Софи не могла вспомнить ни конкретный день, ни конкретного события, когда она почувствовала, что отношения с Лукасом стали другими.
После рождения двойняшек: Давида и Анны, казалось, что мир сжался, окутав их семью теплом и светом. Малыши росли крепкими, на удивление спокойными, дружными, вместе засыпали, вместе просыпались...
Лукас окунулся в новые для себя заботы с восторгом. Все у него получалось и, даже, иногда Софи чувствовала ревность, видя, как малыши радостно приветствуют его, тянут к нему руки, стараясь освободиться от её объятий.
Своевременные и интенсивные занятия в фитнесзале придали её фигуре тот неуловимый, но ощущаемый, женский шарм, который легко распознается мужчинами. Она это почувствовала усилением внимания к себе. Подыграв обновлением гардероба, чуть-чуть изменив взгляд и улыбку, было приятно наблюдать попытки ранее безразличных к ней сослуживцев и знакомых завоевать её внимание.
Возможно, что-то изменилось после появления Филиппа, ворвавшегося в её жизнь на огромной скорости, словно в яростном повороте на своем " Феррари"?
Лукас, наверное, что-то почувствовал? А, может, и нет? Перестал спрашивать о причинах задержек с работы, о том: кто будет из её подруг на очередном девичнике или вылазке за город. Он все больше времени проводил с детьми, увлекая их новыми играми и путешествиями. Сменил машину на другую, с большим багажником, чтоб дети могли брать с собой за город свои велосипеды и ещё кучу всяких ненужных вещей. Она выезжала с ними вместе, но ей там становилось скучно. После фразы маленькой Анны по какому-то пустяку: «Мама, ты нам мешаешь!» она старалась найти причину, чтоб не участвовать в их мероприятиях.
Филипп же становился настойчивее, требуя от неё принятия решения, предлагая все изменить разом: переехать к нему жить вместе с детьми.
Становилось ясно, что обстановка становится все более и более сложной и какое-то решение все равно придется принимать. Но не хотелось. Хотелось, чтоб кто-то как-то разрушил этот ком недомолвок и недосказанностей.
Софи чувствовала, что Лукас, хотя делает вид, что ничего необычного не происходит, так же тяготится неопределенностью их отношений, но сам не принимал никаких попыток разобраться в ситуации. Был все так же внимателен к ней и дружелюбен.
Тогда она решила прояснить хотя бы для себя свое положение, побыв несколько дней наедине с ним, без детей, работы и текучки по дому. Взяла семидневный тур в Альпы на двоих, зная, что Лукас, любивший горы, не сможет отказаться от её предложения.
– А куда ребятишек? – был первый вопрос его, когда Софи с улыбкой протянула ему билеты на самолет и документы на поездку.
– Им все объясним. Завтра приедет мама, они до поездки привыкнут к ней, а она с удовольствием побудет с ними, – ответила она.
Он согласился.
Осенние Альпы были очаровательны.
Чуть заметная грусть и величавость гор, спокойствие и тишина лугов, чистота ручьев навевали почти забытые ощущения из, казалось бы, далекой и беззаботной их жизни.
Филипп звонил по вечерам, спрашивая о настроении, желал «успехов и приятного отдыха».
Ночью в горах выпал снег. Оказалось, что можно совершенно недорого вылететь с вертолетом спасателей в район Алечхорн, пилот летел на съемку и для ознакомления со сложившейся обстановкой.
Лукас с восторгом встретил это известие. Вооружившись фотоаппаратом и кинокамерой он с нетерпением ждал сообщения о вылете, шутил с Софи и даже предложил для согрева по глотку виски.
Первозданная чистота гор, ещё не изрезанная следами техники и лыжников завораживала. Казалось, что мир вечен. Пилот методично облетал ледник и вершины, стараясь полнее снять панораму. Шум двигателя мешал разговаривать и они, теребя, показывали друг другу, смеясь, все новые и новые великолепные виды Альп.
Вдруг шум стих. Софи от удивления даже сбросила наушники – двигатель не работал. Пилот что-то кричал, но все заглушал шум воздуха. Лукас схватил её голову и прижал к себе…
–… Вы меня слышите? – откуда-то издалека раздался голос.
Она с трудом открыла глаза. Белый потолок. С трудом различила на его фоне лица в медицинских масках.
– Если слышите – прикройте глаза.
Софи с трудом закрыла и опять открыла их.
– Вы помните свое имя? Вы помните город, в котором живете? У вас есть дети?
Кто-то медленно, дождавшись ответов, задавал вопросы.
Открывать глаза было все труднее.
– Вроде пока все неплохо. Будем надеяться. Спать, – услышала она, проваливаясь в белое крутящееся облако.
Проснулась от ощущения голода. Дышать было трудно и больно. Болела голова. Те же лица в масках склонились над ней.
– Я хочу есть, – прошептала она. – И очень болит в груди. Дышать трудно.
– Это хорошо… Пройдет. А покормить… мы вас покормим. Это очень хорошо, что болит…
Опять снежное облако укутало и закружило её.
Придя в себя, Софи удалось разглядеть палату и себя. Паутина проводов и трубок от неё вела к каким-то шкафам и тумбочкам. С потолка свисали мониторы и пульты, на которых отчетливо было видно мигающие лампочки. Слева стояла ширма, из-за которой сразу же вышел человек и подошел к ней.
– Я давно здесь? – спросила она.
– Давно, – ответила маска.
– Мои дела плохи?
– Нет. У вас все не так плохо, как могло бы быть. Можно считать, что вам очень повезло. Стечение благоприятных обстоятельств позволяет надеяться на благополучный исход. Вам не стоит говорить. Сейчас самое главное быть спокойной и терпеливой.
– Я догадалась. Была авария?
– Да!
– Где Лукас?
– Ваш муж и пилот в другой больнице. Я не владею информацией об их состоянии. Мы сообщили по адресной книге вашего телефона вашим близким и последним абонентам, выходившим с вами на связь о месте вашего пребывания, состоянии и невозможности отвечать на их вызовы. Не беспокойтесь о них. Вам надо отдыхать.
– Трудно дышать.
– Это бинты. При перевязке их ослабят. Отдыхайте.
Человек повернулся и ушел за ширму.
Софи закрыла глаза. Перед глазами побежали горы, покрытые снегом, потом лес…
Давид и Анна маленькие. Они, взявшись за руки и не умея ещё, как следует ходить, куда-то спешили, сталкиваясь, падали, опять вставали, смеясь…
–…Вы как себя чувствуете?
Голос вывел её из ведений. Напротив – несколько лиц в масках.
– Наверное, хорошо. Если так можно сказать?.. Что со мной? – Софи попыталась улыбнуться.
– Нам пришлось сделать несколько очень сложных операций. Очень сложных. Но вы оказались молодцом и очень нам помогли. Я думаю, что опасность миновала и теперь только дело времени и вашего настроения. Вы очень везучий человек.
Все будет хорошо. Думаю, что в этом уже нет сомнений.
– Меня могут посещать? – улыбнулась Софи.
– Безусловно. Но только на очень короткое время. И вы пообещаете молчать. Как только появится кто-то из ваших близких я обязательно дам разрешение. Теперь вы будете подольше бодрствовать. Вам надо набираться сил. Все в ваших руках.
– Что с Лукасом?
– Ваш муж и пилот в другом госпитале. Там очень хорошие врачи. Очень. Вы не волнуйтесь. Берегите себя.
…Первыми, через три недели, на посещение приехала мама с Давидом и Анной.
От неё Софи узнала, что, спасая её, ей пересадили сердце погибшего Лукаса.
Ещё узнала, что врачи удивлены: «до чего высока гистосовместимость органов донора мужчины с организмом пациентки», говорили, что «это же надо, при так разорванной грудной клетке и таких внутренних травмах, так повезти, ведь казалось бы выжить невозможно».