18.
Гирляндами цветов из волшебных садов Гесперид убрана просторная пещера Кентавра Хирона – мудрейшего из мудрейших, справедливейшего из справедливейших.
Небывалое свершилось: все олимпийские Боги в гостях у него, празднуют свадьбу дочери Нерея и мирмидонского царевича. Так почему же смутен взгляд его огромных печальных глаз? – думает Фетида.
Блистают красотой и юностью Афина, Артемида и Афродита, кружась в хороводе с Орами и Харитами. Забыв о всех тревогах, танцует с ними лукавый Гермес. На струнах золотой кифары нежные пальцы Аполлона и песнь его прославляет могучего сына, что родит Богиня от смертного.
Улыбается Гера: уж теперь-то спокойно её ревнивое сердце, последняя из бессмертных соперниц сегодня обрела супруга. К тому же клялся Зевс водами Стикса, что после Алкмены, матери Геракла, не будет восходить на ложе смертных женщин. Кривятся губы Геры, брезгует она смертными. Видит Фетида презрительный взгляд волоокой владычицы, обращенный к её мужу. Но ничто нынче не может смутить её счастья. Улыбка порхает по нежным губам: чувствует она, что и Пелей счастлив, и мысли его тоже чувствует. На его, а не на Геракловой свадьбе веселятся олимпийские Боги. Свеж в памяти след от свадьбы Ясона, которому вместе с золотым руном досталась волшебница Медея. Но ему, сыну мирмидонского царя Эака, волею Зевса не с волшебницей – с Богиней морской! – дозволено возлечь на брачное ложе. Не руно золотое – доспехи подарили ему Олимпийцы. Вдобавок Посейдон отдал быстролётных коней с буйными чёрными гривами, а Хирон, хозяин пещеры, поднёс копьё, древко которого сделано из ясеня с Пелеонской горы. Кончились лишения, кончились страдания, и ждут его теперь одни лишь подвиги, слава, богатство, любовь.
Громкий хохот Зевса заглушает хор. То вечно воинственный Арес встал из-за свадебного стола и присоединился к танцующим. Смешны его движения, нелепы взмахи рук. Хохочут светлые Боги, видя, как топчутся, заплетаясь, привыкшие к бегу тяжёлые мускулистые ноги.
Фетида вновь посмотрела в сторону Хирона. Он не смеялся, лишь слабая улыбка осветила гордое лицо. Мягко отвела Богиня руку мужа от своего колена, встала и подошла к Кентавру.
- О чём твоя грусть, Хирон? – ласково спросила она. – Верь мне, теперь будет всё хорошо. Глянь, как дружны и веселы Боги! После сегодняшнего пира прекратятся распри на Олимпе, а значит, и у Людей. Или может быть мрачное предвидение томит твоё сердце? Откройся же мне, мудрейший!
Мягки и нежны речи Фетиды, не может отказать невесте хозяин пещеры.
- Мойры не наградили меня даром предвидения будущего, - тихо отвечает Хирон. – Но зато я хорошо знаю то, что есть. Взгляни на этот могучий кипарис, что вырос невдалеке от моей пещеры. Почему он не падает под тяжестью своих роскошных ветвей?
- Потому что цепко держатся за почву неисчислимыми корнями.
- То, что вверху, должно быть равным тому, что внизу, - продолжает Кентавр. – Если кипарис лишить корней, то он упадёт и высохнет, а Дриада, живущая на нём, погибнет. Здесь, на твоей свадьбе, лишь верхние Боги. Из Тартара никто не приглашен поздравить тебя. Нижних Богов нет.
- Но как можно в одной пещере пировать Богам Света и Богам Тьмы?
- А как можно свету быть без тени? Потолку без пола? Женщине без мужчины? В ОСОБЫЕ моменты всё должно быть рядом и непременно на своём месте. Иначе невозможна гармония. Ведь твоя свадьба – ОСОБАЯ, ты знаешь это.
- Послушай, Хирон… , - Фетида коснулась рукой седеющей бороды, но сказать ничего не успела.
Треск веток падающего кипариса прервал их беседу. Встревоженно вскочил Кентавр на все четыре копыта, приподнялась Нереида. Оборвал на полуслове сладкую песнь чарователь душ Аполлон, замер хоровод. Лишь пьяный Арес продолжал нелепо топтаться возле златокудрой Афродиты. Да не смутился величавый Зевс. Спокойным и дружелюбным оставался его взор.
Во внезапно наступившей тишине послышался вой ветра, кружившего у входа в пещеру. Но не были то ни Нот, ни Борей, ни, тем более, Зефир, посланец Титанов.
В пещеру вкатилось небольшое тёмное облачко, вращающееся вкруг самого себя.
«Эрида…», «Богиня раздора из Тартара…», - прошелестело среди Богов.
Обогнув кольцо хоровода, облачко пронеслось к пиршественному столу, покружило над ним и, исторгнув из себя невиданной красоты яблоко с надписью «ПРЕКРАСНЕЙШЕЙ», рассеялось, а спустя мгновение и вовсе исчезло.
Положил свою золотую кифару Пэан-Аполлон, первым взял прекрасный плод, залюбовался:
- Это яблоко из садов Гесперид, оно дарит вечную красоту и молодость.
Нежноокая Афродита уже торопилась к сыну Зевса:
- Ну так отдай же его мне!
Готова руку протянуть, вот-вот возьмёт золотистый плод. Но разве допустит Гера, чтобы кто-то из Богинь был лучше её!
- Самое прекрасное служит повелителю Богов. Не с тобой, а со мной восходит он на брачное ложе! Ты красива, это правда, но прекраснейшая здесь, конечно, я.
Подошла медленной поступью, тоже хочет взять драгоценный плод.
Синие молнии сверкнули в глазах блистательной Афины. С надменной улыбкой шагнула и она к Аполлону.
- Как? – насмешливо спросил он. – Ты, вечная девственница, тоже мнишь себя прекраснейшей? Тебе-то зачем этот титул, неужели без него нельзя заниматься ткачеством и войнами?
- Прекрасно то, что полезно, - холодно ответила Паллада. – Моя мудрость, моя воинская доблесть, моё искусство в ремёслах есть моя красота, и славят её не только смертные женщины, но и их мужья.
Так спорили Богини, а Зевс смеялся, слушая разгоряченные слова и оскорбления, которыми в изобилии награждали они друг друга.
- Хирон, рассуди их, - попросила Фетида.
- Верно, верно, пусть рассудит! – закричали Боги.
Зевс величественно кивнул Кентавру, и тот громко ударил копытом по столу.
- О, прекрасные Богини, нет сомнения, каждая из вас достойна быть обладательницей этого яблока. Но разве забыли вы, что на свадьбе самой прекрасной всегда признаётся невеста, и все подарки, приносимые на торжество, должно отдавать ей!
- Верно говорит, верно, - зашептались Хариты и Оры.
- Верно говорит, - улыбнулись Боги.
Протянул Аполлон драгоценный плод Фетиде, но взвизгнула капризная Афродита:
- Ну нет! Не позволю!
Замерла рука Аполлона.
- Не может даже на свадьбе низшая Богиня быть прекрасней Богини высшей!
- А я покину ваш пир, если вы не признаете меня прекраснейшей, - угрожающе произнесла Афина.
- Пусть лучше нас рассудит тучегонитель, - льстиво улыбнулась Гера. - Зевс, мы хотим услышать твоё крылатое слово!
Положил Зевс могучие ладони на стол, приподнялся и выпрямился, развернув плечи.
- Ты прав, Хирон, - начал он, обратившись к Кентавру. - На свадьбе прекраснейшая – всегда невеста. И будь она высшей Богиней, яблоко принадлежало бы ей. А кому из трёх оно предназначено, должен судить Человек.
- Избавь Пелея от участи судьи, вседержитель, - повалилась в ноги к Зевсу Фетида.
- Да будет по-твоему, - ответствовал Зевс. – Гермес, сын мой, отправляйся вместе с Богинями к горе Иде, где прошло моё детство. Там, на одном из лесистых склонов, троянский царевич Парис пасёт скот. Он и отдаст яблоко прекраснейшей.
19.
Быстро опустела пещера Хирона. Вернулись на Олимп светлые Боги. Гермес, по повелению Зевса, полетел к Иде, а Фетиду вместе с Пелеем унесли в Мирмидонию пышногривые кони Посейдона.
Задумчиво устремил долгий взор седогривый Кентавр к поникшему кипарису, воле корней которого трепетала в последних мгновениях своей юной жизни маленькая Дриада.
На многие тысячелетия запомнится Людям свадьба Пелея, сына Эака, и Фетиды, дочери пучинного старца Нерея.
Продолжение следует.http://proza.ru/2014/10/06/904