сочинять. А бывает так, что сочинение не идет, тогда я злюсь, но на себя, потом злость иссякает, и сразу появляются новые строки: «Злость поработала в душе и нашла новые пути».
Кощей Бессмертный стоит довольный: уважили старика, признали, начал он богатырей поучать, как со Злом правильно обращаться:
— Немного Зла трезвит мысли и силушку душе дает. Чуть Зла перебрал- и ты уже не человек, а само Зло. Правильно со Злом обходятся немногие. Большинство своего Зла не понимает и передает его другим, своё Зло возвращается сторицей вместе со Злом других и человек гибнет от избытка Зла. Впрочем, ребята, я вам лишнее сболтнул: зачем мне поучать людей, как с собой обращаться? Какой тогда во мне прок?
Лишь Добрыня Никитич молчал. Был он сама Доброта, не мог принять Кощея Бессмертного. Кроме врагов земли русской, всем он всегда и везде делал добро. Но иногда бывало, что своим добром он невольно приносил Зло. Как так получалось, он не мог понять, но не хотел давать повод для поучений: «Ещё чего не хватало, про Зло я лучше с ребятами с глазу на глаз поговорю», — думал Добрыня Никитич.
Кощей, словно прочитал мысли Добрыни:
— Ну что, Добрыня, не по зубам тебе ноша-то моя злая? Погодь, придет и твой черед. Впрочем, ладно, так и быть, доволен я вашим обхождением и разговором дельным. Доставлю вас к Царю-Медведю в мир духов животных, предков ваших; там, кстати, ещё нет добра и зла. Добро и Зло возникли, когда вы, люди, появились. Кощей Бессмертный сунул трезубец за пазуху, размотал черную длинную бороду:
— Держись богатыри покрепче, особенно ты, Добрыня.
Вмиг все четверо взмыли вверх. Иван-дурак еле за ними поспевал.
Глава 9. О встрече с Царём-Медведем
И вот с высоты они увидели море дочеловеческих джунглей: гигантские деревья, необычные гигантские животные. Кощей приземлился на стыке джунглей и массивных гор. Прямо у подножия горы на краю небольшой поляны был вход в пещеру, а сверху над ней струился темный дымок. «Здесь живет Царь-Медведь. А мне пора, авось ещё свидимся», — сказал Кощей и исчез с глаз долой…
Богатыри вошли в пещеру. Долго шли в сумраке, пока впереди не показался неясный красный свет. Он шел как бы снизу. Подойдя ближе, они увидели невысокий, но большой каменный выступ. На нём на подстилке из листьев и веток лежал серо-буро-коричневый здоровенный медведь. На стенах темно-красные блики, вдоль них легкий дымок и приятная теплота. «Наверное, где-то рядом вулкан», — подумал Алёша Попович. Он бывал в горах на юге и знал, что такое вулкан…
Медвежьи ноздри вдруг зашевелились из стороны в сторону. Огромная пасть открылась и раздался громкий хлопок. Это был чих Царя-Медведя…
— А-а, вот и русичи пожаловали, — Царь-Медведь приподнялся и свесил задние лапы с каменного ложа. — Знаю, по какому делу вы здесь. Недавно во сне Бабу-Ягу видел. Она мне всё сказала… Дам я вам силу духа медвежьего, силу внутреннюю, невиданную. А вы что, человеки, мне дать сможете?
— Мы не знаем, — сказал Илья Муромец.
— Забывать вы, человеки, предков своих животных начали. Когда вас, людей, не было, мы, медведи уже были. А вы, русичи, не одну и не две тысячи лет жили с нами по соседству. Это мы, медведи, научили вас питаться любой пищей: растительной и животной, строить жилища, не бояться врагов, любить детей. Мы жили мирно, как хорошие добрые соседи. А сейчас? Потехи ради, вы устраиваете медвежьи охоты для иноземных бездельных купцов, продаете им берлоги, вырубаете и продаете иноземцам лес, который всех кормит, реки мелеют, грязнеют, рыба вылавливается подчистую. Для чего же природа дала вам разум? Уж не для того ли, чтобы её саму изводить? Пускай царь ваш издаёт указ, чтоб беречь лес, животных, птиц, рыб, воду речную и морскую. А кому надо лес рубить, тот пускай сначала посадит его, а потом столько же и вырубит. Если будет указ исполняться, то и вы помощь получите… Что скажете? — спросил Царь-Медведь.
— Согласны мы, и сами будем служивым помогать указ исполнять, — ответил за всех Илья Муромец.
— Ладно, ступайте в свой мир человеческий, — сказал Царь-Медведь.
— А как нам попасть обратно, Иван? — спросил Алёша Попович.
Иван-дурак, сидя в бане, почесал затылок.
— А вы спросите у Царя-Медведя чего-нибудь хмельного, — посоветовал дурак.
— Устали мы с дороги. Нет ли, Царь-Медведь, у тебя чего хмельного попить?— спросил Добрыня Никитич.
Царь-Медведь усмехнулся:
— Есть у меня квас медвежий хмельной, сгодится ли? Уж больно крепок, — Царь-Медведь сунул вбок правую медвежью лапу и подал богатырям большую каменную чашу с квасом медвежьим.
Сделали богатыри по глотку и словно растворились…
Глава 10. Про дела богатырские в стольном граде и на земле русской
Иван-дурак открыл глаза и все исчезло: пещера, Царь-Медведь. Вот богатыри на лавках зашевелились, проснулись, глаза у всех блестят - немного хмельные.
— Да-а, — протяжно и с легкой грустью сказал Алёша Попович, — таких историй я сам бы не придумал, кому расскажешь — не поверят.
— И не надо никому ничего рассказывать: никто не поверит, потому что для того, чтобы чему-то верить, надобно это всё самому пережить, - ответил Илья-Муромец .
— Я что думаю, надобно нам ехать к царю Ермелею, просить его, чтоб принял указ о защите братьев наших - животных: медведей и прочих, а также леса-тайги, земли-матушки и водицы речной да морской, — сказал Добрыня Никитич.
— Опосля надлежит нам разделиться по разным сторонам и помогать служивым указ сей царский исполнить: порадеем с усердием - быстрее с чудо-юдо заморским покончим…
Отправились богатыри в стольный град к царю Ермелею, указ обговоренный принимать. Царь обещает, но ничего не делает: «Езжайте, богатыри, с Богом восвояси. А я пока думу боярскую соберу, пока они всё обсудят, взвесят, проголосуют, писцы-дьяки напишут, размножат, развезут по весям, глядишь, через полгодика и появится указ-то», — обещает им царь Ермелей.
«Чего это кота за хвост полгода тянуть? Это ещё сколько чудо-юдо заморское будет урожай Жадности, Лжи собирать», — думают богатыри.
Тут Илья Муромец набрался Зла:
— Негоже столь долго с указом волокитить. За это время сколько зверья, леса будет изничтожено, сколько воды загажено? Не уйдем из царских покоев без указа.
— Ну и сидите тут, сколь влезет, — усмехнулся Ермелей.
— А мы просто так сидеть не будем, мы отправим Алёшу Поповича к послам заморским, пусть он им расскажет, что царь наш указ правильный волокитить решил. Посмотрим, что цари граничные да заморские на сей счет скажут, — знал Илья Муромец, что обещал Ермелей царям соседским да заморским похожие на тамошние указы принимать…
Зло от Муромца передалось Алёше и Добрыне: распоясались они, сняли доспехи, достали из мешков походных снедь нехитрую и давай царские палаты обустраивать.
«Вот ведь загогулина какая, люди это уважаемые, в царстве и за пределами известные: силу применять — шум лишний будет, а ну как цари иноземные деньги в долг давать перестанут», — подумал царь Ермелей. Был он царь не дурак, но радел, в основном, за кошельки и сундуки своих близких
.
— Черт с вами, вечером будет вам указ!
Богатыри уже готовились к ночи, когда пришел царский служивый с указом подписанным. Тут уж не до сна: свернули стоянку богатырскую обратно, облачились в доспехи и разъехались по одному по земле русской…
И вот, во исполнение указа закипела работа богатырская по всей Руси. Набрали себе богатыри помощников из люда простого и начали порядок в отношениях с природой-матушкой наводить: досталось незаконным порубщикам леса, убивцам зверья, грязнителям вод — кого под суд княжеский, кого богатыри били, кого имущества лишали…
Проходит неделя, другая и вот дух медвежий вошел в русские души и стали они душевно отрезвляться, дух медвежий вытеснил заморский лживо-наживной дух, и песенка заморского невидимого чуда-юда была спета.
Впрочем, кое-где в душах пустых и никчёмных чудо-юдо прижилось и осталось.
Глава 11. Про жизнь в стольном граде
Отрезвилась душа царя Ермелея: «Чего это я на царстве сижу? Сундуки мои, да моих близких полны злата и серебра. Вышел я годами, царство русское уже в тягость. Пускай же кто помоложе да пошустрей корону царскую примерит».
Приглянулся тут ему старший воевода Тайного приказа князь Вандемир: добросовестен, умен, не сребролюбив. Вызвал:
— Вот что, Вандемир, устал я царствовать — старость подошла. Решил тебе я царство-государство передать, больше некому — другие враз всё разворуют, Русь по миру пустят. Указ о назначении тебя царем я подготовил, ты же подготовь указ об охране меня, моих близких, а также нашего злата и серебра. Указами обменяемся, и дело с концом…
Стал князь Вандемир думать: «Ежели он откажется от царского предложения, то царство-то-государство Ермелей никому передавать не станет, а когда помрет, то неизвестно, кому корона достанется…».
— Я согласен, — сказал он.
— Вот и ладно. Казна-то государственная почти пуста, да ничего страшного — возьмешь в долг у царей заморских: пообещаешь им, что законы вроде ихние примешь да купцам их волю дашь…
«Насчет законов подумаю. И насчет воли- тоже посмотрю», — решает про себя Вандемир…
Прошла неделя, а может, и больше. Князь Вандемир стал царем, взял себе в помощники двух молодых князей: Верховода и Верхогляда. Первый - шустрый, смышленый, до нового охочий; второй - неторопливый, раздумный.
Стала на Руси жизнь в порядок приходить: крестьяне возвратились к земле, мастеровые к верстакам, дети в школы, купцы к своим товарам, воины к своему оружию. Своё, есть своё. Поняли люди: чтобы жить в достатке и благополучии, нужно любить всё своё: свою землю, близких, Родину-мать, и тем более свободен человек, чем более он своё имеет и от других не зависит. Люди заморские стремятся к избытку, чтобы этим избытком похваляться, люди русские — к достатку. Люди заморские подобны детям малым, неразумным. Ребенок малый похваляется игрушками, человек же разумный, даже имеющий излишек, не будет им похваляться, дабы не будить зависть людскую и воровские помыслы.
Не буди лихо, пока оно тихо… Русский же человек всегда душу имел, и познавал мир через Бога или природу. Человек заморский, если чего-то не имел, то отбирал это у других, а природу познавал лишь для того, чтобы у неё что-либо взять…
Прошел год, а может, и более. Всего на Руси в достатке: казна полна златом и серебром, в закромах хлеба доверху, войска хорошо вооружены, купцы богаты, крестьяне да мастеровые трудолюбивы да искусны…
Тут, казалось бы, всё отлично уладилось на Руси. Вроде бы и сказке конец… Ан нет! Дух Медведя силу имеет великую и ведет людей дальше их самих…Вот и на Руси избыток пошел не только злата и хлеба, но и духа животного: купцы русские до того стали изощрены в делах торговых, что переплюнули заморских. Русские оружейники да мастеровые стали всех прочих теснить, всё русское стало становиться лучше прочих, войска вооружились до зубов, да так, что соседи стали бояться.
Царь Вандемир за всем бдит. Государевым людям отдыха не дает — всё богаче и мощнее государство. Стали бояться Русь, видя силу великую.
Попали и богатыри под дух Медвежий. Илья Муромец всё по заграницам на турнирах рыцарских: всех побеждает, везде первый. Добрыня Никитич — в торговлю с кыргызами ударился — первым купцом на Востоке стал. Алёша Попович забросил меч острый и перо гусиное, ездит по Руси невесту-красавицу высматривает. Даже Иван-дурак ходит по деревне, мужикам байки рассказывает — набирается, значит, чужого уважения. Да и на девок деревенских начал посматривать.
Как-то вечером лежит Иван на сеновале, и думки думает: «Что-то не то происходит, что-то не так: чегой-то я с мужиками пустые разговоры вести начал, на девок поглядывать? Ведь я такой не был, и годами не молод. Да и в деревне все в строительство ударились; строят без разбору - что надо и не надо, словно сила невидимая принуждает.
Вдруг к нему опять пришло озарение: "Это дух Царя-Медведя".
Как быть? Что делать? — не знает Иван-дурак. Тогда пошел он в баню, нашел берестяной кувшин, открыл, на дне плескалось немного воды-середы. Выпил, прикрыл глаза и сразу увидел образ Бабы-Яги-костяной ноги, нос крючком, волосы торчком: «А-а! Здравствуй, Ваня! Давненько не виделись, с чем пожаловал?».
— Да вот, бабушка, беспокойство меня берет за народ русский, уж больно силы у нас в избытке, не ведет ли дух Медведя дальше нас самих? — спросил Иван.
— Тут ты прав, Ваня. Дух Медведя хорош когда нужно преодолеть всему народу какую-нибудь напасть; невидимое чудо-юдо заморское или во время войны с врагом внешним. В мирное время этот дух уже помеха.
— Но как уменьшить эту силу медвежью? — спрашивает Иван-дурак.
— Только духом человеческим. Причем, людей достойных. Ты этих людей знаешь.
— Три богатыря? — догадался Иван-дурак.
— Они самые. Собери их вместе, поговори и если они согласны, направь их на южную границу — там их Смерть сама найдет.
— А если они не согласятся? — спросил Иван.
— Вряд ли – речь идет о всем народе…
Взгрустнулось Ивану-дураку: одно - призывать богатырей к борьбе с неизвестным исходом, другое — предлагать добровольно отправиться на поиски Смерти… Стал Иван-дурак поздними вечерами мыслями богатырей к себе созывать…
Глава 12. О последнем подвиге трёх богатырей
Проходит день-другой. Вдруг Илья Муромец бросает очередной турнир рыцарский: побед и так много. Добрыня Никитич бросает торговлю: денег и так хватает. Алёша Попович - очередную красавицу-княжну, их на Руси всегда было в избытке. И все трое приезжают в Кругликово к Ивану-дураку.
— Ты что, Ваня, такой грустный? Или друзьям не рад? — спросил Добрыня Никитич, обнимая Ивана.
— С одной стороны, я рад, что вижу вас, а с другой — не рад тому, что мне надлежит вам сказать, — и он рассказал богатырям о разговоре с Бабой-Ягой…
— Вас никто не осудит, если откажетесь, — добавил Иван.
— Смерть в полном расцвете сил на благо Родины,- что может быть выше этого для воина? Я победил на двенадцати рыцарских турнирах. Что мне с этого? — молвил Илья Муромец.
— Занимаясь торговлей, я набил золотом восемь сундуков. Зачем они мне? — сказал Добрыня Никитич.
— Я охмурил семь красавиц-княжон, ну и что с того? — добавил Алёша Попович.
Они помолчали, задумались. Потом Илья Муромец говорит: «Знаете, ребята, я чувствую себя счастливым только тогда, когда мы вместе и делаем какое-либо дело на благо нашего народа…». — Сказав так, Илья Муромец обнял богатырей и Ивана-дурака впридачу…
Через неделю на юге, где горы начинаются, можно было увидеть троих богатых купцов. Они были веселы, шумливы, слегка под хмельком: так они вызывали нечисть разбойную на себя, а если разбойники нападали, то их изничтожали. Не могут богатыри-воины покорно, как овцы, дожидаться смертной участи. «Если Смерть есть сила великая и неизбежная, то и она пусть усердие и хитрость в своём намерении проявляет…», — так рассуждали богатыри…
Не одну шайку разбойную изничтожили богатыри. Собрались главари да атаманы разбойные на совет, как извести троицу непобедимую? Тут один главарь делу разбойному за тридевять земель обучавшийся, предложил: «Есть за тридевять земель зелье порошковое, взрывное. Можно горы небольшие взрывать, надо заманить троицу в ущелье глубокое и взорвать верхушки гор, кои и накроют троицу навеки…».
Послали разбойники гонцов за тридевять земель: те привезли несколько бочонков зелья взрывного. Прознали разбойники про ущелье, через которое троица чаще всего путь-дорогу держит.
Заложили под утесы каменные бочонки взрывные, там же выставили людишек засадных ждать, пока богатыри в ущелье появятся, чтобы вовремя бочонки поджечь и утесы взорвать…
Через несколько дней случилось богатырям через это ущелье проезжать. Перед спуском в ущелье Алёша Попович, ехавший спереди, остановился:
— Чую, други мои, смертушка наша близка…
Они молча обнялись. У Добрыни выкатилась скупая мужская слеза. Он смахнул её рукавом и тронул коня навстречу горному ветру, чтобы он осушил его глаза… Последнее, что они увидели: летящие на них обломки скал.
Заключение
Так они отдали Богу души, а дух народу своему. Богатырский дух потеснил дух медвежий. Стала Русь к мере своей приходить: купцы перестали над заморским торговым людом потешаться, воины — бряцать оружием. Если излишки хлеба ли, злата ли появлялись, то клали их в закрома дальние, — а вдруг иные времена настанут? Поубавилось у всех прыти…
Вызвал как-то царь Вандемир князей Верховода и Верхогляда и говорит им:
— Всё у нас в царстве-государстве хорошо, одно плохо: замены мне нет, а ну как помру, поэтому будете по очереди государством править, мудрости наберетесь. Да и народ вас знать будет, потому как люди хорошо относятся к тем, кого знают и верят. Ну, а далее посмотрим…
Прошел по всей Руси слух: погибли три богатыря — Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алёша Попович. Вот уже несколько недель печалится Иван-дурак о погибших друзьях.
Но вот однажды снится ему сон: избушка Бабы-Яги, а возле неё Алёша Попович улыбается, говорит ему: «Не грусти, Иван, мы живы, только в другом мире, в сказочном. Илья Муромец с Бабой-Ягой с нечистью заморской управляются. Добрыня пошел в путешествие по землям сказочным. А я здесь с царевнами сказочными знакомства завожу, полно здесь всяких: Елена Прекрасная, Василиса Премудрая, Царевна-Лягушка. Ежели что нужно, обращайся, теперь мы тебе советы давать будем…».