Вызвал меня сегодня шеф. На ковёр. С утра пораньше.
.
- Как дела? – спрашивает.
- У меня всё хорошо, – отвечаю, – Алёнку в садик устроили. Витьку – в секцию дзюдо. Супруге оклад повысили. Тёща в деревню уехала. А как ваше здоровье?
- Вы мне зубы не заговаривайте! – рассердился шеф, – Они у меня не болят. Что у вас в лаборатории произошло?
Коротко о себе. Заведую лабораторией деления. Расчленяем вакуум на составные. Работа перспективная. Конечный результат – сплошные знаки вопроса. Оклад приличный.
- А что, – удивляюсь, – у нас произойти может? Всё идёт своим чередом. Фролова в декрет уходит. Окалин с женой разводится.
Шеф аж позеленел весь.
- И всё?!
- Нет, не всё. На институтских соревнованиях по бадминтону первое место заняли. Цимлянская «Мисс НИИ» признана. Кориенко заявление написал о переводе на вышеоплачиваемую должность.
С шефом дурно сделалось. Попытался воды налить – не получилось. Руки дрожат, никак стакан ухватить не может. Перебрал, видать, накануне. Я не осуждаю – дело житейское.
Коротко о шефе. Зовут Митрофаном Ивановичем, в научных кругах – Митрофанушкой. Руководит институтом Неразрешимых проблем давным-давно. Имеет несколько степеней, большой живот и, по слухам, незаконченное среднее образование. Мужик, в общем-то, неплохой. Оклад – дай Бог каждому.
Беру стакан, налил воды. Руки не дрожат. Разжал шефу зубы, напоил.
- Успокойтесь, пожалуйста! В вашем возрасте волноваться нельзя.
Напрасно я, наверное, о возрасте. Ещё чего доброго подумает, что я на его место мечу. Хотя, пора бы и честь знать – дорогу, тем, у кого руки не дрожат, уступить.
- Ну, так что же у вас случилось? – отошёл немного шеф, – Отчего у вас в лаборатории взрыв произошёл? Или, может, не было его?
- Что было, то было, – отвечаю с неохотой, – Бабахнуло слегка.
- Слегка? По предварительным данным, убыток – на три миллиона! Ваше счастье, что без человеческих жертв обошлось.
- А жертв, Митрофан Иванович, и быть не могло. Бабахнуло-то в рабочее время, когда в лаборатории – хоть шаром покати.
- А кто мне убыток возместит?
- Если лично вам, то мы отдадим. Сбросимся, кто сколько сможет, и отдадим. Коллектив вас в беде не оставит!
- Ах, о чем это вы! – отвёл руку помощи шеф, – Уникальные аппараты и препараты пришли в негодность. Что вы на это скажете?
- Аппаратуру менять давно пора. А у препаратов срок годности вышел, многие совершенно выдохлись. Даже женщины пьют, не разбавляя.
- К вашему сведению, – прищурился шеф, – не сегодня-завтра комиссия из Центра нагрянет.
- Что ж, – делая официальное лицо, говорю я, – милости просим! Нам есть, что показать.
- Особенно – вам! – съехидничал шеф.
- А чем я хуже других? Вот, смотрите.
Сажусь на ковёр. Снимаю ботинки. Закидываю левую ногу за голову, потом – правую.
- Что это? – отшатнулся шеф.
- Йога. Поза «лотос».
- Зачем же, дорогой, так деформироваться?
- Отрешение от мирской суеты, снятие напряжения. У меня всё хорошо: дети не шалят, жена не кричит, тёща не вернётся, в лаборатории – полнейший порядок.
- Но ведь лаборатории уже и в помине нет! – не соглашается со мной шеф, – Бабахнулась ваша лаборатория.
- Не ошибается тот, Митрофан Иванович, кто ничего не делает. Есть предположение, что взрыв произошёл в результате расчленения вакуума на составные. Сенсация! Сотрудники, между прочим, рассчитывают на премию. Многие под неё уже заняли.
- Скажите, уважаемый, а вы не сможете обучить меня этой йоге?
- Проще простого, – обрадовался я, – Садитесь на ковёр. Снимайте ботинки. Ноги – за голову. Задержите дыхание, «кумбхака» называется. Думайте о хорошем. Не буду вам мешать.
Встал. Обулся. Пошёл на выход. В дверях обернулся. Ну – умора! Сидит шеф на ковре, ноги на живот положил. Не «лотос», а лопух скрюченный. Шипит от натуги:
- У меня всё хорошо! Взрыва не было. В комиссии все свои. С поста не снимут. Под суд не отдадут. У меня всё хорошо! У меня всё хорошо!
Это хорошо, что у него всё хорошо! Значит, и мне волноваться не стоит. А комиссия нагрянет, мы ей такую йогу на столах и в конвертах продемонстрируем, что у всех без исключения полнейшая «кумбхака» получится. Будьте уверены!