Cеанс Андерса Цорна

Джованни Вепхвадзе
Эту историю моему папе рассказал  его учитель, известный художник –баталист Френц, ему же поведал историю его учитель, имени которого я не запомнил, но который присутствовал при том событии, о котором я хочу рассказать.  Рассказ будет вестись от его лица.

Мы все с нетерпеньем ждали приезда известного шведского художника Андерса Цорна в Петербургскую академию художеств, где он обещал дать сеанс написания обнаженной натуры. О Цорне мы слышали самые невероятные истории, все вокруг рассказывали о его виртуозной манере письма, о потресающем мастерстве и скорости письма. Говорили что он за один сеанс пишет портрет...  А тут мы можем стать свидетелями всего этого.
В назначенный день нас всех собрали в рисовальном классе академии, куда пришли и наши профессора, чтобы увидеть сам процесс работы известного шведского виртуоза кисти.  Но мастер почему-то опаздывал. В тот зимний вечер в Петербурге с его заснеженными улицами опоздать было немудрено.  Мы ждали его около часа, а он все не появлялся, некоторые студенты и педагоги стали уже роптать, мол не стот ждать, раз мастер не появился столько времени, уже наверно не придет.  Но вот в аудиториии объявляют о приезде Цорна, и через несколько минут появляется сам мастер. Это высокий и грузный мужчина лет тридцати пяти, сорока. На нем шуба из волчьего меха и меховая шапка. Он снимает прямо на сцене, где обычно стоит натурщик, свою шубу и шапку и собирается безо всякой подготовки приступить к работе. На сцене уже стоит мольберт с натянутым холстом, и там же палитра с красками, кистями и всем необходимым для живописи. Мы с нетерпеньем ждем начала сеанса. В это время на помост поднимается натурщица и скинув халат ложится на специально приготовленное ложе.  Все взгляды присутствующих были обращены на мастера, в ожидании начала сеанса.
Цорн, не теряя времени начинает выдавливать из тюбиков нужные цвета на палитру. Мы обратили внимание, что цветов было немного, самые основные, но наливал он их обильно, выжимал по пол тюбика.  Когда палитра была готова, Цорн начал рассматривать и ощупывать кисти, как бы проверяя их качество, прежде чем доверить им написание модели, и при том за один сеанс. То что будет один сеанс, об этом нам сказали наши профессора, знакомые с его работами и знавшие что этот мастер мог за один сеанс закончить работу, и притом на самом высоком уровне.  И вот наступает самый волнительный момент –Цорн приступает к работе. Без всякого предварительного рисунка он прямо начинает писать. В руке у него широкая щетинистая кисть. Он ею проведя по палитре захватывает несколько цветов и мажет уверенно по холсту. Мазки чередуются один за другим.  Он делает на палитре какие-то смеси, внимательно смотрит на натуру и наносит краски на холст. Мы все ждем шедевра, но пока кроме отдельных мазков, беспорядочно, как нам кажется, наносимых на холст, мы ничего не видим. Но мы верим в талант и виртуозность Цорна, мы знаем, что еще все впереди, и нас ждет рождение виртуозно исполненного женского тела.  Проходит уже час, как работает шведский виртуоз, а результата пока не видно.  И вот происходит то, чего мы меньше всего ожидали. Цорн что-то говорит стоящему рядом с ним человеку, как видно своему переводчику, который громогласно заявляет:
«Господин Цорн извиняется, что должен прервать работу, он устал. Сеанс откладывается на завтра».
Завтра так завтра, подумали мы, можно понять, что человек устал, проехав такой путь. Здесь не до обнаженной модели, скорее надобно отдохнуть, а завтра со свежими силами приступить к работе.
 На следующий день повторилось примерно тоже самое что в первый день. Цорн опять пришел в своей волчьей шубе, опять его жидали новая палитра со свеженалитыми красками, новый белый холст (вчерашний холст куда-то унесли) и все та же натурщица, которая еще до прихода мастера, заняла свое место.  Вновь Цорн начал накладывать на холст смеси, предварительно составленные на палитре.  Мы смотрели на его работу, на беспорядочно намазанные на холст краски, и ничего не могли понять. Неужели, то, что о нем рассказывали, о его виртуозной технике, неподражаемом мастерстве, все это вымысел...  На лицах присутствующих на сеансе видно было разочарование, они ведь ожидали совем другое увидеть, а здесь бестолковые нанесения пятен на холст.
Поработав таким образом целый час, а то и больше, Цорн отложил кисти в сторону, и сославшись на усталость, прекратил работу, а вместе с ней закончился и сеанс. Натурщица встала со своего ложа и накинув халат вышла из аудитории. В аудитории послышался ропот недовольства. Один из профессоров, чтобы как-то успокоить недовольную и разочарованную аудиторию, громко объявил что на следующий день Цорн даст еще один сеанс писания обнаженной натуры.
И вот наступил третий день сеансов Цорна в Петербургской академии художеств. Должен сказать, что хотя профессора и студенты пришли на сеанс, но чувствовалось, что они уже не ждут от Цорна чуда написания обнаженной модели за один сеанс. На третий сеанс Цорн пришел вовремя. Чувствовалась какая-то концентрация во всех его движениях, и несмотря на некоторые смешки в аудитории, он уверенными движениями приступил к работе. Как и в первые два сеанса он начал  наносить на чистый холст широкой кистью смелые мозки, но в отличие от первых двух сеансов он меньше возился с палитрой, смешивая на ней краски. Да и число красок на этот раз было весьма ограниченным, в отличие от первых двух. Писал он действительно очень быстро. Ме не успевали следить за кистью, которая молниеносно переходила от палитры к холсту и обратно. Художник почти не задумывался, не делал пауз, не вглядывался в натуру, а только бросал на нее молненосные взгляды. А на холсте уже оживало  изображение натуры. С каждой минутой оно становилось все ясней и ясней.  И вдруг мы поняли что работа завершена. Она так же неожиданно завершилась, как и началась. Все замолкли. Цорн артистическим движением подписался в правом нижнем углу, а зал аудитории зааплодировал. И только тогда мы поняли, что первые два сеанса Цорн только тем и занимался, что изучал натуру, подготавливал смеси, делал про себя какие-то расчеты, нам не ведомые, и готовился к третьему сеансу, заключительному. Как студенты, так и профессора в дальнейшем обсуждая эти три сеанса Цорна говорили что невнимательно следили за тем что делал художник в течение первых двух сеансов, настолько были разочарованы, а когда был третий сеанс, у них не было времени проанализировать происходящее, так молниеносно все происходило. Этого никто не мог себе простить.

                Эпилог
Как-то эту историю я рассказал своим сокурсникам, студентам живописцам. Они внимательно выслушали мой рассказ, а затем выразили свое мнение о Цорне и его сеансе, сказав: -Цыркач!