Инженер на продажу

Сокиркин Николай
Посвящается Роберту Шекли — возмутителю спокойствия во всей мировой фантастике.

«– Если я куплю вас, какие обязанности это на меня наложит?
– Вы должны будете обеспечить меня едой и кровом, а также чем-нибудь вроде игрушек, чтобы мне не скучать. Я стану вашим домашним питомцем.
– И что мне с того?
– Получите то же, что получает любой, кто заводит добротного питомца. Мою верность. Дома вас всегда будут ждать.
– Почему вы решили продать себя?
– По-моему, все логично. Я стар, к труду непригоден. Ни семьи, ни друзей. И что хуже всего, мне нечем себя занять. Вот я и подумал: неплохо бы продаться. Закон этого не запрещает! Поразительно, как до этого раньше не додумались.
– Считаете, вашему примеру последуют?
Пожав плечами, Стив снова принялся за чтение.»

Р. Шекли «Лавка старинных диковин».

Это был, наверное, самый тёплый октябрь за многие годы, которые промчались в памяти, угрюмого бывшего инженера Трифонова Алексея Гавриловича.
Октябрь прощался с пенсионером, ровно, как и его умчавшиеся годы, оставившие за собой след хронических недомоганий, квартиру, пропахшую знакомым многим, старческим запахом, небольшую коллекцию специализированной литературы, да, собственно, и все. Жизнь не оставляла надежды на радужные перспективы, она была так же сера и уныла, как и вся внешность экс-инженера, как и его квартира и как его прошлое.
Алексей Гаврилович устал. Устал от своей угрюмо-серой жизни, устал от однообразия дней, особо хмурых в России с наступлением межсезонья, от привычной дороги до магазина и обратно, в пахнущую стариком и мышами, квартиру.
Как насмешка над всеми российскими пенсионерами из динамиков радио ванильно-пафосный баритон пел гимн пенсионного фонда России, а ему на смену ещё пара наигранно-бодреньких голосов псевдопенсионеров, пропитанных тем же пафосом, смело говорили что-то про обеспеченное будущее.
«Будущее…, — повторял про себя пенсионер, — будущее, будущее…, есть ли оно вообще в современной России?».
Перед глазами предстали бодрые улыбки пластмассовых лиц псевдопенсионеров, которые все продолжали твердить то, что-то о накопительной части пенсии, то о достойной пенсии.
Трифонов вяло отмахнулся от картинки, мелькавшей перед глазами, как от назойливой мухи, и посмотрел на грязное дно кружки, почерневшей от чая и кофе. Затем перед глазами вновь появились радостные лица пенсионеров из рекламы, а потом снова запел тошнотворно-пафосный баритон.
«Дерьмо!» — Алексей Гаврилович выплеснул остаток дешёвого чая в раковину.
Чтобы прогнать хмурые мысли, он начал вспоминать название интересной статьи, которую прочитал в какой-то из газет, которые он покупал, как и многие пенсионеры, всё ещё веря, в силу застарелой советской привычки в то, что пресса ещё может нести что-то из разряда доброго, мудрого и вечного.
В статье что-то говорилось о роботах, и конкретно о том, как некий японский учёный, создал себе андроида-близнеца. Кажется, учёного звали Хироси Исигуро. Похожее изобретение сделал датский учёный Хенрик Шарфе, и тоже якобы свою копию.
На фотографиях учёные сидели в окружении андроидов, которые неподвижно смотрели в объектив камеры. Алексей Гаврилович уже точно и не помнил, то ли у японца была куча роботов, а у датчанина только один, то ли наоборот. Как и многие пенсионеры, Трифонов битый час потратил на эту бесполезную затею, пока его не вывел из ступора звук дребезжащего будильника.
«Пора на прогулку», — вспомнил пенсионер.
По дороге, он начал отчётливо в подробностях вспоминать, что говорил японский изобретатель:
«Нет, я не меняю лицо робота, чтобы он оставался похожим на меня, — отвечал тот на вопросы журналистов, — проще и дешевле колоть ботокс. – Затем последовал вопрос об отношении японцев и самого изобретателя, в частности, к роботам, — я не отношусь к ним, как в вещам. Возможно вам, людям западного склада ума тяжело это понять, скорее в силу особенностей вашей религии, которая отрицает наличие души у животных, не говоря уже о предметах, но у японцев всё иначе. У нас даже каждый камень или куст в лесу может оказаться живым, у нас иное понимание души и живого».
Алексей Гаврилович не был религиозным человеком, чему даже обрадовался, так как его атеизм в данном случае выполнял роль здорового скептицизма и помогал воспринимать слова японца без излишнего эмоционального возмущения, и без фанатичного стремления назвать мнение изобретателя кощунством над человеческой божественной природой.
«У роботов может быть душа…», — раз за разом прожёвывал свою мысленную «жвачку» экс-инженер.
Вряд ли слова японца нужно было воспринимать буквально. Пенсионер понимал, что многое значат особенности перевода, но одно было ясно: Исигуро не относится к своим детищам, как к простой вещи. Речь даже скорее шла не о душе, а о личности, индивидуальности роботов.
Далее в голове всплыли ещё слова изобретателя о том, что вскоре и у роботов могут появиться свои права.
«В Японии даже у роботов могут быть свои права, а у нас их нет, особенно у простого русского человека. Их не было, нет, и не будет. Иногда складывается впечатление, что мы всё ещё живёт при крепостном праве», — подумал Алексей Гаврилович.
На следующий день, решив потратить весь свой остаток пенсии, Алексей Гаврилович, отправился в книжный магазин, а затем в газетный киоск, дабы купить научной литературы на тему роботехники или хотя бы просто новостей о современных технологиях.
Цены на книжных полках его не просто удивили, они его шокировали. В какой-то момент, пенсионер решил, что самое дорогое в стране это книги, образование и занятия спортом. Быть здоровым и умным не просто сложно, а очень дорого. Куда проще и дешевле, а главное, спокойней быть дебилом по меркам современной жизни. Трифонов чувствовал дурноту. Когда брал в руки очередную книгу с баснословной ценой, указанной на задней обложке.
И все-таки, любопытство положило на лопатки бережливость, и Алексей Гаврилович вышел из магазина с парой приличных по объему и стоимости книг, на обложках которых виднелись лица Хироси Исигуро и Хенрика Шарфе.
Весь вечер старческий мозг пытался вспомнить, что такое размышлять и узнавать. Если бы мозг бывшего инженера состоял из шестерёнок и механизмов, то они бы непременно скрипели и трещали, грозя развалиться на части.
Учёные Японии, США и Европы буквально прорвали призрачную пелену настоящего, и быстрыми темпами рвались вперёд, в будущее. Были и в России самородки, даже какой-то подросток из суворовского училища, создавший своего робота, но такие случаи были крайне редки.
«Кто бы мог подумать, — рассуждал вслух Алексей Гаврилович, — я бы посмеялся над этим всем, каких-то лет десять назад, а в молодости так вообще посчитал бы за детские фантазии. Я ведь никогда не уважал фантастику, а теперь вижу, что был неправ».
Дав отдохнуть глазам, пенсионер прочёл ещё одну заметку, в которой пёстрыми буквами рассказывалось о приезде в Россию группы японских и европейских учёных на конференцию по роботехнике. Но одна новость буквально заставила содрогнуться пытливого пенсионера. В ней говорилось о том, что один из японских учёных занимается коллекционированием антиквариата и, в каком бы городе он не был или, в какой бы стране не бывал, он везде приходил в антикварные лавки, с целью купить какую-нибудь диковину.
«В рассказе у одного из фантастов, я читал, что какой-то старик выставил себя на продажу и был куплен роботом», — возникла в голове старика странная картина.

Соседи, редко видевшие хмурого старика, были поражены, когда квартира нелюдимого пенсионера, буквально, наполнилась странными людьми, которые постоянно сновали в подъезде. Выходили они из жилой площади пенсионера, как правило, с каким-нибудь предметом. Алексей Гаврилович даже умудрился распродать свою старую мебель, а затем очередь дошла и до квартиры.
На вопрос, что он делает и почему так поступает, Трифонов ничего не отвечал, а на предложение, подписать квартиру своим родственникам, только ухмылялся. Родственники давно забыли старика, а перспектива его старости, в случае, подпиши он квартиру на одного из-них, была не радужной и закончилась бы домом престарелых.
«А что, — думал про себя Алексей Гаврилович, — жить и так слишком коротка, а в моем возрасте, она просто мимолётна. Стоит ли по прежнему прозябать в своей вонючей квартире, испытывая отвращение и к соседям, и к прохожим, и к самому себе…»
Так он и решился, убежать прочь к своей мечте.

— А что здесь делает этот старик? – Японец-переводчик передал вопрос японского изобретателя депутату, сопровождал делегацию учёных.
Алексей Гаврилович сидел за стойкой в качестве экспоната в лавке, которую до этого недавно арендовал.
Внимание японца привлекла книга, лежавшая рядом со странным стариком. Это был сборник рассказов Р. Шекли, в одном из которых старик выставил себя на продажу в лавке старинных диковин.
— Какая самоирония! – воскликнул изобретатель.
— Это – русские, — флегматично заметил переводчик, — они все такие.
Представитель столичной администрации тупо посмотрел на старика, а потом резко обернулся к своему помощнику.
— Это что ещё за клоун? – Прошипел он, резко краснея.
Его лысая голова стала почти пунцовой, а глаза налились кровью.
— Ну чё ты, чё ты, хорош, Васильич! – Испугался его помощник, — я откуда знаю?
— Осёл! – Шипел депутат, — мы не в девяностых! Какой я тебе Васильич, ты меня ещё по кликухе назови, дебил!
Помощник опомнился и резко сменил свой тон.
— Игорь Васильевич, — чинно сказал он, — мы обязательно разберёмся в возникшей ситуации.
Тем временем японец, заинтересовавшись странным поведением российского пенсионера, подошёл к старику поближе.
— Спросите у него. – Обратился он к переводчику, — если его не купят, что он тогда будет делать?
Переводчик на ломанном русском передал вопрос изобретателя неугомонному пенсионеру.
— Пойду и вздёрнусь, — спокойно ответил Алексей Гаврилович, — аренда у меня кончится через месяц, а денег больше нет. Квартиры тоже нет, так что…
— А говорят, что мы – японцы странные, — повернувшись к переводчику, сказал изобретатель.
— А что, в России пенсионерам так плохо живётся?
Переводчик перевёл вопрос учёного.
— Нет, — усмехнулся Алексей Гаврилович, — ещё хуже, чем вы думаете.
В разговор попытались вмешаться депутат со своими помощниками и телохранителем, но ученый попросил не мешать их разговору, чем совершенно озадачил людей из столичной администрации.
— Чего мы волнуемся. – Шепнул на ухо один из телохранителей депутата. – Все уже поняли, что старик чокнутый, никто его всерьёз не воспринимает.
— Умный ты, я смотрю, больно стал! – Снова рассвирепел депутат, — раньше ты только и знал, как с «калашом» по горам скакать, а теперь стал великим стратегом! Газеты такое раздуют, мама не горюй!
— Боюсь ваша мечта не осуществится, — изобретатель показал на книгу, лежавшую рядом с пожелтевшей рукой старика. – Роботы ещё не скоро смогут самостоятельно устраивать свою жизнь. — Кто вы по профессии?
— Я инженер, — сухо ответил старик.
— И вы не нужны своей стране?
Пенсионер промолчал, едва дёрнув плечами.
В этот момент изобретатель о чем-то переговорил с переводчиком.
— Ий дэс ё, — ответил переводчик.
— Это вам бесплатные билеты на представление в цирке роботов и на спектакль в театр роботов, можете взять с собой кого захотите.
— Дайте ещё пару, — обратился к японцам Алексей Гаврилович, — я загоню их по спекулятивной цене, поесть себе хоть куплю.
Японцы снова посоветовались. И вручили ещё один билет, но только один.
Раскланявшись, они ушли восвояси. Сделал это и депутат, злобно сверкнув на прощание глазами в сторону пенсионера.

На представления Алексей Гаврилович не пошёл, решив продать все билеты. Дабы купить еды и билет обратно в родной город. Хотя возвращаться ему было некуда и не к кому, только если его определят в дом престарелых, а иной перспективы ждать не приходилось.
Собственно, все перспективы сводились только к тому самому суку, о котором Трифонов говорил японцам.
В этот момент его раздумий, в дверь постучались.
— Извините, — показался в дверях незнакомец в черных очках.
Его кожа была неестественно жёлтой, черные мокрые волосы спадали на азиатское лицо, одет мужчина был в тёмное пальто и джинсы.
— Я решил, что вы ещё не ушли, хотя время было позднее.
— Вы правильно решили, – отрешено ответил Алексей Гаврилович.
— Я слышал, здесь продают людей?
Что-то щёлкнуло внутри Алексея Гавриловича, и вызвало в нем внезапный страх из-за своих недавних поступков.
— Я представляю компанию «Universal robots futures», — объяснил незнакомец, протянув визитную карточку, — мы заинтересовались вашим предложением.
— Это шутка? – Спросил старик.
— А вы шутили, когда выставляли себя на продажу?
— Нет…, то есть я и сам уже не знаю.
— Значит, мы правильно понимаем друг друга.
Только теперь Алексей Гаврилович понял всю комичность своего поведения. Даже если он и сможет прославиться, то только на листах «жёлтой» прессы, чем подпитает антироссийские настроения как у себя на родине, так и за рубежом. От этой мысли настроение пенсионера портилось ещё сильнее.
— Ну что именно вы хотите? – Неуверенно спросил Трифонов.
— В некотором смысле, сотрудничество, — ответил незнакомец.
«Черт с ним, — подумал Алексей Гаврилович. – Так я хоть бы кому-то нужен. Ну не на органы же меня хотят продать, какие там органы в моем возрасте…»
— Может, перекусите со мной. – предложил он гостю.
— Нет. – Незнакомец был категоричен, — мы не питаемся пищей. Позвоните завтра утром, если не передумаете.
В голове Трифонова мелькнула странная фраза, которую обронил незнакомец. Только когда тот начал уходить, старик разглядел, как капли неестественно стекают с его кожи, словно это была не кожа, какой-то эластичный материал.
«Я просто перечитал литературу про роботов, — гнал прочь от себя пугающие мысли Алексей Гаврилович, — а ведь я уже ничему не удивлюсь».