Он ждал её сорок шесть трамваев, на конечной станции Купчино, что на Окраине Мира, возле киоска «Союзпечать». Сорок шесть трамваев это очень намного дольше, нежели сорок шесть метро, тем более, что было уже холодно.
Октябрь подвисал на трамвайных проводах и на ветвях деревьев, продолжая снимать с них скальп холодным ветром. Первый мороз забирался под пальто будущих пассажиров и прохожих, пересчитывая у тех мурашки, что не успели убежать.
Он стал вызывать нелепые подозрения у остановки, которая выталкивала его из-под своей крыши под, возмутимо неизбирательную, кучерявость стученного мелко моросящего неба. Трамваи долго стояли с открытыми дверьми, настойчиво приглашая его войти, но он не поддавался на их провокацию. Он так намозолил глаза диспетчеру, что та вышла и предложила ему кусок колбасы со своего бутерброда, на что он согласился, недолго и несильно раздумывая или просто не желая её обидеть.
А она работала на другом маршруте и отмечалась на другом конечной станции.
Рабочий день закончился и у диспетчера конечной станции Купчино, что на Окраине Мира, возле киоска «Союзпечать». Уходя домой она забрала его с собой и он опять не сопротивлялся её желанию, сделать ему приятно...
С тех пор прошло много лет, гораздо больше чем сорок шесть трамваев и тем более, чем сорок шесть метро, но чаще всего он предпочитал всем подоконникам тот, окно над которым выходило на трамвайные пути.