Чванство – это мука несоответствия должности
Ещё пару лет тому назад, даже раньше, когда мы гнездились на девятом этаже старого здания, прозванного немцами «Пентагоном», она не состояла в интересной связи с высокопоставленным чиновником, поэтому ходила на работу пешком. Расстояние преодолевалось значительное: её дом и «Пентагон» разделяла дистанция в труднопреодолимые двести метров.
Теперь ей машину подают к подъезду.
Вог её портрет: представим себе женщину ростом в сто шестьдесят сантиметров и весом около семидесяти килограммов, широкую в плечах и труднообъятным тазом, оттопыренным назад в виде турнюра; с короткими ногами, змеиной головкой и вставными, потемневшими спереди, зубами. Ярко и безобразно накрашенные губы волнообразно кривятся во время разговора, причём каждая из них отдельно, в противоположной плоскости и синхронности: верхний правый угол поднимается, когда опускается левый нижний, и наоборот. Из этих губ может внезапно раздаться смех, неожиданно громкий и резкий, отвратительно звучащий своей откровенной вульгарностью.
Единственное, что впечатляет – это яркие, чистые, невиннейшие глаза цвета весеннего неба в безоблачную, солнечную погоду, с вкраплёнными искорками затухающих в костре угольков. Они и вправду прекрасны и служат основной приманкой. Она об этом, конечно, знает.
Но походка гусыни в сочетании с грохотом шагов Командора и колыханием таза, напоминающего круп немецкого битюга – тяжеловоза, приводят в ярость своей нарочитостью, вызывают жалость, брезгливость и отвращение.
Войдя в кабинет, она улыбается – как ей кажется, очаровательно; сняв верхнюю, в зависимости от погоды, одёжу, начинает прихорашиваться: поправляет причёску, по форме напоминающую бороду русского героя Ивана Сусанина, стирает с зубов вечную помаду, поправляет складки ткани на жировых складках и, глядя в зеркало, вопрошает меня, невольного сему свидетеля:
- Правда, я красивая?
Я отвечаю стандартно:
- О чём разговор? Кто сомневается?
Однажды, будучи в подпитии, я не поддался её очарованию, что до сих пор не укладывается в змеиной головке барыни, поэтому я порою ловлю на себе долгие «синие» взгляды, точнее – иногда она втупливается в меня на пару минут, что – то тужась во мне понять. Но мысли нет ни в лице, ни во взгляде. Может, она вспоминает тот день, когда я обучал её азам будущей профессии и пророчил блестящую карьеру, предполагавшую некое с моей стороны уничижение, самопожертвование? Чёрт её знает.
За своим столом она продолжает изучение собственных прелестей: ногтей, носа, щёк, языка. В процессе осмотра чистится нос, выдавливаются прыщики и угорьки, вновь красятся почему-то постоянно размазывающиеся губы. На меня она в эти минуты больше не обращает внимания, так как на разговоры я не поддаюсь и интереса сегодня больше не вызываю.
Собственно говоря, женщины, длительное время работающие вместе с мужчинами, постепенно теряют заложенные в них природою инстинкты быть загадочными, неприступными, обаятельными: исчезает дымка шарма – они расслабляются и ведут себя, словно в кругу подруг, или в присутствии старого, давно надоевшего супруга, даже с удовольствием слушают фривольные стишки вроде:
Ты отказала мне два раза.
-Не хочу, - сказала ты.
Вот такая вот зараза,
Девушка моей мечты.
Ты отказала мне два раза,
А на третий раз дала.
Вот такая вот зараза,
Для кого ты берегла?
Мне с тобой приятно было,
Было очень хорошо.
Я шепчу тебе: О, Мила,
Я хочу тебя ещё.
Я хочу тебя на кочке,
Лёжа, стоя, на бегу,
На рояле, на песочке,
На траве и на снегу,
В речке, в озере, на море –
Мне с тобою всюду рай!
Подари себя, не споря,
И четвёртый раз мне дай:
При дневном, при лунном свете
И в кромешной темноте.
Дай мне пятый раз в карете –
Умереть не дай мечте!
Затем просят сделать копии и со смехом распространяют их в своих кругах: запретный плод сладок, а чувство прекрасного на порядок ниже, чем у обезьян.
Она дважды или трижды была замужем, сейчас временами одна, а возраст приближается к критическому, потому после вопроса о красоте следует:
- За кого выйти замуж?
Но запросы завышены. Ей нужен муж (любовник, сожитель, что для неё равнозначно, но предпочтительно – холостой), с положением, иномаркой, деньгами. Лучше, если без брюха и лысины, не обременённый долгами и детьми; чтобы холил её и лелеял, обеспечивал и возил в отпуск на всякие острова.
Но – увы! Лимиты молодости и красоты исчерпаны, кандидаты с названными исходными данными давно схвачены и прикормлены, а женихи пролетарского происхождения её не устраивают. А ведь советовали подруги: «Бери, что есть!», но взоры мечтательно туманились, в ответ кривились губы и стекленели глаза.
Далее наступает черёд насилования доступных для общения (а косвенно – в первую очередь! – меня) телефонным «прозвоном». Помимо приевшегося: «А ты ему что? А он тебе что? Хх-ха-хха-хххааа!» - эдак, по-извозчичьи – следует:
- Алло, Валя! Это ты? Вправду, ты? А я думала, ты на работе! А ты не спишь? И ты дома? А я думала, ты спишь, не хотела будить. Думала, позвоню потом… Ах, уже разбудила? Хх-хха-ххаа!» И потом: «Ну, ну…Ах-ха, Н-нно», - при этом она осваивает какую-то игру, закачанную недавно на новый компьютер. Ответы собеседницы, очевидно, вовсе не интересны. Этой болтовнёй можно занять минуты до чаепития или очередной выпивки, убить проклятое время, сначала до обеда, потом до вечера, чему способствует немалое количество «единомышленниц», о которых сказано:
В нашем доме, светлом, чистом,
В теплоте, уюте, неге
Есть немало дев речистых,
Позабывших холод снега.
День-деньской чаи гоняя,
Также пьют вино и водку.
Посторонних не стесняясь,
Демонстрируют походку.
Перед взором понемножку –
Одеянья, части тела.
Похвали, они одёжку
Ради взглядов скинут смело.
Разговор о наслажденьях,
Развлеченьях и марьяже.
Сколько в их словах хотенья, -
Мужику неловко даже.
Кандидатов в их тенёта
С каждым днём летит всё меньше.
Даже мысли о минете
Нет при виде этих женщин.
Любят деньги и наряды,
Помолчу о теле крепком…
На панель пошли бы радо,
Спрос бывает крайне редко!
Вторая половина дня посвящена – я упоминал, - чаепитиям, пустопорожней болтовне, хождениям по кабинетам, сплетням. Достаётся всем, кто в данный момент отсутствует.
Она несколько раз летала «за бугор» отдыхать, каждый раз не за свой счёт, и гордится тем, что всем это известно.
Особым интересом у неё пользуются гороскопы, сонники и гадания, так что по части интеллекта её можно сравнить с резиновой надувной бабой, но она пытается учить меня тому, чему учил её я, пророча высокий служебный взлёт.
Сколько раз говорил себе: не пей, дурак, с кем ни попадя; а пообещаешь по пьяне что-то, тут же забудь и НЕ делай. Пожалеешь.
Нет, не внял рассудительному второму «я».
Так мне и надо.