Он сфотографировал свою тень. Длинную, нелепую, с опущенными плечами. И показал фотографию ей.
– Видишь, какой я? А ты все еще ищешь во мне романтику. Страдаешь.
– Ничего не понимаю в тенях, - ответила она, - люблю тебя настоящего.
– Тень и есть настоящее. Плечи опущены. Ты не замечаешь. Думаешь, что я сильный, что со мной, как за каменной стеной. Слабый я. И женщину полюбил другую, а ты терпишь.
– Знаю, кого ты любишь, но это иллюзия. Тебя к ней на шаг не подпустят.
– Мне достаточно ее видеть. Шальная, талантливая. Таких больше нет.
– Поэтому ты перестал нормально спать, не хочешь меня. Посмотри, какая у нее дурацкая толстая задница.
– Мне нравится. Возьми фотографию с тенью. Потом посмотришь внимательно. Нелеп! Ты однажды разочаруешься, она нет, потому что никогда меня не увидит. Самая светлая любовь платоническая.
– Мы вместе семнадцать лет. Тысячу раз можно было разочароваться, но этого не случилось. Было светло, счастливо. Забыл? Быть такого не может.
– Бессмысленный разговор.
Анна шла домой, вспоминала этот диалог и плакала, потому что муж сошел с ума. Как еще можно назвать увлечение голливудской звездой? Внезапное, сокрушительное. Даже на работе он искал в интернете ее снимки и видео, выкладывал на своей странице, с комментариями: «Правда, хороша?» или «Немного О. На ночь», или... Вспоминать тошно! И никто не хихикал. Никто не говорил, что это нонсенс... Сорок мужику. Дети почти взрослые. Красотка, конечно, но она не хуже, даже без макияжа. Ну, не звезда. Не играет в кино, не поет. По – человечески жили, по – человечески! Пока не увидел эту. Иронизировал сначала над большой ее грудью, массивными бедрами, над привычкой всюду появляться с крошечной, лохматой собакой. Над эпатажными париками, а потом закрутило, закрутило! И вот уже он не он. Не заботливый ее Владька. Не муж, который еще полгода назад ревновал, любил, хотел. Не отец, спокойный и требовательный. Все отдано этой, ее фотографиям, интервью, шоу. Все вечера и выходные проводит в кабинете. Мучительно! Она иногда заходит. Видит ее, почти голую на мониторе, его мечтательный взгляд. Запустила бы чем – нибудь в эту толстую бабу, в него... Запустила бы. Только, как потом жить? Уйдет. Что он такое говорил? Слабый! Здоровый мужик, которому все нипочем. С детьми справлялся, когда она вдруг попала в больницу. Дело свое открыл, а ведь многие сомневались. Веселый. Сейчас и, правда, тень этой... Заплакать, что ли? Или в лес уехать и кричать, кричать, пока хватит сил. Невыносимо!
– У меня отпуск с завтрашнего дня, - сказал он однажды, - а у нее сьемки в Барселоне. Еду. Бывает же, люди встречаются неожиданно.
– Владька, ты забыл, что есть семья, - не выдержала Анна, - я терплю. Пока терплю. Дети переживают. Ты с ними почти не бываешь.
– Я же не ушел от вас. Сыты, одеты. Летом поедете в Грецию. Хочу увидеть. Понимаешь?
– Не понимаю! Но ты поезжай, если решил. Под поезд не брошусь.
Он не звонил. И она молчала. Детям объяснила – командировка. В интернет не заходила. Не хотела случайно увидеть женщину, чьей тенью стал муж. И уже не надеялась, что все утрясется. Вернется, конечно. Куда он денется? У звезды таких поклонников миллионы. Но этот его липкий взгляд на толстую задницу... При ней. Гадко! Эта его откровенность... Жестоко! Так не ведут себя сильные мужчины. Значит, действительно, слабый. Стал таким. Когда? Кто его знает. И уже не хочется ни губ его, ни рук. Тень!
Шла домой, озябшая, заплаканная, прикрываясь от дождя фиолетовым зонтом. Не сразу поняла, что это ее окликнул из автомобиля черноглазый мужчина:
– Садитесь. И не бойтесь. Вижу, что замерзли.
– Не боюсь. Ноги промокли.
Шатенка с фиалковыми глазами. Нежная и грустная.
– Может, заедем выпить кофе? Согреетесь. Рядом хорошая кофейня.
Брюнет с серыми глазами. Ухоженный. Серьезный.
– Ну, если хорошая... Устала. Брожу целый день.
– Случилось что – то? Уж очень вы печальная.
Она ничего не ответила. Не рассказывать же о муже, который уехал в Барселону, чтобы увидеть звезду. И об отчаянии лучше молчать. Заказала большую чашку капучино, а он зеленый чай. Молчали. Он вдруг засмеялся:
– Первый раз пью кофе с женщиной, имени которой не знаю. Я Олег. А вы?
– Анна.
– Все – таки что случилось. Обидели?
Теплый, уверенный взгляд. Сильный, сразу видно. Не хам. Может, спросить все – таки. У кого – то надо! Не у приятельниц же, которые только заахают.
– Олег, если мужчина вашего возраста влюбляется в голливудскую звезду, это нормально? Или у него что – то не так с психикой?
И она рассказала, все! И посмотрела с надеждой и тоской. «Придурок, - обругал он мысленно ее мужа, - любовался бы звездой втихаря. У кого не бывает хульных эмоций и мыслей? Такую женщину заставил страдать!»
– Пройдет это, Анна. Перебесится. Не мальчишка, чтобы ездить за ней. Потоскует. Отдохнет в Испании и вернется. И забудет. Так бывает.
– Не хочу. Уже ничего не вернуть. Тень.
– Но ведь была любовь. Еще недавно. Потерпите!
– Недавно была. Остались раздражение и обида.
Вспомнит про липкий взгляд. Предал, еще предаст! И этот не понял. А чего она хотела? Посочувствовал, спасибо.
– Спасибо, Олег. Домой пора.
Не такого ответа ждала, поймет он, а что он еще мог ответить? Сказать, что и она значит виновата? Чувства притупляются. Это проблема. О, какая проблема! Изменила бы имидж. Скромница, застегнутая на все пуговицы, без грамма косметики. Ему нравится, а муж заскучал, привык. И запал на голливудские прелести. Придурок! Но об этом лучше промолчать. Нежная, ранимая... И какая прелестная.
– Провожу вас. В слякоть лучше на машине. Может, завтра поужинаем вместе? Вам плохо, мне одиноко. Соглашайтесь, Анна. Буду вас развлекать.
В фиалковых глазах мелькнуло смятение. Давно он такого не видел. И уже хотел отшутиться, когда она вдруг сказала:
– Я подумаю...
***
В Испании он хорошо отдохнул. Все – таки не был у моря лет десять. Работал, жилье для детей строил, английский учил, да мало ли дел. Отдохнул! У друзей побывал, которые уехали в Барселону еще в девяностых. Им и признался, что хотел бы увидеть звезду. Сердцу не прикажешь, тянет и тянет, как в омут. «Да, брось ты сказал старый друг, - увидишь и что? У нее муж знаменитый, дети. Да и что в ней такого? Анька твоя лучше. Была... И где ты собрался ее увидеть? Нереально. Не подпустят».
– Мечта, - ответил он серьезно, - мечта, а не женщина!
И купил билет на шоу, в котором она принимала участие. Билет стоил дорого. Друг покрутил у виска, предупредил, чтобы был осторожней, не совался к фанатам. Не мальчик.
Она была стройной, с невысокой грудью. Изящной, как статуэтка. Длинные светлые волосы, сияющая кожа, длинные ноги, слегка оголенная спина. Не такая, как на фото и в видеоклипах. Там она была проще, эротичней, доступней. Там она была слегка развязна, особенно когда пела, почти обнаженная, с ворохом черных мелких кудрей. Там бедра казались сочными, а крупные розовые губы зовущими. Ох уж эти современные технологии! Там она выделывала черт – те что. И у него бежали по телу мурашки. Омут! Какая жена? У нее не было такого роскошного тела, такого эпатажа и раскованности. Жена хорошо готовила, умела не быть навязчивой, заботилась. Невысокая, хрупкая, стеснительная в постели, веселая. Любил! До этой, все в его мыслях и теле перевернувшей. Омут! Тенью стал...
Пела она сдержанно, что – то очень красивое, без выкриков и вскриков. Не раскидывала по сцене одежду. Он не пытался понять слова. Мелодия входила в душу пронзительно и грустно. Хотелось встать, добраться до сцены и поцеловать руку. Смотрел и понимал, что даже если бы судьба уготовила встречу, глаза в глаза, не посмел бы. Не посмел бы сказать, что сходит с ума. И неважно, где она настоящая, сейчас или в клипах, которые он просматривал десятки раз. Есть в сердце нежность, есть, но не для него предназначена эта женщина. Такая разная, удивительная... Не стал ждать следующего ее выхода. Вышел, прикрывая глаза ладонью, чтобы никто не заметил слез.
– Увидел и хватит, - сказал друг, – разная? Конечно, разная. Славу и деньги зарабатывать непросто. Устает, наверное, бешено. Не до любви, не до поклонников. Выспаться бы! Забудь. Отдыхай.
Он и отдыхал. Только ласковые волны, только солнце. Не был на экскурсиях, не поехал смотреть работы Сальвадора Дали. Звезду вспоминал, но словно сон, фантастический и уже далекий. И благодарил жизнь за то, что испытал чувства яркие, что занесло его в Барселону, где наваждение уходит... Как первая любовь, которой у него не было. Почему – то не было, а жаль. Это ведь, как ветрянка, которой лучше переболеть в детстве. Переболел! Успокоится жена. Что – то он говорил ей жестокое, нелепое, а что и не вспомнить сейчас.
Приехал домой к ночи. Веселый, с подарками. Сыновья спали. Жены дома не было. Принял душ. Нашел ужин, еще теплый. Значит к соседке ушла поболтать. Домоседка, но мало ли... Заскучала. Чемодан разберут завтра. Он купил ей роскошное платье и сумку. Обрадуется!
В кабинете, рядом с ноутбуком, лежала большая черно – белая фотография. Его тень, длинная, с опущенными плечами. Да он и забыл о ней. Жена расстраивалась, обижалась, но терпела. За тихое ее терпение и полюбил когда – то, не давала раскиснуть в тяжелые минуты, а они ведь были. Верила, что он сильный, все может. Не ныла, когда денег не хватало. Шла рядом, теплая, добрая, нежная. Обидел. От любви отрекся. Не виноват, так казалось. Хотя виноват, виноват! Она не должна была знать. При ней, не скрывая волнения, смотрел на звезду, на зовущий розовый рот, на почти обнаженное тело. Как только мог? Надо купить цветы. Салоны работают круглосуточно. Надо разорвать фотографию. Бывает же! Щелкнет что – то в голове, и ты уже не ты, разрушаешь, мечешься, рвешься куда – то...
Вышел на улицу. Один из цветочных салонов был совсем рядом. Выбрал розы. Она пришла взволнованная, нарядная. Не от соседки, понял он. Так одевалась только в театр или в гости. Кивнула, достала черный хлеб, масло, икру, сварила кофе. Он не выдержал.
– Я же переживаю, Аня. Где, что?
– Что рассказывать? – спросила она равнодушно, - ты же тень.
– Накрыло меня. Ты видела. Спасибо за то, что терпела. Все проходит и это прошло.
– И у меня прошло.
Проснулись сыновья, обнимали, радовались. И он обнимал, и думал, а что означает это ее «прошло?» Хотел поцеловать, когда мальчишки ушли в свои комнаты. Она отстранилась.
– Разводимся. Я так решила.
– Неужели нельзя простить? Не объяснить мне, что это было.
– И не надо. У меня другой мужчина.
– Что ты несешь, Анюта? Какой другой? Не может такого быть. Все будет хорошо. Клянусь!
– Разлюбила. Возвращайся к этой толстой заднице. К развратной, бешеной...
Он облегченно вздохнул. Ревнует и выдумывает про другого мужчину.
– Я ее видел, кстати. В шоу. Звезда и звезда. На тебя чем – то похожа, хрупкая, пела красиво. И все. Ничего не могло быть.
Она разделась, легла в постель. Из - под опущенных век посмотрела на него. Растерянный, длинный, руки опущены, плечи тоже. Пусть помучается, а ведь могла изменить. Могла! Если бы Олег не сказал про снег... Снежинки падали на лицо, долговязый парень снимал их губами, а поцеловать не решался. И она поцеловала сама. Давно! Пусть помучается.
Олег курил, пил красное вино и думал, что женщина нежная, очень приятная, но встречаться, пожалуй, больше не надо. Он не мальчик, чтобы держаться за руки, гулять в парках. Впрочем, сегодня все было возможно. Она стеснялась, но раздеть себя позволила. И повеяло девичьим, чистым. Первым снегом повеяло. Он и сказал об этом, лаская грудь. Вздрогнула, замерла... Не ушла! Не ушла, убежала. Без «прости», без объяснений. Не обидел же он ее. Не надо больше встречаться. Там муж, тень, звезда, Барселона, смятения, а ему хочется тишины. Уже тишины... За окном падал снег, неожиданный, медленный, уже не зимний. Похожий на фантазию. Вспомнились ее плечи, робкие, как у девчонки. Вспомнились, но он знал, что через день, два забудет о них. Дай ей Бог, этой женщине. Она достойна.