Почему, как только осень, так обрушивается память.
Словно облака, набегают друг на дружку старые, давно, казалось, забытые истории, люди, лица - живые картинки прошлого…
И теперь осень, и всё повторяется, «осень сурка», - думаю я
и плыву вслед за островами своей памяти, не сопротивляясь, даже забывшись, плыву в детство или впадаю...
Вот и сегодня, так сошлось, вспомнила сибирское своё житьё, родину милую и суровую, детство и бабу Лену…
Это наша соседка, одинокая старушка, в выцветшей, почти красной, бывшей чёрной цигейковой шубе и клетчатой серой шали.
Ещё помню светло-серые глаза, которые, так казалось, всегда плакали.
Баба Лена, так звал её весь наш дом, но вообще она - Елена Матвеевна, поэтому те, кто постарше, звали её Матвеевна…
Матвеевна, - кричали с улицы, - дядя Ваня…
И называли номер дома, откуда срочно нужно было забирать дядю Ваню.
Баба Лена кивала головой и в зависимости от времени года, уже через минуту, тарахтела то коляской на резиновом ходу, то саночками.
Мы – помощники, поджидали бабу Лену возле подъезда и мчались вызволять дядю Ваню.
И всегда находили его по точно указанному адресу.
Баба Лена молча, ловкими привычными упражнениями, упаковывала дядю Ваню на санки или коляску, и мы радостной рысью доставляли дядю Ваню до дома.
Дядя Ваня спал и спал бы, но баба Лена трясла мужа за плечо, но недолго, казалось лишь только для того, чтобы удостовериться, что жив...
И вот тут начиналось самое интересное, ради чего и бежали мы, и тащили коляски и саночки.
Баба Лена брала дядю Ваню из саночек под мышки, пристраивала к стене дома, быстро поворачивалась спиной, присаживалась и переваливала дядю Ваню себе на спину, как куль с мукой или мешок с картошкой, глухо делала - «кряк», вдыхала воздух, и, не разгибая коленей, тащила спящее и обмякшее тело мужа на второй этаж.
Мне всегда поручалось самое важное - бежать вперёд, чтобы успеть открыть ключом и распахнуть дверь перед передвиженцами.
Баба Лена несла мужа до кровати и аккуратно сваливала спящее и сопящее дядино Ванино всё бессознательное на пуховую перину и большущие пуховые подушки в наволочках из ситца в цветочек.
Мы получали горсточку «Золотых Ключиков» и с сожалением удалялись по другим, не менее важным, конечно, детским делам.
Но как мы, дети нашего дома, боялись, уважали и любили бабу Лену!
Я вообще спросила вполне серьёзно у отца, когда тот по телевизору смотрел соревнования по тяжёлой атлетике, - а Жаботинский сильнее нашей бабы Лены?
И когда отец, подумав, сказал, - да, наверное,
я не очень поверила отцу, и на улице мы с ребятами решили, что баба Лена сильнее всех!
И если бы не дядя Ваня, она бы поехала и победила, даже Жаботинского.
Мы гордились бабой Леной.
Но тогда, в пору моего детства, она вовсе не была старушкой с вечно плачущими глазами.
Бабе Лене было (об этом мама сказала моему папе)- 50! лет.
Баба Лена работала посудомойкой в «калинарее», так она называла место своей работы.
Но когда однажды «калинарею», не знаю уж почему, зимой закрыли, то выходя из автобуса вечером, вы могли услышать громкий, приятный и распевный, низкий голос бабы Лены, - а вот пирожки «калинарейнаи»....
И в окошке пустовавшего зимой «просто так и зазря, - так говорила баба Лена, - киоска с надписью «мороженое» красовалась знакомая румяная и симпатичная голова бабы Лены в белом колпаке поверх вязанной зелёной шапки.
Толпа голодных тружеников с удовольствием раскупала вкуснейшие, до сих пор самые вкусные на свете, беляши, пирожки с грибами, шанежки и ватрушки.
Не знаю уж почему, но никто не побеспокоил «работницу калинареи», и только с приходом лета бизнес пришлось свернуть.
Взрослая часть нашего двора, вся без исключения, была очень огорчена.
А мы, дети, просто разрывались между любовью к бабе Лене, её шанежкам и мороженому в хрустящих вафельных стаканчиках.
Летом баба Лена устроилась на работу в школу, техслужащей.
Сама она свою работу называла так, - «начальница лентяйки».
«Лентяйка» - это швабра, почему баба Лена разжаловала швабру до лентяйки?
Но, нам детям, нравились все бабины Ленины слова, и мы тоже стали говорить «лентяйка» и бегали в школу помогать бабе Лене «потаскать лентяйку».
Таскали лентяйку обычно по - очереди, ещё спорили, - ты уже давно, вон сколько, давай я!
Нам разрешалось мыть только спортивный зал.
Остальные «объекты чистоты», так говорила баба Лена, были у нас впереди, когда подрастём.
И, конечно, очень хотелось поскорее вырастать, и не только для того, чтобы стать космонавтами, лётчиками, учителями и врачами, милиционерами и пожарными, но ещё и для того, чтобы, как баба Лена, дорасти, наконец, до остальных «объектов чистоты».
Продолжение будет.