Первую ночь в новой квартире мы спали так, будто провалились не чувствовали не рук не ног. Два дня таскали вещи на четвёртый этаж дома, построенного японскими пленными. Такие дома называют «сталинки». Бесконечно поднимались и спускались по широким, высоким ступеням с грузом. Когда дело дошло до большой домашней библиотеки, то было как, на фронте: «умирали и ползли». А куда было деваться, так как машину дали на два дня, на улице книги не оставишь. Грузчики работали только день. Они занесли лишь крупногабаритные вещи.
Словом только коснулись подушки, свалились в сон. Ремонт в новой квартире шёл пол года. Сменилось три бригады. Первая бригада жила прямо в квартире и съехали строители вскоре, без объяснения, даже деньги за работу не взяли. Бригадир сказал: «Не надо нам денег ну её эту квартиру!» и, многозначительно посмотрев на меня, осторожно прикрыл дверь…
Квартира была в самом центре, два больших балкона, с чугунными литыми перилами. Они выходили на главную улицу, и, казалось, висят над ней. Ремонт сделан был на совесть. Рано утром проснувшись, я почувствовала себя в новой хорошей жизни: пахло лаком ещё чем-то вкусно новым. Выйдя на балкон, поняла, что стою в самом сердце любимого с детства города.
Постепенно расставив и расположив все вещи на свои места, мы почувствовали себя комфортно. Просторные комнаты по утрам заливало лучами солнца, я ходила по апартаментам в мягких тапочках и длинном, любимом мною леопардовом халатике. Счастью не было предела!
Семья наша поселилась не большая: мы с мужем и младшая дочь, школьница Любаша. Старшая дочь Алёна живёт отдельно недалеко от нас. Постепенно привыкая и создав уют, поняли, что мы наконец-то дома! А начинали с общежития молодых специалистов и в Чите отремонтировали не одну жилплощадь, которую нам постепенно увеличивая, предоставляли на работе.
-Всё больше отсюда не ногой!- сказала я, любуясь интерьером комнат, которые сама продумала до мельчайших деталей. И мы, с удовольствием, радуясь каждому новому дню, стали обживать новое жилище.
Однажды я проснулась оттого, что кто-то ходил в прихожей. Подумав, что это дочь не дай Бог, заболела, быстро пройдя большую гостиную, вышла в коридор. Свет уличных фонарей хорошо освещал все внутри. В коридоре никого не было. Тихонько подойдя к двери дочери, заглянула в её спальную. Сжавшись «комочком», укрывшись чуть не с головой лёгким одеялом, она безмятежно спала. Я снова обошла комнаты: никого! Но ведь я только что слышала шаркающие шаги, от чего и проснулась. Умылась, прочитала молитву, перекрестившись на иконы и сказав заученную с детства фразу: «Господи благослови на сон грядущий» вскоре уснула. Утром, не рассказывая ни кому о ночном происшествии, решила выяснить, что же меня потревожило?..
Накормила всех завтраком, помыла посуду и составила её на сушилку. Только повернулась, как почувствовала удар в спину, а суповая большая тарелка, с грохотом упала на пол, разбившись на мелкие кусочки. Поразило: ведь тарелку я поставила глубоко в ячейку сушилки, только сделала один шаг. Значит, траектория полёта предмета была направлена явно какой-то силой, иначе она упала бы в раковину, не нанесла мне такой ощутимый удар в спину. Мне стало не по себе, всё увидела и дочь…
Старая церковь была не далеко от дома. Там я положила деньги на храм, который собирались строить, поставила свечки на всех за здравие, помолилась, взяла святую воду, восковые свечи и пришла домой. Так как я из поколения знахарей, страха у меня не было, одолевало любопытство. Хотелось выяснить, кто это на нас гневается? Я ничего не нарушила, не побеспокоила духа квартиры, более того - попросилась у хозяина дома. Когда въезжали, я вошла первой и, как обычно делали мои бабушка и мама сказала: «Пусти хозяин хозяев не ночь ночевать, а век вековать, и пусть они у тебя хозяйничают». Затем перекрестилась на передний угол и низко поклонилась. Без пятнадцати двенадцать ночи я отлила святой водой все комнаты, открыв форточки, пройдя по часовой стрелке и, везде, по периметру, водой положила кресты с молитвой «Отче наш». В это время на входе горела церковная свечка. Умывшись под душем и попросив воду, которая имеет многовековую память, здоровья для души и тела мне и моим близким, я легла, не вытираясь полотенцем спать. Ночью никто нас не беспокоил.
Мать рассказывала, что если злой дух начинает нападать на тебя или членов семьи, его бояться не надо, а лучше усмирить и задобрить. Но сначала надо выяснить причину: почему душа его не успокоилась. А при случае и спросить…
Шаркающие шаги в прихожей я снова услышала в полнолуние. Дух был в квартире, но больше не нападал.
Дочь купила крючки и мы их приклеили на кафель, на кухне, но я пожалела, что один приклеили не к месту, нужно было ниже, чтобы вешать шнур от телевизора.
Однажды днём я была одна, помыла посуду, хотела взять кухонное полотенце и вдруг увидела, как оно натянулось, как будто невидимая рука тянула его вниз. Крючок был как раз тот, который был, не совсем удачно приклеен.
-Ну, вот правильно: лучше помогать, чем нападать! - вдруг неожиданно для себя сказала я спокойно.
Крючок полетел на пол. Я подняла его и сказала: «Спасибо, вот теперь мы его приклеим на своё место». Такое сотрудничество мне понравилось.
Как меня учила мама, я замесила тесто на излаженной перед иконами воде и испекла маленькие шарики в духовке. Положила в основные четыре угла квартиры со словами: «Хозяин дорогой приглашаю жить с нами в мире и согласии». С этого момента нас никто не трогал, только иногда кот Мэйсон фыркал или отлетал, как будто его футболили или крутился вокруг своей оси, вытаращив жёлтые от испуга глаза. Я догадывалась, с кем он имеет дело, но опасности для него не было. Просто смешно смотреть, как он сопротивлялся чему-то мне не видимому, а по взгляду кота было понятно, что он видит это. Мэйсону всегда любил поспать, поэтому такие акробатические номера были ему хорошей разминкой. Постепенно он привык и, заслышав шаркающие тихие шаги равнодушно посмотрев в их сторону, закрывал глаза и прятал мордочку в лапы, оберегая нос. Шаги были в прихожей, столовой и на кухне. В гостиную и в спальные комнаты незримый гость не входил.
Однажды я заболела. С вечера вызвали «Скорую помощь». Боль в сердце сняли, когда приехала бригада кардиологов. Ехать в больницу я наотрез отказалась, так как готовилась в командировку за границу. Мне поставили укол со снотворным препаратом, и я заснула. Глубокой ночью я проснулась, почувствовав, как упруго прогнулся матрас, и кто-то сел в ногах. Муж спал рядом, При свете фонарей никого не увидела, но остро чувствовала, что у ног кто-то сидит. Не было страшно, я уже знала, что это наш добрый дух явился сострадать. И снова спокойно заснула. Утром стало легче. Через неделю уехала в командировку.
Много лет мы прожили в той большой квартире. Дочь выросла и живет отдельно. Мы решили продать старое жилье. Когда пришли в жилищное управление, нам начальник жилищного управления, Татьяна Николаевна вдруг сказала, что нужно выписать ещё одного жильца из квартиры. Мы поразились, ведь нас прописано трое.
-Нет, я подняла учётную карточку, по ней вместе с вами проживает старушка по фамилии Костромина, - И она назвала дату её рождения: начало минувшего века. Не допуская больше возражений, категорично добавила: «Я не могу выписать без её согласия»…
Я возмутились:
- Какая старушка? Пенсию, почему же не носили? И когда прописывали нас, почему не сказали, что в карточке есть человек. Наконец когда мы брали справку о составе семьи для оплаты коммунальных услуг, почему это не обнаружилось.
-Ничего не знаю! - отрезала Татьяна Николаевна,- пока не выпишите Костромину, квартиру не продать.
В областном архиве, сделала запрос. Мне выдали справку. Оказалось, что старушку вывезли в район на постоянное место жительство к дочери тридцать лет назад. И двадцать лет, как она умерла. Но была прописана в квартире очень давно. Из карточки почему-то не вычеркнули, ошиблись работники жилищного управления или родственники. Господь их знает! Но это удерживало её на земле, а душа её мытарилась, была неприкаянная. По справке из архива из карточки старушку выписали. Новые жильцы не знают про эту историю. Живут они счастливо, спокойно. А я частенько вспоминаю шаркающие тихие шаги нашего доброго духа, горестные вздохи уставшего старого человека. Да успокоится с миром душа её…