Посвящается разрушенному, но непобежденному Луганску
http://www.youtube.com/watch?v=1jZQ8-Ktnqc
1. Фонтан на Красной.
Стояла июльская жара с плавящимся асфальтом и маревом над уходящим к горизонту далеким Камбродом.
Он казался нам краем света, этот недоступный, одноэтажный район, где жили страшные, пьяные и драчливые, как нам рассказывали, камбродцы. То, что многие из нас их никогда не видели, придавало им еще больше нелепых красок в наших пацанячьих головах. Ну, в моей — так точно. И, стоя на мраморном бордюре фонтана у Дома Техники на Красной площади, не раз я с тревогой вглядывался в этот, затянутый заводской дымкой, чужой, но манящий к себе мирок.
После утреннего футбола и гонок на великах, мамы наконец загоняли нас, как затерявшихся в траве утят, на обед. После ненавистного борща и котлеты, и затем заслуженного райского ледяного арбуза, мы лениво выползали в пыльный двор, и кучковались в тени беседки. Выносились фантики или машинки.
Но в середине дня наступал тот момент, о котором знали все. Это — обеденный перерыв у тетки, которая сторожила фонтан. Ее подземное логово находилось метрах в пятидесяти от него, за деревьями. Это был бетонный подвал, из которого доносилось урчание насосов, и периодически вылазила на свет божий она, тетка-фонтанщица. После поддержания в чистоте чаши и включения насосов, важнейшей ее задачей, как она думала, было недопущение нас к заветным струям. Тем более, такого кощунства и надругательства, как устройства купальни из вверенного ей фонтана в центре города у Дома Техники. Это было смыслом ее существования. Единственное, что рушило ее надзирательское мироздание, был обеденный перерыв. Тетка вынуждена была выключить фонтан и спуститься на Карла Маркса в столовку на полчаса.
Этого момента мы и ждали. Мы залегали в засаду в окружающих кустах и терпеливо зырили, сжигая выстриженные затылки, когда она отправится на перерыв. Понимая, что в азарте можем забыть о времени, мы выставляли часового. Стоит ли говорить, какие стычки возникали в решении вопроса, — чья очередь сегодня быть на шухере. Командиром и старшим по возрасту на целых два года был Беря. Не Берия. Серега Бирюков. Когда споры по поводу «почетного» места наблюдателя за фонтанщицей заходили в тупик, — он назначал его сам, и тут не угодившим Бере сегодня, могло не повезти.
В тот день не повезло Славику потому, что он выиграл накануне у Бери два «Гулика» и три «Грильяжа», что считалось очень ценным в фантичной иерархии. Славик закатил глаза и объявил, что не сильно и хотелось, тем более, что он сегодня только в плавках, шортов на смену нет, а если мать увидит, что плавки мокрые, то все поймет и ему попадет, и вообще он с Берей теперь не дружит. Как только тетка ушла, о нем сразу забыли, и ринулись в божественные зеленые воды круглого мраморного фонтана под лепной чашей. Это было ценно, кайфово, клево и здоровски, что там говорить. Это дано было понимать городскому, зажатому в межстеночном и межасфальтном пространстве пацану с Красной площади. С «Красной», как говорили…
Никто не заметил в щенячьем восторге, как Славик, не выдержав пытки лишенца, стянул плавки, и полез в фонтан вместе со всеми. Через время в общей каше оказались и чужаки, — пацаны с Камброда. И совсем нормальные, и не дрались мы с ними. Всеобщий, всегородской, всемирный, вселенский бассейн — давай все, жалко что-ли? Великодушен счастливый человек.
И что вы думаете? Конечно фонтанщица заставала нас врасплох. Она кричала пронзительно и зычно, как в рупор, свистела в свисток и почти прыгала в фонтан, пытаясь кого-нибудь поймать за волосы. Люди, до этого спокойно гулявшие по скверу, собирались поглазеть на разгон купальщиков. Не скажу, чтобы мы очень боялись эту тетку, но во-первых, она могла отвести к родителям, а этого не хотелось, а во-вторых, сам процесс разгона и погони нам, скорее всего, нравился не меньше купания. Тот эпизод, как Славик, потеряв с испугу место в кустах, где спрятал трусы, и улепетывал домой, закрываясь руками до самого подъезда, вспоминался многие годы.
А недавно я узнал о нашем фонтане, точнее о месте, где он стоит, такие вещи, что лучше бы я их не знал. Фонтан этот стоит на месте бывшего Свято-Никольского собора, построенного в 1841г. Площадь вокруг называлась Соборная, и была одной из центральных городских площадей. В ограде храма хоронили его служителей, а также наиболее почётных граждан Луганска. До 1935 года на Красной площади собор продолжал существовать, хотя службы в нём давно не велись, а помещения использовались для испытания авиационных моторов.
Храм, хотя и служил украшением города, не вписывался в идеологию нового государства. Поэтому, как водится, по просьбе граждан здание было взорвано и разобрано. Вместе с храмом сравняли с землёй и окружавшие могилы его святых отцов и почётных граждан. В восьмидесятые проводились земляные работы по восстановлению фонтана у Дома Техники, и рабочими случайно были найдены захоронения в фамильных склепах.
Значит резвились мы, не зная, на месте захоронений, а может быть даже на месте самого алтаря, простоявшего полвека назад собора. Но все-таки, это знание никак не может дать потускнеть ярчайшей картинке детства из знойного июля, с ощущением безграничного счастья и огромности жизни.
И еще, наверное, гордости за свой фонтан, покупаться в который приходили даже камбродские.
Мир ему.
2. Стайка зеленых горошин.
Кафе. На Карла Маркса.
Запах сарделек и тушеной капусты затягивает внутрь, но войти не так уж просто.
Сначала надо выиграть битву «при дверях» с домохозяйками , алкашами , пацанами и рабочими со смены .
Очередь начинается на входе, вьется кольцами и первые уже стоят рядом с «крайними» как голова и хвост удава.
-Я стояла за женщиной в красной юбке!
-Не надо рассказывать, пацан, мне тот мужчина с газетой очередь сдал.
-Да это не он, за мной такая красивая стояла, где же она?
-Тетя, это вообще очередь за мясом?...
-А вы чек выбивали? Это в другой очереди.
-Творожки только по два в одни руки!
-Бабушка, — надо сдать пустые молочные бутылки в этой очереди, потом с чеком
стать в другую за кефиром, но сказали, что он кончается.
Ты счастлив, когда получаешь из парующего аквариума сардельку со стайкой зеленых горошин, кучкой капусты на чистом машинном масле. А если ты сегодня богат — то еще "этот напиток из воды и молока, с запахом кофе". Его из большой стальной бочки ловко в две секунды выплескивает в граненый стакан тётя-продавец. Мне нравится этот черный кран на бочке , хочется его покрутить.
И, конечно - два куска подмоченной городской булки на отдельной тарелочке с рисунком.
Теперь еще одна битва с гудящей толпой за место у круглого мраморного столика. Потом нужно пробраться в дальний угол, где в подставке, если повезет, то сразу достанется юродивая серая в пятнах вилка. Каждая — это неповторимое произведение совкового общепита. Нет двух одинаковых. Изгибы зубцов перемежаются с их отсутствием.
Обжигаешь пальцы, раздевая сардельку , потом язык злющей горчицей. Булочка сухая, но спасает "напиток из бочки."
Жмуришься, ощущая себя взрослым, — в кафе!
Салфетки и тихая музыка шаркающих ног.
Скорее, скорее бегом вниз, мимо памятника дедушке Ленину, вестибюль, школа, второй этаж, — физика, — не успели.
И, хорошо.
- Идем в тубзик, у меня есть две «Стюардессы».
3. Ночная елка.
Господи, как-же она благоухает, когда тебе шесть лет! Мама везет тебя к ёлке, о котрой ты мечтал с утра... Вечером из окна ты увидел, как ее ставят рабочие. В скрипучих санках к ночной елке на Красной площади. Лопаткой можно тормозить, вырывая сзади борозду в снегу. Звенят на морозе лампочки и раскрашивают праздничные падающие хлопья. Рубиновая звезда, как на Кремле! Зеленый заборчик вокруг огромного мигающего пушистого чуда пахнет свежей краской. От него по мерзлому асфальту проложен провод до будочки, где сидит дядька с выключателями. «В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла!..»
Кисло во рту от холодной дольки мандарина. Сегодня приедет папа из командировки. И ты еще не знаешь, что он привезет новые ёлочные игрушки, апельсины, ананас и большой кулек арахиса! Ух-ты-ы!
***
Я увидел старую газетную вырезку, и сейчас вспомнились те пронзительные ощущения праздника. И словно от морозного декабрьского ветра навернулись благодарные слезы.
Спасибо тебе, память !