Предложение

   ВОСКРЕСЕНЬЕ.

   Пошатываясь, он встал на правое колено и с третьей попытки достал из кармана пиджака небольшую коробочку, обтянутую синим бархатом.
   - Выходи за меня, - открыл коробочку, продемонстрировав изящное колечко из белого золота с небольшим бриллиантом, бережно зажатым в тонких лапках.
   Девушка сначала громко рассмеялась, но когда поняла, что это не шутка, изменилась в лице и замерла, глядя сквозь коробочку на пьяного мужчину, продолжающего раскачиваться из стороны в сторону, стоя на одном колене.
   - Да,  я согласна, - тихо прошептала, затем прокашлялась и повторила громко: - Я согласна!
   Довольная улыбка тотчас растеклась по её лицу, и она покраснела, потом отвернулась, пытаясь спрятать наглую слезу, стремительно скатившуюся по румяной щеке.
   Мужчина неуклюже поднялся с колена, выдернул кольцо из коробки, нацепил его на безымянный палец и жадно поцеловал растрогавшуюся девушку. Потом схватил её в охапку и поднял в воздух, целуя снова и снова. Со всех сторон раздались оглушительные аплодисменты и одобрительные крики прохожих, в одно мгновение собравшихся в кольцо вокруг парочки.
   - Так как ты, говоришь, тебя зовут? – спросил мужчина девушку, когда толпа зевак рассосалась.
   - А я и не говорила.
   - А я – Костя. Очень приятно, безымянная моя невеста! - он улыбнулся и хотел было поцеловать её руку, но промазал, уткнувшись губами в кожаную сумочку.
   - Да я в курсе, как тебя зовут, - девушка задумалась на секунду, закусила губу и снова покраснела: - Ты что, действительно меня не узнал, Костя? 

   ПЯТНИЦА, ДВУМЯ ДНЯМИ РАНЕЕ.

   Офисная жизнь бьет горным ручьем, но Константин Михайлович Серов думает совсем не о финансах, индексах, показателях и фондовых биржах. А думает о том, что сегодняшний вечер должен быть безупречным – всё должно пройти без сучка и задоринки, что говорится. Расхаживая по офису, то и дело ловит недоумевающие взгляды подчиненных, не привыкших к такому спокойному начальнику.
    - Наверное, умер кто, - перешептывались потом весь день в курилке офисная секретарша с начальницей отдела кадров, - или импотенция настала. Хоть такой молодой, а один черт взяла, проклятая. Вон, видала, виски уже все белые от седины, а ведь ему ещё и тридцати нет.
   - Да это от наркотиков у него виски седые. Наверняка ведь нюхает каждую секунду, запершись в своем пуленепробиваемом кабинете, - отвечает вторая и, причмокивая, продолжает гадать: - Или рак у него. А ведь и впрямь – рак!
   - Не мудрено, для наркомана-то. Наверное, рак предстательной железы, от этого он в импотенты и заделался.
   Но это будет позже, сейчас – только задумчивый Константин Михайлович, дважды в минуту поглядывающий на экран своего мобильного телефона, но тот притворился мертвым и не подает никаких признаков жизни.
   - Ладно, - сказал Серов в пустоту и ушел в свой кабинет, понимая, что никакой работы сегодня не получится.
   Время идет медленно и тягуче, а минутные стрелки настенных часов издевательски замерли в одном положении, переползая с одной на другую томительно долго. В дверь постучали.
   - Константин Михайлович, можно?
   - Заходи.
   В приоткрытую дверь робко втиснулась девчушка, одетая в строгий брючный костюм, туфли на низком каблуке, с убранными в пучок русыми волосами и в очках в толстой оправе.
   - Чего тебе? – довольно грубо спрашивает Константин Михайлович и плюхается в мягкое кожаное кресло. Затем демонстративно смотрит в монитор, давая понять: он занят.
   - Константин Михайлович, я, право, и не знаю, как сказать… - девчушка продолжает мяться у дверей.
   - Ты из девятнадцатого века? Какое такое «право, и не знаю»? Так уже лет сто никто не говорит, - отрезает начальник, потом понимает, что перегнул, и смягчает голос: - Ладно, говори уже, чего надо. И хватит топтаться у двери, того и гляди сдует сквозняком.
    Девушка проходит вглубь кабинета и аккуратно садится в кресло напротив шефского стола, теребя в руках листок бумаги. После секундного промедления, кладет его на стол начальнику.
   - Константин Михайлович, вы можете подписать заявление?
   Мужчина берет заявление и подписывает не глядя.
   - Отпуск?
   - Нет. Увольнение.
   - А чего вдруг? – спрашивает, подняв глаза на девчушку.
   Девушка поджала губы и уставилась в стол.
   - Ладно. Не моё это дело, в конце концов. – Протягивает заявление девушке. – А из какого ты отдела?
   - Маркетолог я.
   - Тогда к Люде подойди, пусть вакансию разместит. Свободна.
   Девушка выходит, а мужчина снова смотрит на безмолвный телефон. До конца рабочей пятницы остается ещё два с лишним часа.

   - Это был сумасшедший вечер, дорогой, - высокая блондинка гладит своего кавалера по темным волосам, затем целует в губы. – Костик, ты превзошел сам себя. Я не ожидала, что всё будет так круто.
   - Я старался, Машенька. Ты заслуживаешь только лучшего, - Серов в сотый раз за вечер целует свою даму в щеку и обращается к водителю такси: - Молодой человек, а нельзя как-то быстрее ехать? Опаздываем, а ты еле волочишься.
   - Так ограничение сорок, нельзя гнать, - водитель – мужичок средних лет с трехдневной щетиной на подбородке – оборачивается и делает виноватое лицо. 
   - Костик, куда спешить то? – недоумевает Маша.
   - Добавь газу, водитель. Я доплачу.
   - Как знаешь, начальник…
   И новенький Хундай взрывается с рыком, разрезая поток машин пополам. Такси несется по ночному городу, игнорируя все скоростные ограничения и разбивая теплый летний воздух о раскрашенный шашечками капот.
   - А я ведь говорил! Блин, – причитает водитель, сворачивая к обочине по указанию работника дорожной инспекции. 
   - Да не ссы ты, я заплачу штраф, - успокаивает Константин и выходит на улицу, как только Хундай останавливается у тротуара.
   - Оставайтесь в машине, гражданин! – издалека кричит инспектор, хватаясь за кобуру.
   - Я с миром, начальник. Тут недоразумение вышло, - Серов аккуратно вытаскивает пятитысячную купюру из кармана и машет ей застывшему на полпути инспектору.
   - Мы вообще таксистов не останавливаем, - тихо говорит гаишник, подойдя, наконец, к машине, - но тут уже перебор – ехать сто пятьдесят, где ограничение сорок, это слишком.
   - Да мы реально торопимся, начальник. Давай все быстро решим - и мы поехали.
   Быстро не получилось. Инспектор оказался не только жадным, но ещё и принципиальным. Забрав у водителя такси права, выписал временное удостоверение, и только после этого отпустил нерадивых гонщиков.
   - Я как чувствовал, что не нужно тебя слушать! – завопил водитель, когда они снова сели в авто, - вот и что я теперь жене скажу? Как на хлеб зарабатывать, а?
   - Слышь, водила, угомонись! Мы с каких пор на ты перешли? – рассвирепел вдруг Серов, - едь давай, а не мозги мне полощи.
   Хундай устало тронул с места, а водитель продолжил что-то бубнить, но уже себе под нос, чтобы злой пассажир снова на него не накричал.
   - Ну что за день! – снова взорвался водитель, когда проехав два квартала, машина начала мелко подпрыгивать. – Колесо, мать его…
   - Не судьба, видимо, доехать сегодня до тебя, - тихо сказала Маша, утопая в объятиях уже порядком уставшего Серова. – Будто всё говорит о том, что нам не нужно туда ехать.
   - Да брось ты… Главное, что ты рядом, остальное – пустяки, - он крепко прижал девушку к себе, утонув лицом в пышных белых кудрях. – Я люблю тебя, моя хорошая.
   На этих словах лицо девушки вытянулось в недоумении.
   - Ты это серьезно, Костик? – она вывернулась из крепких объятий и отсела подальше. – Мы ведь вроде договаривались – между нами только секс, ничего личного.
   - Да что ты всё заладила: секс, секс, секс. Да, я люблю тебя. И не хочу этого скрывать.
   - Ну зачем ты это сказал, Костик? Все ведь было так круто. – Маша расстроено ударила кулачком в пластиковую обшивку двери и мотнула кудрявой головой. Потом сильно выдохнула и сказала:  - Я сплю с Воробьевым, твоим замом.
   - К-как? К-к-как с Воробьевым? С моим Воробьевым?
   - Да, с Сережей. Блин, я так не хотела тебе об этом говорить, но пора уже разложить всё по своим местам: я – свободная женщина, и делаю то, что мне хочется. Мы, кажется, так с самого начала и условились. Блин, какие вы, мужики, сложные, всё вам нужно, и сразу. Кстати, с Сережей я начала спать намного раньше, чем с тобой.
   Она продолжила рассказывать, но Серов замер в одном положении и вмиг ослеп, оглох и потерял дар речи. Безжалостные слова пролетали сквозь него, вонзаясь в сердце острым колом.
   - Замолчи, Маша. Замолкни, я тебя прошу.
   Но девушка продолжала и продолжала говорить. Тогда Костя вышел из машины, не захлопнув дверь, и на ватных ногах побрел вдоль дороги.

   Открыв тяжелую железную дверь, Серов прошел по темному длинному коридору, усыпанному лепестками красных, розовых и белых роз. В гостиной тихонько играет классическая музыка и тускло горит верхнее освещение, придавая обстановке интимности. На журнальном столике, в ведерке воды, которая ещё недавно была льдом, уныло плавает бутылка дорогого шампанского, а рядом – коробка конфет и фрукты в изящной вазе.
   Константин гневно вытягивает из петли галстук и кидает его на пол, затем плюхается на диван и открывает шампанское, которое пенится и выливается прямо на брюки, диван и ковер. Но Серову до этого нет никакого дела, он присасывается к горлышку бутылки и жадно пьет. Теплое шампанское бесится, вырывается изо рта, течет по подбородку и капает на белоснежную рубашку. Когда от неприятного пойла становится тошно, он ставит бутылку на стол, достает из кармана пиджака небольшую коробочку, обтянутую синим бархатом и смотрит какое-то время на неё. Затем швыряет её в стену и снова принимается за шампанское.

СУББОТА.

   Иногда бывает так, что в суете рабочих дней, в этом безумном водовороте дел и забот мы забываем о друзьях, автоматически переводя их в разряд «потом как-нибудь, сейчас занят». Годы бегут, звонки становятся всё реже, трансформируясь потом лишь в дежурные поздравления с важными праздниками, не более того. Вот и у Серова общение с некогда близкими друзьями за последние три года практически свелось к нулю. В момент же, когда потребовался дружеский совет, Костя вдруг ясно осознал, что и он уже переместился для друзей в группу «старый знакомый», и никто не согласился составить партию в трудную минуту.
   - Ладно, - сказал Серов сам себе вслух, стоя перед зеркалом в прихожей, - и без вас обойдусь, гады. Без вас справлюсь. Всегда справлялся – и сейчас не пропаду.
   Надев свой лучший костюм, он выпил стакан виски залпом и вышел из дома.
   Теплый субботний вечер ещё и не думает переходить в ночь, а солнце стоит непривычно высоко для этого времени суток – виной всему белые ночи, которые притягивают романтиков со всего света в Петербург в начале лета.
   - Здесь останови, я дальше пешком, - скомандовал водителю Серов, как только такси уперлось в пробку на Невском проспекте.
   Константин ещё дома решил, что найдет какой-нибудь неприметный бар на одной из примыкающих к Невскому улочек, и напьется в нем. В это время суток Невский кипит и бурлит, и пройти не так-то просто. Толпы туристов-зевак, городские сумасшедшие, активисты контр-культур, бездомные, гопники, праздно шатающаяся молодежь и семейные – это обычная публика в сердце Питера теплым субботним вечером.
   - Дай пройти, корова, - отпихнул Серов толстую мадам, еле передвигающую своими опухшими окорочками, но сразу за ней медленно плыла горстка малолетних наркоманов, разодетых не пойми во что. Серов гневно пнул одного под зад и выпалил: - Да чтоб вы все провалились, гады!
   И сошел с тротуара на проезжую часть, где маневрируя между толкающимися в пробке автомобилями, продолжил путь вглубь Невского.
   
   Во всех барах было либо слишком светло, либо слишком людно, либо слишком пафосно – Серов так и не смог подобрать нужной формулировки, чтобы снова удариться в поиски. Самый невзрачный и малолюдный бар отыскался только с пятой попытки. Для вечера субботы тут оказалось слишком немноголюдно, только столик в углу занят парочкой целующихся студентов, тесно переплетенных руками и ногами между собой. И непонятного вида мужчина – явно пьяный в хлам – полулежит на стойке бара.
   - Слышь, бармен, выпить налей, - скомандовал Серов, сев на высокий стул.
   - А вы не очень-то вежливы для жителя культурной столицы, мужчина, - ответил тот, протянув меню.
   - А ты слишком болтлив для обслуги. Сейчас вообще уйду в другой бар, - пробубнил Серов и с головой ушел в алкогольные комиксы, выбирая орудие для сегодняшнего самоубийства. – Вот эти виски давай, с колой.
   В зале негромко играет старенькая песня такого же старенького покойничка Уоррена Зивона. Депрессивному бару – депрессивного Зивона.
   - Нужно непременно напиться в стельку, - выдавил из себя Константин, пока бармен смешивал.
   - Чего? – переспросил бармен.
   - Отвали. Наливай давай дальше.
   - Триста сорок с вас, - поставил стакан напротив грубого клиента.
   - Держи, - Серов протянул триста пятьдесят рублей. - Сдачу оставь себе. Только не прокрути всё сразу.

   На третьем стакане людей в баре добавилось – видимо, похолодало на улице. Музыка заиграла громче и веселее, студенты свалили, тишина сменилась канонадой нетрезвых голосов, и только пьяный пассажир на другом конце стойки не изменил своего полулежачего положения. Серов даже задумался, не умер ли несчастный. Но вовремя одумался – его какое дело до этого бедолаги.
   - Ты чего так пялишься всю дорогу? – процедил вдруг неудавшийся жених сквозь зубы бармену, - весь вечер пялишься, пялишься… ты часом не из этих?
   - Нет, конечно. Просто вы мне кое-кого напоминаете, только вы на того человека совсем не похожи.
   - Правильно, что ты барменом пошел работать – тут мозгов не надо. Ты ими и не наделен, как я погляжу. Не бывает такого, что похож, но не похож.
   - Вы и впрямь не он. Костя бы себе такого не позволил.
   И бармен ушел в другой конец стойки, чтобы огородить себя от общения с неприятным клиентом. А Серов только выпил залпом остаток напитка и скомандовал:
   - Бармен! Налей ещё, сучий ты сын!
   Конечно же, он признал Мишку Сидорова, с которым больше трех лет сидел в школе за одной партой.

   На улице Серов показался хорошо за полночь, сильно пьяный и изрядно помятый от многочасового сиденья на неудобном высоком барном стуле. Распевая какой-то одному ему известный мотив, вырулил неровной походкой обратно на Невский проспект. О том, как изменяется Невский по дням недели и времени суток, Серов читал ещё у Гоголя, в его записках сумасшедшего, но истинных перемен он не представлял, ведь жизненный ритм успешного карьериста не подразумевает ночных шатаний по пьяному Питеру. Сегодня же - исключение.
   Задержавшись на полчаса у импровизированной сцены уличных рок-музыкантов, Константин успел выпить дармового портвейна за компанию, спел в микрофон «Звезду по имени Солнце» Цоя – и снова пустился в неровный путь в бескрайнюю теплую ночь. Мимо то и дело возникали люди, где-то раздавался смех, крики, шум, визг тормозов и рёв мотоциклов, но Серову не было до всего этого никакого дела – он шел и разговаривал вслух сам с собой. Активно жестикулировал, а иногда и срывался на крик, когда становилось совсем уж невмоготу.
   - Нужно выпить. Срочно! – дал установку он сам себе и стал искать круглосуточный магазин.
   -  После десяти не продаем алкоголь, - ответил нерусский продавец в универсаме.
   - Загляните на Рубинштейна, там можно, - подмигнула ему соседка по очереди.
   Купив бутылку коньяка, Серов уселся прямо напротив магазина, на бетонную ограду небольшого скверика. Открутив крышку, поднял бутыль высоко над головой и четко произнес:
   - Чтоб тебя, Сука! С кем, с кем, но с Воробьевым?! – и от души хлебнул из горла.
   Белая ночь всё прочнее окутывает город в непонятное вечерне-утреннее зарево, а наш герой продолжает в одиночестве пить из горла, в голос проклиная всех и вся и заставляя оборачиваться на себя прохожих.

   - Туда никак. На Вантовом мосту цистерна с бензином перевернулась – до утра на тот берег никак не попасть, - виновато констатировал водитель такси, высунувшись из окошка.
   - Ну и хрен с тобой. Со всеми вами! – взорвался пьяный Серов, ударил кулаком по желтой крыше авто и побрел прочь, что-то бормоча себе под нос.
   Улицы пустели, и на место ночных гуляк пришли бездомные, которые обыскивали мусорные баки, урны и помойки с целью поживиться. Рев моторов дорогих автомобилей сменило напористое журчание воды, бьющей струей из поливальных машин. Город готовится к новому дню, к новым испытаниям и приключениям. И только наш герой устало петляет по улицам в поисках ночлега.
   - Извините, мест нет, - ответила администратор одного из отелей, потом зачем-то добавила: - Сезон. Туристы.
   - Знаю я, не тупой, - огрызнулся Серов и пошел дальше.
   - Есть полулюкс. Три тысячи девятьсот за ночь. Расчетный час – полдень, - администратор следующего отеля недоверчиво взглянул на пьяного гостя и спросил: - Наличными платить будете или банковской картой?
   - Не угадал, золотом скифов, блин! - заржал Серов, выудил из кошелька пластиковую карточку и протянул её администратору.
   - Это что? – администратор улыбнулся, повертев в руке пропуск в бизнес-центр.
   - Твою ж мать! Не ту карту взял. Ладно, - и Серов стал вытаскивать из карманов мятые купюры, выкладывая их по очереди на стойку.
   - Тут не хватает, молодой человек. Причем много не хватает.
   - Ну и хрен тогда с вами! – пьяный Серов показал администратору язык, сгреб деньги со стойки и ушел прочь.
   На четвертом отеле Константин понял, что либо он сегодня ночует на скамейке в сквере, либо нужно искать заведение попроще. Остановился на втором варианте.
   Выцветшая вывеска «Хостел», болтающаяся на стальных цепочках под козырьком крыльца, явно говорит о том, что этот ночлег нашему страннику будет по карману. В дверях хостела Серов столкнулся с совсем молоденькой девушкой, которая при виде его замерла и стала как-то странно моргать. Её длинные игрушечные ресницы хлопали так часто, что мужчина насторожился. 
   - Ты чё это? Шизанутая, наверно? – спросил Константин Михайлович у девушки.
   - Нет. Нет! Показалось, что ваше лицо мне знакомо. Короче, всё нормально, – и она стала быстро спускаться по лестнице, опустив глаза.
   - Слышь, малая! – окрикнул Серов убегающую в ночь девушку, - места то есть там?
   - Свободных нет. Вы не первый уже, кто спрашивает.      
   - А ты куда бежишь, малая? Может, проводить тебя? А то поздно и все дела. 
   - Не нужно, - она остановилась, обернулась, закусила губу и оценивающе осмотрела мужчину: - И вообще, я вас боюсь.
   Серов спустился с крыльца, подошел вплотную и потянул девушку за руку, пытаясь дружелюбно улыбаться при этом.
   - Неужели я такой страшный?
   - Вообще, да. Жутко. Особенно в потемках.
   - Ладно. – Серов отпустил руку напуганной девушки. - Мне просто реально заняться нечем: переночевать негде, до дома не доехать никак, так ещё и первое в жизни доброе дело не дают сделать. Мир жесток, - срывающимся пьяным голосом произнес мужчина, тяжело сглотнул, медленно закатил стеклянные глаза, и, махнув рукой, закончил: - Ладно! Но если тебя кто по дороге убьет, изнасилует или, ни дай бог, затащит в секту Свидетелей Иеговых, то потом не говори, что я не предлагал тебе себя в охранники. А теперь вали, малая!
   И Костя неровно зашагал в сторону проезжей части, запустив руки в карманы брюк и насвистывая какой-то засевший в голове мотив. Он прошел по узенькой темной улочке, снова вывернул на хорошо освещенную улицу Рубинштейна и сразу определил, в какой стороне его ждет магазинчик, круглосуточно торгующий крепкими напитками, – к нему и зашагал уверенно.   
   - Подождите, молодой человек. Подождите! – раздался из-за спины тонкий, но настойчивый женский голос.
   Серов обернулся и улыбнулся.
   - Передумала, малая?
   - Да уж, - она подбежала, уперла свои тонкие ручки в бока, перевела дыхание и спросила: - Ваше предложение всё ещё в силе?
   - Ясный пень, я слов на ветер не бросаю, да и дел у меня так и не прибавилось на остаток ночи. Только заправиться нужно, - он показал пальцем в сторону мерцающей вывески «Продукты 24 часа» вдалеке.
   - А у вас точно злого умысла на мой счет нет? – тихо спросила девчушка.
   Серов окинул её взглядом: на вид максимум лет восемнадцать, чуть вьющиеся на кончиках густые русые волосы, голубые, почти прозрачные, большущие кукольные глазки, фигуры совсем нет – кожа да кости, робко упакованные в мешковатое синее платье до колен. 
   - Точно. Глянь, тебя даже ущипнуть не за что. И вообще, что-то слишком много условий для акта доброй воли. Пошли уже.
   И парочка медленно двинулась в сторону вечно бурлящего Невского проспекта.
   - Так чего ты передумала, обидел кто?
   - Ну, почти. Вы только ушли, как до меня сразу двое пьяных гопников докопались. Страшные - жуть.
   - Ха! – громко рассмеялся Серов, - ты и про меня то же говорила.
   - Так их двое…
   Купив на оставшуюся наличность бутылку коньяка и большую бутылку лимонада «Буратино», они вышли на улицу и задержались у ограды, где ещё совсем недавно пил в одиночестве наш ночной пьяный странник. Серов вылил добрую половину лимонада на газон, затем долил в пустое пространство коньяк, смешал и  вежливо предложил своей спутнице составить ему компанию, но та так же вежливо отказалась. И странная парочка продолжила свой молчаливый путь.

   - Пришли, - девочка ткнула пальцем в изрисованную металлическую дверь, преграждающую вход в парадную.
   - Да, тут и впрямь страшно. Даже мне. Даже пьяному, - Серов обвел взглядом зловещий двор-колодец, практически без окон и дверей, зато с нависающими огромными стенами высотой в пять этажей, которые так и норовят захлопнуть небо над головой.
   Девушка достала из сумочки связку ключей и, оглядев пьяного спасителя, стала крутить ключи в руке, лишь через пару секунд  решившись на вопрос:
   - Подниметесь, может? Если уж вам действительно негде остановиться до утра.
   - Если только на кофе, малая. А то чего ещё нафантазируешь себе, - Серов подмигнул, - я уже старый для тебя. Да и скоро метро должно открыться, там никакой перевернутый бензовоз не помешает доехать до дома.
   С трудом миновав четыре мучительно высоких лестничных пролета, парочка остановилась перед одной из дверей с табличкой «23» на ней.
   - И как без лифта вообще жить можно? Издевательство, – риторически обратился Константин не то к девушке, не то к самой двери, согнувшись пополам от одышки.
   С усилием провернув несколько раз ключ в замке своими худыми ручками, хозяйка потянула на себя непомерно огромную дверь и пригласила Серова войти.
   - Только тихонько, - сказала шепотом, - а то у меня сестра спит.
   Не выпуская драгоценную бутылку из рук, Серов стянул с себя туфли, не развязывая, затем скинул пиджак на пол и закатал рукава, после чего на заплетающихся ногах проследовал за гостеприимной девушкой в крохотную кухоньку, которая, видимо, просто отделена от части большого коридора – особенности домов старого фонда.
   - Кофе только растворимый, правда…
   - Да мне бы просто стакан. У меня и свой кофе неплох, - Костя улыбнулся и потряс в руке наполовину пустой «Буратино». – Заварной практически.
   - Юлька, ты пришла? – раздался приглушенный женский голос откуда-то из-за двери.
   И в кухне появилась другая девушка: сонная, в халате нараспашку, с копной распущенных русых волос, торчащих в разные стороны, и с хорошей, по-настоящему привлекательной женской фигурой, насколько успел рассмотреть Серов неровным взглядом.
   - Ой! – взвизгнула девушка, быстро отвернулась к стене и принялась судорожно запоясываться. – Юлька, чего ж ты не предупредила, что не одна…
   - Да ты ведь спала.
   - Ладно вам, девушка, можете не прятаться под халат – вы и без него смотритесь потрясающе, - рассмеялся Костя и в очередной раз присосался к бутылке.
   - Ну спасибо, хуже комплимента я не слышала, - пробубнила девушка, после чего обернулась и, прищурившись слегка, стала подозрительно рассматривать ночного гостя Юльки. Сначала её лицо было настороженным и серьезным, но в какой-то миг Серову показалось, что девушка стала смотреть на него с какой-то не то теплотой, не то добротой. «А может и спьяну показалось», - подумал он и решил хоть как-то сломать тишину.    
   - Может, хоть вы составите мне компанию? А то ваша сестра скромничает.
   - И правильно делает, – девушка сердито посмотрела на сестру. - Юль, тебе спать разве не надо ложиться? Как утром на работу вставать будешь? Снова тебя не добудиться будет.
   - Зря вы так строго с сестрой, - вступился Костя за Юльку, когда та попрощалась и ушла к себе в комнату.
   - А как с ней ещё? Вон, поглядите: пока с работы шла, бродяжку какого-то приволокла.
   - Э, дамочка, попрошу!
   Девушка игнорировала комментарий, налила себе чай в большую кружку, села напротив Серова и продолжила, глядя в пустоту:
  - С ней вечно что-то происходит подобное: то собаку какую бездомную притащит, то кота, то голубя со сломанным крылом. А однажды вообще умудрилась подобрать на улице компанию алкашей, чтобы они не замерзли, мол. Так они потом три дня тут бухали, только с милицией получилось их выгнать. А Юлька – дура наивная. Но добрая… А вы откуда, кстати, Юльку знаете?
   - Я её и не знаю, по правде говоря. Встретились у гостиницы, предложил проводить, чтобы не украл никто.
   - Хостел.
   - Чего? – переспросил Серов, не поняв.
   - Не гостиница – хостел. Юлька там администратором работает. Дурацкая работа, я ей уже сколько ни говорила, ей всё что лбом об стену.
   Девушка отхлебнула чай, вытащила из вазочки песочное печенье и откусила. Потом, прожевав, продолжила:
   - Там ни одного нормального, порядочного человека – одни сплошь наркоманы да хипстеры разные. Ничего хорошего там не почерпнешь. Плюс работа сутками фактически, она учебу вечно прогуливает – то проспит, то смена выпадает. А во время сессии ко мне бежит: помоги.
   - Глубокая тема. Не для чая, мне кажется, - ухмыльнулся Серов, когда девушка снова принялась за чай. – Может, всё же компанию мне составите?
   Тут их взгляды впервые встретились и задержались на мгновение, которое растянулось, кажется, на целую вечность. Затем Костя опустил глаза, сделал очередной протяжный глоток «Буратино» и тихо сказал, обращаясь в пустоту: 
   - Вы очень похожи на мою маму. 
   - А вот за это точно можно выпить. Я только стаканы достану.
   За окном рождался новый день, окрашивая небо во всё более яркие краски. Сквозь открытые окна, комната наполнилась новыми звуками: топотом каблуков редких пешеходов, торопящихся на работу или же наоборот - домой, шуршанием деревянных метел дворников об асфальт и усталым урчанием моторов проезжающих авто.   
   - И часто вы так свои выходные проводите?
   - Так – это вы имеете в виду в стельку?
   Девушка только звонко рассмеялась.
   - У меня сегодня праздник – мне можно, - Серов осушил остаток в стакане и наполнил новый. – Кончается топливо, блин.
   - Не переживайте, у меня ещё есть, - подмигнула девушка. – А что за праздник, если не секрет?
   - Какие уж тут секреты, праздник вечного одиночества. Сегодня я официально оформил свою беспомощность и несостоятельность с противоположным полом. В общем, долгая и неинтересная история, - Костя вздохнул и пригубил из стакана.
   - А мне интересно, - девушка мило улыбнулась, и луч солнца, вдруг ворвавшись сквозь окно, осветил её сонное, но очень симпатичное лицо.
   Серов попытался сконцентрироваться на лице девушки, но пришлось щуриться и закрывать один глаз, чтобы в глазах не так троилось и плыло.
   - А вы очень красивая. Прям очень!
   Девушка засмущалась и покраснела, а Серов стал рассказывать про праздник святого одиночества, невольным участником которого он на днях стал. Рассказал сперва про Машу, которая обманывала его, изменяя с его заместителем, потом пересказал цепочку странных событий, приведших его в гости к сестрам; затем стал рассказывать обо всем подряд: про свою первую любовь, первую близость, первое предательство и расплату за него. А девушка слушала и молчала, лишь изредка кивая головой или улыбаясь, когда Серов говорил что-то смешное.
   - Знаешь, - вдруг сказал он, - а как всё-таки круто выложить всё, что лежит на душе булыжником. Я уже сто лет никому ничего такого личного не рассказывал. – Он задумался и почесал затылок, - в последний раз, наверное, с отцом. Почти десять лет назад.
   - Неужели за последние десять лет ни разу по душам не говорили? – удивилась девушка.
   - Пытался однажды. Но мне ясно дали понять, что свои проблемы нужно держать при себе и не грузить ими близких, а мы с вами, - он показал пальцем на девушку, - совершенно незнакомые люди, так что я могу говорить что угодно, и ничего не будет.
   - Кто вам сказал такую глупость?
   - Гриша, мой дядя. Родители погибли в аварии, когда мне было восемнадцать; я тогда только поступил на юридический в Университет, но Гриша забрал меня в Москву, уладил все нюансы с переводом в МГУ, и поселил в свою квартиру. Мне было так плохо, что не передать словами. И тогда Гриша усадил меня за стол, налил коньяку и сказал: будь мужиком, держи эмоции в себе. Да – хреново. Да – больно. Но нужно жить дальше, не смотря ни на что. Я ведь тоже, на один момент, единственного брата потерял в той аварии.
   В общем, Гриша сделал из меня того, чем я являюсь в обычной жизни – бездушный карьерист, которому плевать на всё и на всех. Люди – это лишь инструмент для достижения своих корыстных целей, и никогда, не при каких обстоятельствах нельзя думать за других, жалеть кого-то. И Маша – моя большая ошибка, слабость, просчет.
   - И что, вы никогда никого не любили по-настоящему уже в сознательном возрасте?
   - Почему, любил. Ну, мне так казалось однажды. Это было на первом курсе, ещё в Питере. Мне безумно нравилась одна девочка, но я всё никак не мог найти предлог, чтобы к ней подойти, а потом случилась авария, и я уехал, так и не рассказав той девочке о своих чувствах.
   Повисла тишина, нарушаемая только чириканьем проснувшихся птиц под окном.
   - А не хотите по набережной погулять? – спросила вдруг девушка, на секунду опередив Серова, который уже хотел прощаться и уходить.
   - А почему бы и нет, собственно?
   И они тепло друг другу улыбнулись, во второй раз встретившись глазами.

ВОСКРЕСЕНЬЕ.
   Утро плавно сдается жаркому дню, который подогревает воздух и наполняет его децибелами и многообразием звуков. Жизнь в городе плавно закипает, подчиняясь безжалостным лучам палящего солнца, зависшего над головами горожан в девственно чистом небе. По набережной Невы, неторопливо, в такт аристократичному городу идет наша ночная парочка, кушают на ходу хот-доги и запивают очередным коктейлем, смешанным из коньяка и лимонада.
   - Я уже сто лет так не гулял, - улыбнулся Серов и прищурился от яркого солнца. – Ты – потрясающая девушка. Хорошо, что бензовоз перевернулся, иначе бы вряд ли мы с тобой познакомились.
   - Но… - девушка попыталась перебить пьяного Костю, но у того случилось ЧП – кетчуп из хот-дога брызнул на лацкан его модного пиджака.
   День набирает обороты, а солнце лениво, по щедрой дуге переползает с востока на запад, подглядывая за нашими странниками, которые так и не расстаются ни друг с другом, ни с выпивкой.
   - Ноги гудят нереально! – пожаловалась девушка, когда под вечер парочка устроилась на скамье в парке у Русского музея. Девушка стянула туфли, и устало вытянула длинные ноги вдоль земли, блаженно выдохнув.
   - Знаешь, стыдно признаться, но это был самый замечательный день за последние десять лет. Я раньше так разве что с родителями гулял, только без этого, - улыбнулся Серов, показав на бутылку. – Я до сих пор не верю, что ты настоящая, и всё взаправду.
   - Ну, можешь меня ущипнуть, чтобы удостовериться, - рассмеялась в ответ девушка, оголив свои крупные, как жемчужины, красивые белые зубы. 
   - У меня другое предложение: можно обниму?
   - Обними.
   И Серов аккуратно приобнял девушку за плечи, но та вдруг крепко-крепко обняла его в ответ. Костя закрыл глаза и полностью погрузился в эти объятия – нежные, сильные и до того родные, что выпускать девушку из рук не хотелось.
   - Это космос, - вдруг произнес Серов, вырвался из объятий, вскочил на ноги и стал обыскивать карманы.
   Пошатываясь, он встал на правое колено и с третьей попытки достал из кармана пиджака небольшую коробочку, обтянутую синим бархатом.
   - Выходи за меня, - открыл коробочку, продемонстрировав изящное колечко из белого золота с небольшим бриллиантом, бережно зажатым в тонких лапках.
   Девушка сначала громко рассмеялась, но когда поняла, что это не шутка, изменилась в лице и замерла, глядя сквозь коробочку на пьяного мужчину, продолжающего раскачиваться из стороны в сторону, стоя на одном колене.
   - Да,  я согласна, - тихо прошептала, затем прокашлялась и повторила громко: - Я согласна!
   Довольная улыбка тотчас растеклась по её лицу, и она покраснела, потом отвернулась, пытаясь спрятать наглую слезу, стремительно скатившуюся по румяной щеке.
   Мужчина неуклюже поднялся с колена, выдернул кольцо из коробки, нацепил его на безымянный палец и жадно поцеловал растрогавшуюся девушку. Потом схватил её в охапку и поднял в воздух, целуя снова и снова. Со всех сторон раздались оглушительные аплодисменты и одобрительные крики прохожих, в одно мгновение собравшихся в кольцо вокруг парочки.
   - Так как ты, говоришь, тебя зовут? – спросил Серов, когда толпа зевак рассосалась.
   - А я и не говорила.
   - А я – Костя. Очень приятно, безымянная моя невеста! - он улыбнулся и хотел было поцеловать её руку, но промазал, уткнувшись губами в кожаную сумочку.
   - Да я в курсе, как тебя зовут, - девушка задумалась на секунду, закусила губу и снова покраснела: - Ты что, действительно меня не узнал, Костя? 
   - Нет. А мы разве знакомы? – Костя снова сел на лавочку и стал всматриваться в лицо своей невесты.
   - Ну конечно знакомы, - девушка улыбнулась, достала из сумочки очки в толстой оправе и аккуратно надвинула их на переносицу. - Ладно, тогда давай теперь я расскажу тебе одну историю:
   Десять лет назад сбылась моя мечта: я с первого раза поступила на юридический факультет нашего любимого Санкт-Петербургского Университета. Оказалось, что в моей группе учится один очень симпатичный мальчик, который с самого первого дня меня покорил, но подойти сама я никак не решалась. Почти месяц мы с ним переглядывались, сидя на лекциях в аудиториях, улыбались друг другу, встречаясь в коридорах и на улице, но дальше этого дело не заходило. А однажды он пропал и больше не объявлялся. Долгое время я не могла забыть его улыбку, его взгляд. Но правильно говорят: время лечит. И меня оно вылечило, да только потом судьба сыграла со мной злую шутку – после окончания учебы я не смогла устроиться по специальности, и пришлось идти покорять другую стихию: менеджмент и рекламу. Тут мне повезло, я устроилась в крупную компанию, которая не только сделала из меня хорошего специалиста в области рекламы, но ещё и помогла забыть о неурядицах в личной жизни, полностью погрузив меня в работу.
   И всё было отлично до этой весны. В один обычный мартовский понедельник всех работников пригласили в актовый зал, где нам представили нового регионального начальника. И каково же было мое удивление, когда в новом начальнике я узнала того мальчика, от которого была без ума в университете. И мои некогда увядшие к нему чувства снова запылали новой жизнью. Но тут меня ждало новое разочарование – тот мальчик вырос, стал настоящим мужчиной, который сильно изменился, заматерел и возмужал. Так ещё и в упор не видел. И не узнал во мне ту студентку, конечно. А через месяц он начал крутить роман с Машей Андреевой, одной из начальниц нашего филиала, чем ещё больше ранил меня. Долгое время я пыталась снова сконцентрироваться на работе, побороть в себе эту обиду и разочарование, но регулярное кулуарное обсуждение личной жизни офисного начальства никак не давало мне полностью абстрагироваться от происходящего. И тогда я решила уволиться, проведя жирную черту под чередой неудач. И, между прочим, успешно сделал это в пятницу. А сегодня ночью, проснувшись от непонятного ощущения тревоги, я вдруг обнаруживаю того самого молодого человека у себя на кухне – пьяного, хамоватого, но всё такого же милого, и с обаятельной улыбкой.
   Девушка снова широко улыбнулась, взглянув на окаменевшее лицо Кости.
   - Катя? – только и смог выдавить из себя Серов, после чего крепко прижал к себе девушку.    

КОНЕЦ