Начинало светать… Скользкий, нахальный мартовский ветер, то и дело, норовил влезть за ворот или под пальто. Зябко скукожившись, Пантелей Юлианович Злов вошел в город N-ск.
«Да-а-а» думал он, таща чемоданы «занесло в периферию. Колхоз городского типа! С другой стороны, должен же быть человек, который донесет до этого быдла высокие идеи искусства. Я буду этим мессия!!!» гремело гордо в голове.
Вдруг выскочивший из-за поворота автомобиль окатил мессию душем холодной воды из лужи, и остановился на красный свет у перекрестка. Пантелей Юлианович, за свои неполные 48, никогда не испытывал такого унижения. Он решительно поставил чемоданы, схватил внушительный булыжник, и швырнул в ненавистный автомобиль. Метательный снаряд угодил прямиком в заднюю фару, фара рассыпалась маленьким салютиком по асфальту. Машина заглохла, из неё вылез 2-х метровый детина.
- Ты че, бомжара, рамсы попутал?!
У Злова всё внутри похолодело «Однако, какой фактуристый экземпляр» пронеслось у него в голове, перед тем как он потерял сознание.
Глава 1
- Ну что ж, вот в нашем театре появился новый главный режиссер! – расплылась в счастливой акульей улыбке директриса театра города N-ск.
- Только не судите строго по внешнему виду, с Пантелеем Юлиановичем в дороге произошла авария.
Пантелей Юлианович стеснительно улыбнулся, сверкнув прорехой между зубов.
- Здравствуйте – пролопотал он, глядя на труппу, сидящую в актовом зале. Гробовое молчание неприятно давило на уши. На него смотрело множество глаз, в некоторых читалась надежда, в других жгучая ненависть «Как всегда» подумал он «Что ж так спать то хочется? Ах да, в Москве же ночь ещё, 6 часов разницы все-таки.»
- Думаю, что мы с вами плодотворно поработаем, друзья – продолжал он – Тем более, что нам предстоит знакомство с Шекспиром!
По залу пронесся обиженный ропот.
- Нет, нет, я имею ввиду, что до этого Шекспира ставили, опираясь на советскую идеологию, а теперь свобода слова и …
- Ну, я думаю, что это вы разберете во время застольного периода, – прервала директриса – а нам еще нужно решить…
В это время, скрипнула дверь, и к ужасу главного режиссера в актовый зал вошел тот утренний здоровый детина.
- Извините за опоздание – пробубнил он и пошел на задний ряд.
- Нет, ну сколько можно опаздывать?! – возмутилась директриса – «строгача» тебе в прошлом месяце мало было, Добров?
- Да вы понимаете, мне сегодня один суч… - он осекся увидев Злова – субъект машину покоцал… В смысле по… по…поцарапал… фару…в дребезги.
- Сначала придумай, а потом ври. Садись – осадила его директриса – он вообще-то у нас перспективный, только рассеянный – и она снова обнажила свой хищный оскал.
***
- Охренеть! Ромео и Джульетта – восклицал Добров, сидя в курилке – самое заезженное произведение! Его во всех театральных кружках ставят.
- Кого ты там играешь? – спросил Тапкин.
- Меркуцио, друга Ромео.
- А Ромео у нас кто?
- Ну, кто? Молочков, конечно!
- А, ну да, чего я спрашиваю то?
- Мужики! – Ворвался в курилку Неудачников – вы уже в курсе в чем массовка ходить будет?
- В чем?
- В ходулях!
- Да ну на…
- Вот тебе крест, уже тренера- циркача пригласили, да и ходули закупили!
- Ха! Видать крепко ты ему Добров в дыню засандалил! – ухмыльнулся Тапкин.
- Почему в ходулях- то? – продолжал удивляться Добров.
- А вот шут его знает. – развёл руками Неудачников.
- Это всё «московские штучки» - заметил Тапкин – они же модные все.
***
Постановка спектакля продвигалась тяжело. Актеры из массовки то и дело выпадали из кулис на ходулях, а некоторые сшибали головой софиты. В результате 6 человек лежали в больнице с перешибленными конечностями.
- Может быть, убрать ходули? – пробовала убедить директриса режиссера.
- Да вы что?! Вы поймите – восклицал Злов – это олицетворение низости Монтекки и Капулетти, перед остальными людьми, низости этой гнилой, кровной вражды!
- Ну, хорошо, а Ромео с Джульеттой тоже возвышены даже еще выше тех, кто на ходулях! – заметил Добров.
- Безусловно, это так, но ведь они же будут в белом!
- А-а-а, ну если в белом, то конечно.
- А, что касается Меркуцио, он подкладывает более глубокий подтекст, чем вражда – ядовито сверкнул глазами Злов
- Какой? – спросил Добров, чувствуя подвох.
- Монтекки – клан в основном мужской, и поэтому женское начало, как таковое, им противно, более того, ненавистно. И поэтому любовь Ромео это предательство не только родовое, но и предательство мужской любви.
- Я что-то не совсем понимаю – нахмурился Добров, все прекрасно понимая.
- Ну, иначе говоря, вы хоть и не Монтекки, но вы их друг и единомышленник. К тому же, лидер по натуре, а значит предводитель геев. И в конечном итоге, вы так и погибнете за «голубую идею», от шпаги натурала Тибальда. И вы представляете, на каком перепутье ориентации будет стоять Ромео? Потому, что быть бисексуалом это гнилое общество ему не позволит. Кстати, тоже самое и у Джульетты, только по лесбийской линии.
- Нет, я, конечно, понимаю, что Молочков по жизни гей – возмутился Тапкин, играющий родственника Монтекки – но зачем всех под одну гребенку ровнять?!
- С чего ты взял, что я гей? – деланно завозмущался Молочков, поправляя прическу.
- Да по твоим журналам иначе и не подумаешь – подхватил Неудачников – один сканворд «Задомания» чего стоит.
- Да будьте вы выше этого! – воскликнул Злов.
- Куда уж выше – вздохнул кто-то из массовки на ходулях. Весь постановочный коллектив грянул дружным хохотом.
- Перерыв!!! – взревел главный.
«Долбанная страна! Почему я не родился в Голливуде?!» - неслись в голове мысли – «уже бы давно Оскара получил! А здесь… деревня!!!»
Глава 2
- Приказ видели? – влетая в гримерку, спросил Неудачников.
- Какой приказ? – с преддыханием спросил накрашенный Добров.
- О, ты, я смотрю, уже в образе? Там сказку в приказе утвердили.
- Какую?
- «Треугольный колобок»!
- Что за бред?! Почему треугольный?
- Просто эта наша Писакина инсценировку накропала.
- Поди, таблеток обожралась – заметил Тапкин.
¬¬¬- Хотел бы я прочитать, хотя, так любую сказку можно перелопатить – сказал Добров.
- Вот завтра и прочитаешь, с утра, на репетиции.
- Что, уже вписали репетиции? – удивился Молочков.
- А ты думал? – усмехнулся Неудачников – В нашем расписании пишут все, кому не лень.
- Да-да, осталось объявление разместить: «Сдаётся гримёрка на час» - захихикал Тапкин.
Давясь от смеха, по трансляции объявили:
- Ромео и педики на сцену, восьмой эпизод!
- Эй, че озверели?! – заорал Добров – я сейчас эту помрежку зашибу!
***
Вечером этого же дня, было собрание. На повестке дня стояли организационные вопросы.
- Вы меня извините, конечно – басил Пискунов, играющий одного из геев клана Монтекки – но эти накладные ногти очень мешают, ни шпагу взять, ничего!
- Я вчера себе чуть глаз не выткнул – заметил Неудачников.
- Это потому, что вы не привыкли – сказал Злов – вон дамы из клана Капулетти великолепно справляются, и с маникюром, и со шпагой.
- Ну, правильно, у них же свои ногти – пролопотал Молочков – они их лучше чувствуют.
- Ну, я же предлагал вам, отрастить свои!
- Нет, я не против – страстно закивал головой Молочков – но, мы же еще «Небесный тихоход» играем. Представляете, капитан Кайсаров с ногтями.
- А что? Для тебя вполне нормально – сказал Тапкин.
- Да, и насчет шпаг я не совсем согласна – заметила народная артистка Каблукова – так много народу ими машет, на таком пятачке… Мне вчера чуть ногу не проткнули.
- Мысль! – воскликнул режиссер – это будут плетки!!! Венесуэла Арчибальдовна, вы – гений!
Каблукова снисходительно пожала плечами.
- Люсенька! Запишите, завтра на девять тридцать, репетиция «драки с плетками» - воодушевленно закомандовал Злов.
- Но там репетиция «Треугольного колобка» - возразила помреж Люся.
- Хорошо, тогда на девять вечера.
- Так бы зарплату прибавляли, как часы работы! – возмутился Добров.
- Во-первых, мы не поспеваем, сдача через три недели. Во-вторых, я главный и мне решать!!! Да, кстати, у меня возникла мысль, что Меркуцио, как предводитель геев, должен быть трансвестит с нормальными силиконовыми грудями, и в той сцене где он погибает… - режиссер задумался.
- Как же я погибну, если вы убрали шпаги?!
- Господи, это элементарно, Тибальд задушит вас строгим ошейником.
- Почему бы не забить меня насмерть паралоновым пенисом?!
- Не передергивайте!!!
- Ну, хватит!!!!! – прервала директриса – ты Добров допрыгаешься, я тебя опять штрафану! Ну, нельзя же быть такими отсталыми, это же новое веяние.
- Это «московские штучки» – шепнул Тапкин – чего ты споришь?
- Да у меня родителя хотят посмотреть – горячо зашептал Добров – а я теперь и не знаю, как такое показывать? Ну, мамка – ладно, поржет максимум, а батя-то у меня мужик серьезный. Так ведь и шею свернет. Это ж какой позор! Соседи засмеют…
- Да ладно, не боись, такое по телику вряд ли покажут. Если только на порно канале – засмеялся Неудачников.
Глава 3
Прозвучал второй звонок.
- Гребаные ногти! - начал матюгаться Тапкин, нервничая.
- Пацаны, шиньон ровно прицепил, гляньте? – повернулся Добров.
- Ну, а что? Шикарно, покрутись – подскочил к нему Неудачников.
- Тебе нужно сделать локон страсти – заметил Молочков.
- А ты вообще заткнись, зефира кусок!!! – Чуть не зарычал из угла Тапкин.
- Короче, пацаны, успокоились! – прикрикнул Добров – и вообще, я бы вам советовал, с собой кастеты взять. Народ у нас дикий, мало ли что, того и гляди, морду набьют.
- Ребята, у меня нет кастета, - заволновался Молочков.
- А тебе и не понадобится, тебя ж за дело будут бить, - вполне серьезно сказал Тапкин.
- Ну, че мужики, готовы? – зашел в гримёрку артист Прытко, играющий Тибальда.
- Ты тоже думаешь, будут бить? – испуганно спросил Молочков.
- О, да это по любому, мало ли гопников? Кстати, звукарь Еврейкин своих друзей скинхедов притащил, человек десять.
- Конечно, ему что, он у себя в рубке на пульте будет ручки крутить, а нам долбашиться.
***
Двадцать минут спустя:
- Нет, ты видел, чувак в третьем ряду блеванул! – гоготал Неудачников зайдя в гримерку в паузе между выходами.
- Я когда в первый раз на репетиции лизнул сосок, сам чуть не блеванул – подхватил Добров.
- У меня каблук сломался, мать-перемать – начал снова матюгаться Тапкин.
Вдруг по трансляции донесся одобрительный свист и аплодисменты.
- Кажись лесбиянки Капулетти пошли – заметил Неудачников.
- Еще бы, я сам на репетиции смотрел, очень ничего – сказал Тапкин.
Прошло еще десять минут. В театре творился хаос. На сцене началась драка. В этой сутолоке Добров пытался дотянуться до Злова. Злов, понимая всю серьезность его намерений, старался вскарабкаться на кулису. В середине зала началась пальба. Скинхеды начали разбрасывать бутылки с зажигательной смесью, пожар охватил все здание. В тот момент, когда Добров, уже почти дотянулся до Злова, какая-то сволочь схватила его за шиньон и затянула в дерущуюся толпу.
Два часа спустя из горящего города N-ск вышел Пантелей Юлианович. За спиной грохотала революция. А он шел навстречу нежному майскому солнышку и легкий, теплый ветерок игрался с его щеголеватой московской челкой. И до чего же удивительно легко было дышать… И даже чемоданы не могли украсть той безмерной легкости, от которой можно было долететь до солнца.
Шесть часов спустя. Начинало светать… Добров, Тапкин и Неудачников сидели на дымящихся обломках театра и курили. Где-то, неподалеку, слышались вопли Молочкова, которого дубасили скины.
- Может, заступимся? – спросил Добров.
- Да ладно, пусть пацаны из него мужика сделают – сказал Тапкин.
- Они из него скорее девчонку сделают, – засмеялся Неудачников.
Вдруг, из под гипсовой декорации, выползло что-то тучное, перепачканное в саже, и улыбнулось акульей улыбкой.
- Ну что же вы так? – подскочили к директрисе Добров и Неудачников, помогая ей подняться.
- У меня тут мысль возникла – сказала директриса, сверкнув сумасшедшим взглядом – а что, если мы повезем этот спектакль на гастроли в NN-ск?
- А почему в NN-ск? – спросил Добров.
- А мне этот город давно не нравится.
КОНЕЦ
Стертюков. Д. В.