Жара стояла уже несколько дней. Слабый ветерок был тёплым и не приносил облегчения. Это было не совсем привычно для первой половины июня в здешних местах. С утра ещё можно было находиться на улице. А к обеду всё живое старалось укрыться где-нибудь в тени.
Дедушка с Павликом по утренней прохладе поехали проверять сети. Бабушка, управившись с делами, села довязывать носки внуку. Алёнка никак не могла придумать, чем заняться, и поэтому сидела рядом с Натальей Петровной и смотрела, как быстро мелькают спицы в её руках. Однажды внучка попросила бабушку поучить её вязать. Да терпения маленькой вязальщице не хватило. То ли детские ручки ещё не были готовы орудовать сразу несколькими спицами, то ли время не пришло заниматься таким долгим делом.
- Бабушка, до зимы ещё так далеко, а ты уже вяжешь толстые носки.
- Пословицу знаешь: готовь сани летом, а телегу зимой? Некоторые дела надо делать заранее, а то поздно бывает.
- Ой, что-то скучно сегодня!
- Без дела всегда скучно.
- Что-то никакое дело в голову не лезет, - вздохнула Алёнка.
- Зато я знаю, чем тебе заняться. Одень-ка ты, милая, купальник, накинь панамку и иди загорать, пока солнышко не палящее, а то поедешь домой совсем бледная.
- Как поганка?
- Ну, похоже, - улыбнулась бабушка.
Такого Алёнка допустить не могла. Её городская подружка Лера поехала с родителями отдыхать в какую-то жаркую-прежаркую страну. Небось, уже совсем почернела там, как негритоска. Выглядеть рядом с ней бледным поганым грибком Алёнке вовсе не хотелось. Вскоре она появилась на крыльце в новеньком купальнике и панамке, кокетливо сдвинутой на одну сторону. Представив, что она модель, прошлась по крыльцу, как по подиуму. Она видела по телевизору, как это делают настоящие модели. Потом вспомнила, что они всегда ходят в туфлях на высоченных каблуках, и, приподнявшись на носочки, изобразила себя в таких туфлях. Но места оказалось мало. Зато двор был очень большой. Маленькая «модель» походила по периметру двора, потом из угла в угол. Ой, ну никого в деревне не видать! Скучно и неинтересно. Даже новый купальник некому показать. Только соседская корова Марта бродила поодаль, поедая свежую траву. Приблизившись к изгороди, она подняла голову и, равнодушно посмотрев на девочку, побрела дальше. Алёнка попыталась представить корову в купальнике. Непонятно, как же его сшить? Да и материала сколько надо! И вообще, зачем корове купальник? Глупости какие…
Алёнка вздохнула и пошла к очагу, решив полежать на лавочке возле него. Когда вся семья ездила на море, мама говорила:
- Лёжа ровнее загорается.
Немного полежав на животе, девочка решила перевернуться на спину. Скамейка была узкой, и «пляжница» не заметила, как оказалась на траве. Поднимаясь, она услышала хихикание со стороны соседского дома.
На изгороди расположился мальчишка лет четырёх. Босыми ногами он стоял на нижней жердине, а руками, согнутыми в локтях, навалился на верхнюю перекладину. Алёнка подошла поближе и стала его рассматривать. В глаза сразу бросились мелкие веснушки на щеках и одна большая на носу. Кепка была повёрнута козырьком назад. На лбу красовалась большая шишка, коленки ободраны. В одной руке он держал морковку, от которой время от времени откусывал кусочек и смачно хрустел. Откуда он взялся? До этого в деревне, кроме Алёнки и её брата Павлика, детей не было.
Решив, что дал девчонке достаточно времени, чтобы разглядеть его, мальчишка вдруг произнёс:
- Сто?
- Чего сто?
- Ну, сто? – повторил мальчишка, потряхивая при этом той рукой, в которой была морковка.
- Ты что, предлагаешь мне сто морковок?
Мальчишка озадаченно посмотрел на Алёнку, подумал и протянул:
- Не-е-е, сто – это… много, потом… на зиму… не хватит.
- Да я и не прошу, у нас своей морковки хватает.
- Ну, и …не надо.
- Тогда чего пристаёшь: сто да сто…
- Я? Не-е-ет…
- Ты что, глупый?
- Нет, умный.
- И я умная. Тогда непонятно, почему у нас получается такая…тарабарщина?
- Это… как?
- А вот так! Бестолковый, значит, разговор. Ты меня не понимаешь, а я тебя. Это мой брат называет тарабарщиной всё, что непонятно.
- Я… не знаю, почему…бала…таба…
- Та-ра-бар-щи-на, - произнесла Алёнка, широко раскрыв глаза. – Повтори.
Но мальчишка, вместо того, чтобы выполнить Алёнкину просьбу, показал пальцем на дырявую миску, которая вверх дном была надета на столб от калитки:
- А… это?
- Что - это? Миска это!
- А кто её …сюда…повесил?
- Не знаю, дедушка, наверно…может, пригодится.
- И я – миска.
- Как это? Ты, что, посуда, что ли?
- Опять эта…как её…там…ба…таба..
- Тарабарщина! У тебя, что, с памятью плохо?
- Нет…не плохо…я…много…знаю…и помню…
- Тогда при чём здесь миска?
- Ну…меня…так…зовут! – начал терять терпение мальчишка.
«Господи, - подумала Алёнка, закатив глаза к небу, совсем как мама,- висит тут со своими веснушками и сам не знает, чё хочет!»
- Ты знаешь, миска, мне кажется, что я от тебя уже устала.
В это время из-за угла соседского дома показалась баба Люба. Увидев детей, она подошла к ним.
- Ты куда убежал? – обратилась она к мальчишке. – Я же говорила, чтоб за границу двора не выходил!
- Ну вот, я и… висю…на этой…самой… и никуда…не лезу…
- Познакомились уже? - спросила баба Люба Алёнку.
- Нет ещё, не успели. Я не понимаю его. Он как-то странно говорит – медленно и непонятно.
- Это внучок мой, Мишка. Вчера поздно вечером папка с мамкой привезли его. А говорит так, потому что некоторые звуки не выговаривает. И, чтоб никто не догадался, он просто выбирает слова без этих звуков. Вот и получается странно и долго. Хитрит пострел!
Теперь, когда тайна была раскрыта, всё сразу стало понятным. Мишка, продолжая висеть на перекладине, хитро улыбался. «А он действительно умный, нашёл выход, - одобрительно посмотрела на мальчишку Алёнка, - и даже симпатичный».
- Значит, ты – Мишка. А я – Алёнка. Баб Люб, а можно он перелезет ко мне?
- Да можно, можно! Только дальше вашего двора – ни-ни!
- Не уйдёт. Я теперь буду отвечать за него, - успокоила Алёнка соседку.
Дети уселись на лавочке. Разговор пошёл живее и интереснее. Мишка уже не выбирал слова, и – странное дело – Алёнка хорошо понимала его.
- А ты чё весь побитый? Хулиган, что ли?
- Нет! Я был у длугой бабуски. Захотел на лосади покататься, а она длыгнула ногами, вот я и чебулахнулся.
- Ты же мог убиться! – Алёнка сделала круглые глаза.
- Ну не убился ведь! Только папа с мамой лешили отплавить меня к бабе Любе. Сказали, сто в ссылку. Эта бабуска стло-о-гая, но я всё лавно её люблю и слусаюсь.
- Да, со звуками у тебя проблема, - сделав бровки домиком и покачав головой из стороны в сторону, сказала Алёнка совсем, как мама. - Но ты не расстраивайся. Я тоже раньше не умела рычать.
- Как собака, сто ли?
- Просто «р-р-р» не умела говорить, как и ты.
- А как научилась?
- Есть такой спе-ци-а-лист, - Алёнка выговорила трудное слово по слогам, потому что при быстром произношении пропадал звук «а», и получался «специлист»
- И сто?
- Он называется логопед.
- Лугапе-е-д, - повторил Мишка. – Это велисапед, на котолом по лугам ездят, сто ли?
- Да нет, ло-го-пед – это человек, который учит правильно произносить звуки. Он и научил меня говорить «р-р-р».
- Но ведь я много звуков не выговаливаю! Так мне, сто, много этих…ла-га-пе-дав надо?
- Зачем? И одного хватит. – Алёнка, что-то соображая, внимательно посмотрела на Мишку.- А хочешь, я буду тебя учить? Согласен?
- Я очень согласен, - быстро ответил Мишка и сделал несчастное лицо. – Знаес, как я устал подбилать слова!
- Хорошо. Только, чур, слушать меня.
- Буду слусать.
- Ладно. Я схожу за зеркалом, а ты подожди.
- Зачем зелкало?
- Ну, так надо. Логопед так учил меня, понимаешь? Он произносил звук и показывал, как надо двигать язычком и губами. А я смотрела в зеркало, повторяла за ним и следила, чтоб у меня всё двигалось так же. Ну, в общем, сейчас всё поймёшь.
Алёнка притащила из бани небольшое зеркало, прихватила что-то из коридора, и обучение началось.
Наталья Петровна, через некоторое время вышедшая из дома посмотреть, что делает внучка, увидела уморительную картину. Мишка сидел на лавочке в Алёнкиной панамке и в её шлёпанцах. А сама Алёнка в бабушкиных туфлях, в два раза длиннее девчоночьей ножки, в солнцезащитных очках, с зеркалом в руках со строгим лицом стояла перед мальчиком. Она смыкала губы, вытягивала их трубочкой, растягивала в стороны. Потом широко открывала рот, указывая при этом пальцем на язык, губы и зубы. Мишка добросовестно повторял все эти движения.Наталье Петровне, всю жизнь проработавшей учительницей, были хорошо знакомы эти манипуляции. «Никак, будущий логопед растёт в семье, - улыбнулась она. – Вот и дело нашлось. Теперь скучать будет некогда».
2014 г.