В висках стучит. Сердце в груди все ещё колотится. Дыхание сбивается.
Унимая дрожь в руке, засунула ключ, повернула два раза. Щелчок замка, затем едва слышный скрип. Дома пусто, будить некого. Но шуметь не хочется.
Разулась ещё на улице. Прикрыла дверь. Босая прошла в ванную. Разжала руку – зазвенели, ударившись о плитку, металлические застёжки босоножек.
Замерла на несколько мгновений, словно давая тишине проникнуть внутрь. Снова по проложенным тропинкам потекли слезы, обжигающие и, как начинало казаться, нескончаемые.
Свет зажигать не стала. Рывком разорвала цепи, сковывающие нутро, не дающие пошелохнуться. Хватит.
Поспешно, с каким-то странным, ранее неведомым чувством отвращения стянула с себя одежду, рваную местами, запятнанную и изрядно помятую.
Повернула кран с горячей водой. В лицо ударила прохладная струя.
На губах ощутила сладковатый привкус крови, смешавшейся с водой. Ссадина на лбу ноет.
Подставила шею, плечи, грудь. Вода всё теплее и теплее, обволакивает.
Открутила кран до упора. Горячо так, что жжёт. По телу стекаются тысячи язычков жидкого пламени. Но так даже лучше.
Всего-то неосвещённый участок. Впереди, метрах в пятидесяти, дорогу мягким золотистым светом заливают фонари. Идти всего ничего. Неожиданно кто-то толчком сбоку пытается сбить с ног. На мгновение она теряет равновесие, и её уже затягивают в сторону, в чёртов узкий переулочек. Темень.
Она подаётся чуть вперёд, так, чтобы обжигающие струйки стекались по спине. Ладонью опирается о стену.
Сильные незнакомые руки обхватывают сзади, грубо заламывая её руки в локтях.
-Сволочь… Пусти… – голос приглушенный, словно и не свой, далёкий… Так не пойдёт. Бить тревогу? Бестолку. Никто не отреагирует - слишком часто стали кричать на улице просто так, забавы ради. Сопротивляться.
-Пусти!
-Не рыпайся.
До чего же неприятный голос. Освободила левую, отвела, и что есть силы, с размаху двинула ею назад. Вскрик, ругательство. Хорошо, в живот. Хватка ослабла. Улучила момент, вывернулась, освободилась…
Вода стекается по груди, животу, бёдрам, вытягивает за собой события ночи, смывает с кожи успевшую подсохнуть кровь. Рукой дотянуться до полочки с шампунем. Намылить хорошенько голову.
Горячая, горячая вода. Обжигай меня. Очищай меня. Дай мне возможность родиться заново.
Освободилась… Нет, не тут-то было. Вот она уже спиной упирается в холодную каменную стену, различает в темноте светлый овал лица. Пощёчина. Как же вовремя она повернула голову в сторону. А тяжёлые ладони тем временем словно хотят вдавить её в камень.
Касается мылом ноющих плеч, не видит, но чувствует синяки.
-Шутить со мной думаешь?
Вот сейчас, то самое чувство. Естественный животный страх, смешанный с жаждой жизни и непримиримостью, разгорающееся все сильнее чувство собственного достоинства и любовь к свободе.
Молчат, сверлят взглядом темноту перед собой, словно пытаясь прощупать мысли друг друга.
Грубо потянул на себя, резкий поворот – и он снова обхватывает её сзади.
-Не рыпайся, слышишь. Хуже будет.
К горлу приложил холодное металлическое лезвие. Да и как неприятно ощущать чужое дыхание так близко.
Она хорошенько трёт шею в том месте, снова и снова намыливая и смывая пену.
-Не ты первая, не ты последняя.
Она не шелохнётся..
-Вот и молодец.
Она впитывает жар воды каждой клеточкой кожи. Каждой клеточкой ощущает затем горячее дыхание чистого тела.
-Тебе понравится.
Гнусный смешок. Молчание. Ей отвратительно растущее сзади напряжение. Лезвие щекочет шею, и слезы начинают прокладывать солёные дорожки из глаз.
Неужели вот так?
-Молодец.
С каждым мгновением страха становилось всё меньше, а жажды свободы – больше. Она расслабилась. Он сильнее физически. У него нож.
-Хорошая девочка.
Но всё-таки…
Чужая, незнакомая рука заскользила по талии, по животу, опускаясь ниже.
Сейчас! Резко напрягается, запрокинув голову, ударяет затылком в челюсть. Вырывается, сильно врезается правым плечом в злополучную стену, и пробегает несколько шагов вглубь переулка. Не туда… Ногой цепляется за что-то. Падает на груду оконных пустых рам.
Горячая, горячая вода… Обжигай меня, очищай меня…
То самое чувство. Естественный животный страх, смешанный с жаждой жизни и непримиримостью, разгорающееся все сильнее чувство собственного достоинства и любовь к свободе. К свободе.
Глубокий выдох.
Одной рукой до упора повернула кран с холодной водой, другой закрутила тот, что с горячей. Встала и запрокинула голову так, что вода, стекая по ушам, заглушила всё вокруг.
Есть лишь она, её нагое, горячее тело и вода. Теперь уже холодная, почти ледяная. От такого контраста захватило дух.
«Не ты первая, не ты последняя». А сколько их было?
Подсушила слегка голову махровым полотенцем. Переступила через вещи на полу.
Внутри все ещё ощущается жар.
Неспешно прошла на кухню, оставляя за собой мокрые следы на плитке. Зажмурилась, пока глаза привыкли к ликованию лампочки открытого холодильника. Достала трёхлитровую банку холодного компота и напилась прямо из неё.
Как было правильно поступить тогда, когда он склонился над ней, лежащей среди деревянных оконных рам в тёмном переулке, вновь щекоча её горло лезвием ножа, жаждущий её тело, посягающий не столько на её непорочность, сколько на свободу… и когда она в это самое время нащупала рукой к одной из рам осколок стекла, на который чудом не напоролась… Был ли у неё выбор?
Замерла у окна, заметив, как наброски утра едва-едва начали касаться краешка неба. Светает.