Ясное дело, кто же ее хочет. Тем более наше послевоенное поколение, воспитанное людьми, эту войну пережившими. У нас не было красивой одежды, не было хорошего питания, но нам говорили, что вокруг враги, мы одни должны противостоять им. Мы верили и довольствовались тем, что есть. Не все, конечно. Те, кто громче всех кричал об этом, не довольствовались. Для себя они выстроили прочную систему льгот и привилегий.
Запомнилось одно из профсоюзных собраний в нашей воинской части уже перед перестройкой. Вроде бы поговорить захотели с работниками, ответить на их вопросы. Один из рабочих экспериментальных мастерских попросил ввернуть хотя бы лампочки в коридоре, темно же, ноги можно сломать. Встает заместитель начальника политотдела и с пафосом начинает объяснять, что мы живем под направленным дулом пистолета, в любой момент в нас могут выстрелить. Мы должны думать в первую очередь об обороне. Ну и все замолчали. Какие лампочки?
Я спросила, почему мы в магазине на территории должны пропускать без очереди офицеров. Они что, больны? Инвалиды? Командир замялся, стал вспоминать, что в войну уважали, пропускали. В войну уважали, но сейчас не война, у большинства офицеров жены работают здесь же в части, все имеют пропуск на территорию. Они не хотят стоять в очереди, посылают мужей, тем более за дефицитными товарами, которые могут не всем достаться.
Потом началась перестройка. Ельцин выплыл на борьбе с этими льготами и привилегиями. Дети назвали своих родителей «совками» и лохами и бросились делить созданное ими. Поделили. А создавать многие не умеют и не хотят. Делить легче. Или перепродавать во много раз дороже купленное за копейки. Про направленные дула все как-то забыли. А они опять направлены, в этом заместитель начальника политотдела был прав.