Согласно экономической доктрине Маркса в основе устройства общества лежит материальное производство, а в основе материального производства – человеческий труд. В свою очередь человеческий труд носит двойственный характер: с одной стороны он создает меновую стоимость, а с другой – потребительную стоимость, и с возникновением товарного обмена перерастает в двойственность товара.
С этого исходного пункта собственно и начинается изложение “Капитала” - гениального труда Карла Маркса.
Но человеческий труд, как я уже писал в своей работе “Критика Научного коммунизма”, состоит не только из МЕХАНИЧЕСКОГО, но и ТВОРЧЕСКОГО труда. То есть не только из труда физического и умственного, который не требует поиска новаторских решений, новых идей, и выполняется по уже наработанной схеме, но и из труда, который сводится к новаторству, к поиску новых решений и идей. Эти два вида труда существуют в тесной связи друг с другом, как два момента человеческого труда, и с развитием человеческого общества вступают в противоречие друг с другом.
Маркс же в своей экономической доктрине рассматривает лишь МЕХАНИЧЕСКИЙ труд (ТВОРЧЕСКИЙ же труд остается фактически вне поля его зрения), и пытается на его основе создать коммунистическую модель общества. В этом заключается главная ошибка экономической доктрины Маркса, приведшая к созданию ложного, ошибочного учения под названием “Научный коммунизм”.
Человек разумный, мыслящий должен есть, пить, иметь одежду, жилье и
т. п. для того, чтобы жить. То есть для того чтобы жить, он должен добывать и производить необходимые жизненные средства.
С другой стороны, практика производства материальных благ порождает новые знания, открытия, которые позволяют с большей эффективностью использовать рабочую силу. То есть наряду с механическим трудом существует и творческий труд. Более того, механический труд, практика производства материальных благ приводит к расширению и углублению знаний, и к развитию творческого труда.
МЕХАНИЧЕСКИЙ и ТВОРЧЕСКИЙ труд – это две стороны человеческого труда, но в начальный период развития социума главенствующее положение занимает механический труд, а творческий труд, вплоть до середины 20 века, остается малосущественной производительной силой. Возможно, поэтому Маркс не уделил творческому труду должного внимания, и в результате его экономическая доктрина оказалась однобокой и верной лишь для периода развития общества, где господствующим трудом остается механический труд.
Люди в совершенно диком состоянии и в первобытном обществе, и значительно позже, выполняя механический труд, не только добывали и производили необходимое жизненные средства, но и делали небольшие открытия, изобретения, способствовавшие повышению эффективности труда. Причем это делали одни и те же, а не разные люди, как это стало практиковаться позже с развитием человечества. То есть в начале два вида труда – механический и творческий (материальный и духовный) – были едва различимы и выполнялись одними и теми же людьми. При этом механический труд составлял (и поныне составляет) львиную долю производительного труда, и был (и поныне является) господствующим видом труда, определяющим производственные отношения и структуру общества в зависимости от уровня развития производительных сил.
Механический труд является для человека всегда внешним, вынужденным, и выполняется им для получения материальных благ, в которых он испытывает потребность, или их денежного эквивалента, или, например, из страха наказания. То есть сам по себе механический труд не является потребностью человека, как, например, механическая работа, необходимая для жизнендеятельности человеческого организама, или творческий труд. Поэтому чтобы человек выполнял механический труд, нужно его материально заинтересовать, или принудить его к этому другими неэкономическими мерами, например, угрозой физического наказания.
И поскольку механический труд является господствующим, так как им занята подавляющая часть населения и этим трудом в основном создаются все материальные блага, то и экономические отношения, само устройство общества, и сами люди определяются природой механического труда, а не творческого, как это будет в далеком будущем. И поэтому до постиндустриального (информационного) периода развития человечества экономическая доктрина Маркса в целом верна, но совершенно неприемлема для общества, где будет господствовать творческий труд, как неприемлема теоретическая механика Ньютона для микрочастиц.
До постиндустриального (информационного) периода развития человечество проходит в своем развитии через четыре основные общественно-экономические формации – первобытнообщинный, рабовладельческий, феодальный и капиталистический. Правда, не все народы проходят через рабовладельческую общественно-экономическую формацию, и развитие социумов происходит неравномерно, в зависимости от климатических и других факторов, влияющих на развитие производительных сил общества. Но во всех этих четырех общественно-экономических формациях механический труд остается господствующим, и им занята подавляющая часть населения, и именно механический труд создает в основном все материальные блага. При этом природа механического труда такова, что трудиться могут одни, а продукты труда присваивать себе другие, как это и происходит, как только отдельный работник начинает производить больше материальных благ, чем нужно для его физического существования.
Как только производительные силы общества достигают такой ступени развития, появляются рабы или крепостные крестьяне. И это вытекает из самой природы механического труда, который остается для человека всегда внешним, вынужденным, так как для удовлетворения материальных потребностей человека нужны продукты механического труда, а не сам механический труд. Сам механический труд, в отличие от творческого труда, является для человека лишь одним из способов получения материальных благ, необходимых для удовлетворения его потребностей, и сам по себе не приносит человеку удовлетворения каких-либо его потребностей, кроме как потребности в физической нагрузке или в разминке ума, если механический труд умственный. Поэтому, когда механический труд по своей продолжительности выходит за пределы, когда он сам по себе доставляет организму человека удовольствие как физическая нагрузка и привычное занятие, он превращается в обременительный труд. А если это так, то вполне естественно стремление человека переложить механический труд на плечи других людей, а продукты их труда присваивать себе. И это наблюдается практически на протяжении всей истории человечества. Сначала как захват собственности одного племени другим враждебным ему племенем с применением силы, то есть военных действий. Затем, с возникновением избыточного продукта, к войнам добавляется использование труда рабов, или крепостных крестьян. Причем, если вначале рабами становятся только военнопленные, то позже и соплеменники. С развитием капитализма рабов и крепостных крестьян заменяют наемные рабочие.
С развитием разделения труда и разложением первобытнообщинного строя
возникает и обмен продуктами труда, как товарообмен, и деньги как мерило стоимости. То есть продукты труда на более высокой ступени развития производительных сил начинают не просто обмениваться, распределяться между членами хозяйственной группы, как это было внутри рода, племени, а обмениваться в таких пропорциях, чтобы количество механического труда, содержащего в одном товаре, было равно количеству механического труда содержащегося в другом товаре, на который он обменивается. И это обусловлено природой механического труда, который для человека является внешним, обременительным, но он его выполняет, чтобы получить продукт труда, необходимый для удовлетворения его потребности, или для обмена на другой продукт труда. И тут очень важна эквивалентность обмена, то есть, чтобы количество механического труда, содержащего в одном товаре, было равно количеству механического труда содержащегося в другом товаре, на который он обменивается.
Но помимо такого способа получения продукта труда, необходимого для удовлетворения потребности человека, существует еще и другие способы – такие, как эксплуатация человека человеком, воровство и ограбление, если это касается отношений внутри общества, и войны, если это касается отношений между племенами, народами и государствами. И это тоже вытекает из природы механического труда, которая заключается в том, что в отличие от творческого труда, плоды механического труда могут присваивать себе другие люди, а не только те, кто их производит. Поэтому такие явления, как эксплуатация человека человеком, воровство, грабежи и другие способы отбора чужой собственности, и войны будут существовать до тех пор, пока механический труд остается господствующим.
С разложением первобытнообщинного строя и возникновением классового
общества происходит разделение между механическим и творческим (духовным) трудом, и механический труд ложится в основном на плечи рабов или крепостных крестьян, а духовный труд - становится привилегией знати, и впоследствии, людей, занимающихся профессионально творческим трудом. Таким образом, возникает наука, литература и искусство – области, где используется в основном творческий труд. При этом наука в начальный период своего развития лишь накапливает знания, которые еще не оказывают ощутимого влияния на развитие производительных сил общества. Она существует как бы отдельно от общественного производства до тех пор, пока не становится его ведущим фактором.
Но творческий труд, лежащий в основе творчества, каковым является и научная работа, и изобретательство, в отличие от механического труда имеет совершенно иную природу: “В отличие от механического труда, творческий труд, это глубоко личностный труд, который, во-первых, нельзя переложить на плечи других людей, как механический труд, так как при этом изменяются свойства продукта творческого труда.
Так, например, научное открытие, которое сделал Ч. Дарвин, конечно, интересно само по себе, и может удовлетворить потребность интеллектуалов в познании природы, но оно не может удовлетворить их высшие нравственные потребности, или, хотя бы, их тщеславие – для этого нужно, чтобы именно они сделали это открытие.
Во-вторых, удовлетворение высших нравственных потребностей, потребности в познании, творчестве и, наконец, обычных амбиций человека, происходит в случае с творческим трудом не только, когда творец создаст свое творение, но и в процессе самого творчества, которое является процессом удовлетворения его потребности в творчестве, познании и т. д.
И, в-третьих, продукт творческого труда, безусловно, очень важный для творца как результат его работы, создается им не только для себя, не только для собственного потребления, а по своей природе, прежде всего, для людей, для всего человечества, и тем самым для самого себя, для удовлетворения высших нравственных потребностей.
Таким образом, целью жизни людей становятся не вещи, и не обладание ими, а творчество, производство новых идей, которые создаются для людей, для человечества, и которые преобразуют мир в интересах всего человечества”. *
И еще: “Для выполнения механического труда от человека не требуется каких-то выдающихся способностей, какого-то особого дарования. Чтобы выполнять механическую работу нужно лишь, чтобы человек был физически и умственно здоров, и имел, в случае, если труд не простой, а сложный, определенные навыки конкретного вида труда или необходимые знания.
Механический труд, поскольку он не требует от человека особых талантов и его может выполнить любой человек после определенной подготовки, всегда можно свести с помощью коэффициента сложности труда к простому труду среднего работника и количественно измерить (в часах рабочего времени).
Продуктом механического труда является конкретный материальный или интеллектуальный конечный продукт, или конкретная услуга. Например, фрак, бухгалтерский отчет и стрижка волос.
Следовательно, рассматривая труд как субстанцию стоимости, Карл Маркс имел в виду механический труд.
В отличие от механического труда, творческий труд, связанный с открытием, с созданием чего-то нового, как в области науки, так и искусства, всегда индивидуален, во многом зависим от степени одаренности человека, и не может быть сведен к простому труду, как механический труд, поэтому его нельзя измерить количественно…
Далее, продуктом творческого труда является не материальный или конечный интеллектуальный продукт, а новая художественная или научная идея, которая при “потреблении” не уменьшается, не изнашивается – она может только со временем морально устареть. То есть идея, раз найденная, затем становится достоянием людей в виде художественных произведений, научных открытий, изобретений и т. д. и служит людям, становится их новым знанием. Она
начинает использоваться людьми при выполнении механического труда как знание, как программа, как уже найденное решение, до тех пор, пока морально не устареет”. ** То есть природа творческого труда, совершенно отлична от природы механического труда, и требует совершенно иных адекватных ей отношений собственности. Но до тех пор, пока господствующим остается механический труд, сохраняются отношения, базирующиеся на частной собственности и обмене продуктами труда, как товарами, посредством денег.
Поэтому и продукты творческого труда превращаются в товар и обмениваются на другие продукты человеческого труда, как обычные товары. Но продукты творческого труда не имеют меновой стоимости. Более того, продукт творческого труда – это новаторская научная или художественная идея, которая предназначена для всех, для всего человечества, а не для индивидуального потребления. Но в условиях господства механического труда и отношений собственности, адекватных природе механического труда, продукты творческого труда выступают, как товар, который продается и покупается. То есть творческий труд, и плоды творчества вынуждены реализовываться в узких рамках товрно-денежных отношений, что существенно ограничивает их распространение, и снижает эффект полезного действия. С другой стороны, новые технологии, изобретения и произведения искусства, по своей природе предназначенные для общего пользования, противятся таким ограничениям, и стремятся выйти за узкие рамки товарно-денежных отношений.
Господство механического труда и вытекающих на определенной ступени развития производительных сил из его природы товарно-денежных отношений, которые с развитием капитализма становятся универсальными всеохватывающими отношениями, приводит к тому, что все превращается в товар, все продается и покупается. Поэтому и новые идеи – научные и художественные, тоже продаются, хотя они по своей природе предназначены для общего потребления. Более того, большинство творческих людей создают произведения искусства, художественные произведения, новые технологии и изобретения, для того, чтобы их продать и заработать деньги, то есть ради денег. Тогда как они бесценны по своей природе и предназначены для общего пользования, для всего человечества, а не для индивидуального пользования. И лишь отдельные творцы поднимаются до понимания истинного назначения творчества и создаваемых ими творений, и смысла жизни, и перестают рассматривать свои работы, как товар, а свое творчество, как работу ради заработка. То есть противоречие между механическим и творческим трудом, возникающим с развитием социума, проявляется не только на уровне социума, но и на уровне отдельного индивида.
Итак, человек от природы устроен таким образом, что может выполнять механическую работу, используя свой опорно-двигательный аппарат, как манипулятор, а мозг, как компьютер, работающий по усвоенной человеком в процессе обучения программе. Помимо этого, человек может познавать Природу, устанавливать причинно-следственные связи, и, опираясь на эти знания, создавать необходимые для повышения эффективности труда механизмы, машины, материалы, новые технологии и т.д., или произведения искусства и литературы, являющиеся образным осмыслением действительности, и выражением внутреннего или внешнего мира творца в художественном образе. То есть помимо функционирования в качестве умной машины по производству материальных благ (механический труд), человек разумный может еще и творить (творческий труд). И это две стороны, два момента человеческого труда, которые находятся в тесной взаимосвязи.
Человек разумный, но дикий, только что вышедший из животного мира, больше животное, чем человек, но у него уже есть язык и разум, правда, еще очень слабо развитые, и он уже не только добывает необходимые для жизни средства, но и производит их. С другой стороны, человек стремится произвести, как можно больше материальных благ, затрачивая одно и то же количество механического труда. Для этого он изобретает новые орудия труда, технологии и т. п., то есть он помимо механического труда занимается и творческой работой. Но в начале, на низших ступенях развития человеческого общества, творческий труд вплетен, встроен в механический труд. Как впрочем, и позже, когда происходит разделение между механическим и творческим трудом на уровне общества, на индивидуальном уровне, даже, если человек занят преимущественно механическим трудом, это не исключает возможности присутствия в его труде элементов творчества (изобретательности). То есть наряду с механическим трудом всегда существует и творческий труд, который вначале никак не учитывается, и его плодами пользуется все общество, а с расширением общения – и другие народы. Механический же труд, собственно производящий все материальные блага и занимающий львиную долю совокупного человеческого труда, напротив, учитывается и играет решающую роль.
Люди трудятся, добывают и производят необходимые для жизни средства, чтобы их потреблять, и тем самым удовлетворять свои материальные потребности. Поэтому плоды труда потребляются теми, кто их добывает и производит - вначале сообща – родом, племенем, поскольку они сообща добываются и производятся, а в дальнейшем, по мере развития производительных сил и возникновения возможности производить все необходимое для жизни меньшими группами – большими семьями. При этом сохраняется часть собственности, которая остается в общем владении и пользовании.
Дальнейшее дробление большого хозяйства на мелкие происходящее с развитием производительных сил приводит к возникновению частной собственности и моногамной семьи – последней хозяйственной ячейки. Таким образом, реализуется естественное стремление человека самому потреблять то, что он добывает и производит, и не делиться с теми, кто работает меньше, или вообще не работает.
С другой стороны, поскольку механический труд не самоцель, а лишь один из способов получения необходимых для жизни средств, к тому же довольно обременительный, то человек стремится переложить механический труд на плечи других людей, а плоды их труда присваивать себе. Так на определенной ступени развития производительных сил общества появляются рабы, или зависимые от феодалов крестьяне, которые впоследствии, как правило, становятся крепостными крестьянами.
Далее, по мере того как расширяется и углубляется разделение труда и происходит переход от натурального хозяйства со слаборазвитым товарообменом к производству продукции исключительно для продажи, то есть развивается капитализм, производительные силы принимают общественный характер, и совокупное производство может функционировать лишь как единое целое, а не как сумма автономных натуральных хозяйств. Но с другой стороны, если при ведении натурального хозяйства весь процесс производства и потребления находился под контролем производителей, то с развитием капитализма общественное производство расчленяется на множество отдельных звеньев, которые взаимосвязаны и соединяются воедино с помощью рынка. То есть те связи между отдельными звеньями производства, которые при ведении натурального хозяйства, являлись внутрихозяйственными, теперь становятся внешними и выходят из-под контроля людей, и предстают пред ними в виде стихии рынка. Это приводит к тому, что процесс общественного производства становится стихийным, мало контролируемым людьми, и в силу своих внутренних фундаментальных противоречий, время от времени порождает экономические кризисы.
То есть при капитализме, с одной стороны, общественные по своему характеру производительные силы, которые тесно между собой взаимосвязаны, могут функционировать лишь как единый организм, как единое целое, а с другой стороны, частный капитал, частный бизнес, представляющий эти отдельные тесно взаимосвязанные производительные силы, в погоне за прибылью действует обособленно, ориентируясь лишь на конъектуру рынка, которая складывается за его спиной. В результате, с неизбежностью закона периодически наступает нарушение пропорций между отдельными отраслями производства, и как следствие – периодически повторяющиеся экономические кризисы, а с развитием мирового рынка – мировые экономические кризисы. Это навело Карла Маркса на мысль о кризисе капитализма, его закате, и необходимости перехода к социализму – первой фазе коммунизма, а затем и к самому коммунизму, где противоречие между меновой и потребительной стоимостью товара снимается..
Двойственная природа механического труда, которая с развитием товарообмена перерастает в двойственность товара, а с развитием капитализма в фундаментальное противоречие капитализма – противоречие между меновой и потребительной стоимостью товара, существует вместе с механическим трудом, как его природа, как его характер, но пока продукты труда не обмениваются как товары в массовом порядке никакого противоречия между меновой и потребительной стоимостью не возникает. Так было, пока совокупное общественное производство представляло собой сумму автономных натуральных хозяйств, где производители исходя из своих потребностей и производственных мощностей, определяли, что и сколько нужно произвести, а, не исходя из конъектуры рынка, которая складывается за их спиной и может повернуться самым неожиданным образом. Поэтому было вполне логично прийти к выводу, что новая более высокая общественно-экономическая формация, следующая за капитализмом, будет как бы возвратом к единому натуральному хозяйству,
но базирующемуся на развитом разделении труда и крупной промышленности, где люди, исходя из своих потребностей и производственных мощностей, будут определять, что и сколько нужно произвести, и тем самым противоречие между меновой и потребительной стоимостью товара будет снято. Для этого, разумеется, нужно было уничтожить частную собственность на средства производства и рыночную экономику, и заменить ее плановой экономикой с общественной собственностью на средства производства и с единым центром управления. Что и было, в конце концов, сделано в России после победы Октябрьской революции, но результаты оказались прямо противоположными тем, которые предполагали классики марксизма-ленинизма. И иначе не могло быть, так как невозможно построить коммунизм не уничтожив механический труд, а точнее, не уменьшив его до минимума – до механической работы, необходимой для жизнедеятельности человеческого организма.
Социализм по Марксу еще предполагал распределение по труду, то есть в этой фазе коммунизма еще в какой-то мере учитывалась природа механического труда, но во второй высшей фазе, то есть при коммунизме – уже предполагалось распределение по потребностям, притом, что господствующим трудом по-прежнему оставался механический труд, что, разумеется, было полным абсурдом, и сами классики марксизма-ленинизма не могли толком объяснить мотивацию людей к выполнению обременительного для них механического труда, когда все необходимое для жизни можно будет взять бесплатно и в неограниченном количестве.
Социализм по Марксу и Ленину – это одно большое народное хозяйство, теоретически принадлежащее народу, где нет рынка, денег как мерила стоимости, где продукты труда не продаются и не покупаются, а передаются по производственной цепочке, где производство и распределение осуществляется по единому плану, и где существует единый центр управления народным хозяйством. То есть социализм по Марксу, это возвращение к натуральному хозяйству наподобие первобытного племени, только в больших масштабах, и на базе развитого разделения труда и крупной промышленности, и с совсем другими людьми, стоящими на более высокой ступени развития. Но эти количественные и качественные отличия, как показала практика, оказались настолько существенными, что то, что работало в первобытном хозяйстве, перестало работать в огромном социалистическом народном хозяйстве.
В относительно небольшом натуральном хозяйстве первобытным людям с простейшими потребностями не составляло большого труда определить, сколько и чего им нужно добывать и производить, исходя из наличных природных ресурсов и рабочей силы, чтобы они могли жить. И все что они добывали и производили, они сами же и потребляли, поэтому работали в полную силу и старались производить качественную продукцию.
Но как только размеры натурального хозяйства стали гигантскими – наглядный пример СССР - все поменялось.
Во-первых, стало практически невозможно определить чего и в каком количестве нужно производить, чтобы стопроцентно удовлетворить платежеспособный спрос населения. Особенно это касается продукции легкой промышленности, где при повышении уровня жизни людей, становится важным не столько количество, сколько качество и широкий ассортимент товаров народного потребления. Пока производимой в народном хозяйстве продукции хватает только для удовлетворения самых простых жизненно-важных потребностей человека, еще как-то можно, исходя из установленных норм потребления, рассчитать чего и сколько нужно произвести. Но как только проблема количества решается, и количество переходит в качество, людям нужны уже не просто товары народного потребления, а качественные и разнообразные, на любой вкус, что невозможно просчитать даже на сверхмощных компьютерах, так как никто не знает, как это можно сделать.
В результате, плановая социалистическая экономика стала производить массу никому не нужной продукции, но труд работников, производящих никому не нужную продукцию оплачивался так же, как и труд тех людей, которые производили нужную и полезную продукцию, так как не они решали чего и сколько нужно произвести. Им спускали сверху план, который они должны были выполнить, и этот план являлся главным экономическим показателем, по которому оценивался их труд.
При капитализме, как писал Маркс, не всякий труд создает стоимость, а только общественно-полезный, поэтому, если капиталист производит не пользующийся спросом товар, то он остается без прибыли, а его рабочие без заработной платы, и он терпит банкротство. При социализме, напротив, можно довольно долго (пока чиновники из Госплана не скорректируют план) выпускать никому не нужную продукцию, которая, в конце концов, уничтожается, и получать зарплату всем, начиная от рядового рабочего и кончая директором завода или фабрики. Таким образом, если при капитализме в периоды экономических кризисов массы товаров оказываются никому не нужными, то при социализме это явление носит перманентный характер. С другой стороны, люди, производящие такую продукцию получают за свой общественно-бесполезный труд исправно зарплату, которую пытаются отоварить продукцией, которую производит другая часть населения, занятая на своем рабочем месте, в отличие от первых, общественно-полезным трудом. В результате, наблюдается постоянный дефицит нужных и качественных товаров народного потребления, так как цены устанавливаются государством с расчетом, что все товары народного потребления, выпускаемые в народном хозяйстве, полезны и востребованы потребителем, и не меняются в зависимости от изменения соотношения спроса и предложения, как это происходит в рыночной экономике.
Во-вторых, если в небольшом натуральном хозяйстве люди сами потребляют то, что производят, и поэтому заинтересованы в производстве качественной продукции, то в огромном народном социалистическом хозяйстве с развитым разделением труда и крупно машинным производством, продукция, которую производят трудящиеся, от них отчуждается и поступает в распоряжение государства, ибо является его собственностью. Поэтому трудящимся, работающим как на частном, так и государственном предприятии совершенно безразлично какого качества выпускаемая их предприятием продукция, если от этого не зависит размер их заработной платы.
При капитализме, в условиях рыночной экономики, продукцию, выпускаемую как частным, так и государственным предприятием нужно выгодно продать, чтобы окупить затраты на производство и получить хотя бы среднюю прибыль, а для этого нужно, чтобы выпускаемая продукция была конкурентоспособной, то есть, чтобы соотношение цена-качество было не хуже, чем у других производителей. Поэтому капиталист, или нанятый им человек, предпринимает необходимые меры, чтобы работники предприятия работали хорошо и чтобы на выходе получался конкурентоспособный товар. В случае же с плановой социалистической экономикой нет вообще рынка, и продукция, выпускаемая предприятием, не продается, а передается от одного предприятия другому по производственной цепочке, и такой бесстрастный котроллер качества, как покупатель, появляется лишь в самом конце, когда готовое изделие – товар народного потребления - поступает в магазины. И тут уже трудно разобраться, кто виноват в низком качестве товара, так как беспристрастный контролер качества – покупатель, появляется лишь в конце производственной цепочки, и просто отказывается покупать товар низкого качества, что, как ни странно, не приводит к банкротству предприятия, выпускающего такую продукцию. Еще хуже обстоит дело с продукцией производственного назначения, которая даже в конце производственной цепочки не покупается, а поставляется согласно плану на определенное предприятие. На каждом социалистическом предприятии есть, конечно, свое ОТК, которое должно следить за соблюдением стандартов и качества выпускаемой предприятием продукции, но зарплата сотрудников ОТК зависит от выполнения предприятием плана, поэтому для них количественный показатель важнее качества. Как показала практика СССР, не помогает и введение дополнительных премий предприятиям, выпускающим качественную продукцию, которой присваивается государственный знак качества, так как качество продукции контролируется чиновниками, а не покупателем при каждой покупке товаров народного потребления. Исходя из выше изложенного, можно сделать однозначный вывод, что при социализме проблема качества производимой продукции становится неразрешимой. И лишь в тех сферах, где сохраняется подлинная конкуренция, а не соцсоревнование, то есть в области вооружения, освоения космоса и т. п., там, где вопрос стоит об обороноспособности социалистического государства, или его престиже, социализм может демонстрировать высокое качество и мировые достижения.
В-третьих, если при капитализме в условиях жесточайшей конкуренции каждое предприятие, чтобы выжить и получать хотя бы среднюю прибыль должно выпускать конкурентоспособную продукцию, то есть чтобы соотношение цена-качество было не хуже, чем у других предприятий, выпускающих аналогичную продукцию, или даже лучше, то при плановой экономике нет вообще рынка и конкуренции, и все что по плану производится, передается от одного предприятия другому, или распределяется непосредственно в виде бесплатного образования, здравоохранения, жилья и т. д., или посредством денежных знаков. При этом деньги используются лишь для учета и контроля количества труда, а не как мерило стоимости. Поэтому социалистическая плановая экономика в отличие от капиталистической экономики является затратной.
По идее в огромном народном хозяйстве все должно было производиться по разработанному Госпланом плану и на выходе работники должны были получать по труду тот ассортимент товаров, который удовлетворял бы их потребности. Но для этого надо наперед знать чего и сколько нужно каждому человеку в многомиллионном государстве в пределах его покупательной способности, что, разумеется, невозможно определить даже при наличии сверхмощных ЭВМ. Особенно остро эта проблема встает, когда жизненный уровень повышается и для людей становится важным не только количество, но и ассортимент и качество. Поэтому в реальности при плановой экономике дефицит становится неотъемлемой чертой социалистического народного хозяйства. А отсутствие рынка и конкуренции между товаропроизводителями в борьбе за покупателя приводит к тому, что предприятия выпускают продукцию низкого качества и с большими затратами. И многочисленные производственно-технические и экономические нормативы, которые при социализме вводятся для нормирования издержек производства, не дают должного эффекта, так как они определяются не в результате жесткой конкуренции между предприятиями, производящими одинаковую продукцию, а спускаются предприятиям сверху, как некая средняя расчетная норма, которая на практике, как правило, нарушается в сторону увеличения, ибо главным экономическим показателем является выполнение государственного плана.
В-четвертых, в реальности, социалистический принцип распределения “по труду” в условиях огромного народного хозяйства реализовать очень сложно.
Более того, если даже допустить, что можно подсчитать реальный вклад каждого работника в производство совокупного продукта (Ленин считал, что это очень просто сделать), и затем совокупный продукт за вычетом той части продукции, которая идет на производственные нужды, на вооружение и армию, на бесплатное образование и здравоохранение, на строительство бесплатного жилья и т. д., - распределить по труду, то это будет распределение по затраченному труду, а не затраченному общественно-полезному труду. То есть при такой экономической системе учитывается весь затраченный труд, а не только общественно-полезный труд, и свою долю от совокупного продукта получает и тот, чей труд является общественно-бесполезным, и согласно экономической доктрине Маркса, не создает стоимости. Правда, с моральной, а не экономической точки зрения, это справедливо, так как работник не виноват в том, что его труд оказался бесполезным – он выполнял то, что ему поручило начальство, а начальству - вышестоящее начальство. Следовательно, при социализме в идеале возможно лишь распределение по затраченному труду, а не затраченному общественно-полезному труду. Да и это становится весьма затруднительным делом по мере того как механический труд усложняется и возрастает доля умственного труда, так как плоды умственного труда нельзя подсчитать в штуках, тоннах и т. п., и, следовательно, к нему нельзя применить сдельную оплату труда. Поэтому умственный труд, как правило, оплачивается повременно. При этом подразумевается, что работник умственного труда в течение рабочего дня будет работать, а не просто находится на рабочем месте. То есть в случае повременной оплаты труда работника нужно загружать работой и следить, чтобы он ее выполнял, иначе оплата будет производиться не за проделанную работу, а за время проведенное работником на рабочем месте. Что, в общем-то, и наблюдалось на социалистическом советском производстве в массовом порядке, так как в отличие от частных предприятий, работающих в условиях жесточайшей конкуренции, где выживают лишь те предприятия, которые выпускают конкурентоспособную продукцию, советские предприятия были в первую очередь нацелены на выполнение государственного плана, а не на качество и себестоимость выпускаемой продукции.
И, в-пятых, - это неприятие плановой экономикой достижений научно-технического прогресса, что, в конце концов, и привело к ее краху.
Дело в том, что пока машины только облегчают и увеличивают эффективность механического труда, но не уничтожают его, простая замена одних машин на другие, более производительные, дает увеличение производительности труда и при социалистическом способе производства, что и наблюдалось в СССР в период индустриализации. Но как только появляется ЭВМ и машины с электронным мозгом, которые берут на себя не только физический, но и механический умственный труд, картина в корне меняется. Внедрение такой техники при плановой экономике, как правило, приводит не к уменьшению, а, напротив, к увеличению затрат на производство единицы продукции, так как высвобождающаяся при этом рабочая сила, как правило, не сокращается, и работники продолжают выполнять свою прежнюю работу, но теперь уже в меньшем объеме, при этом их зарплата не уменьшается. Более того, зачастую, в силу сложности внедрения в производство такого рода техники (это вам не станок поменять), процесс внедрения затягивается на долгие месяцы, а то и года, и часто так и не завершается. То есть все дополнительные материальные и трудовые затраты, связанные с производством и внедрением новой техники, оказываются выброшенными на ветер, а точнее, приводят лишь к увеличению затрат и увеличению себестоимости выпускаемой предприятием продукции.
В условиях же рыночной экономики капиталист считает каждую копейку и такого расточительства, разумеется, не допускает. И, если он внедряет на своем предприятии новую технику, то не для показухи, а для уменьшения затрат на производство единицы продукции, и тем самым для получения большей прибыли. Поэтому массовое внедрение в производство и в управление самим производством машин нового поколения в середине 20 века в развитых капиталистических странах привело к резкому скачку производительности труда и к еще большему обогащению не только капиталистов, но и к повышению уровня жизни наемных работников. А в СССР внедрение машин нового поколения, напротив, привело не к скачку производительности труда, как это было при индустриализации, а к замедлению, и отставание от развитых капстран в экономическом развитии, которое так и не удалось ликвидировать, стало стремительно нарастать.
Таким образом, можно констатировать, что Марксова модель коммунизма сохраняет механический труд и в тоже время игнорирует его природу, которая заключается в том, что “механический труд является для человека всегда чем-то внешним, вынужденным, т. к. для удовлетворения его материальных потребностей нужны продукты труда, а не сам механический труд.
То есть механический труд сам по себе не представляет интереса для человека, не является его внутренней потребностью, как, например, творчество (правда, он может стать привычкой), и выполняется им только в том случае, если нельзя другим путем получить продукты, необходимые для жизни человека, или их денежный эквивалент. То есть механический труд выполняется человеком для получения продуктов труда, необходимых для его жизни, или для получения материального вознаграждения. И именно поэтому, в том случае, когда труд является для человека вынужденным и не доставляет ему сам по себе без материального вознаграждения удовольствия - становится важным соблюдение стоимостного паритета при обмене продуктами труда, или адекватная оплата труда”.*** В результате у людей пропадает стимул к высокопроизводительному труду и экономика становится затратной, малоэффективной, что, в конце концов, и привело к краху СССР.
Практика соревнования двух общественно-политических систем показала полное преимущество капитализма над социализмом, являющимся первой фазой коммунизма по Марксу.
Ошибка Маркса заключается в том, что он не учел природу механического труда, который до тех пор, пока он остается господствующим трудом, определяет общественные отношения и потребительскую природу человека.
Для того чтобы появились люди с иной природой, не потребительской, а созидательной, с высокой духовностью, и частнособственнические отношения сменились на коммунистические – нужно изменить характер господствующего труда, то есть уничтожить механический труд. И, начиная со второй половины 20 века, капитализм в наиболее развитых капиталистических странах идет по этому пути, внедряя в производство и в управление им, автоматизацию, тем самым уничтожая механический труд, и уменьшая потребность в труде не связанным с творчеством, и, наоборот, увеличивая потребность в думающих творческих людях.
Когда это процесс охватит все области материального и духовного производства и господствующим трудом станет творческий труд, кардинально изменятся общественные отношения и природа человека. И тогда коммунистические отношения собственности не будут выглядеть так нелепо, как в модели коммунизма Маркса, где механический труд остается господствующим, ибо природа творческого труда, который при подлинном коммунизме станет господствующим трудом, предполагает прямо противоположные отношения собственности, нежели при господстве механического труда.
* "Критика Научного коммунизма" Вадим Ким.
** "Критика Научного коммунизма" Вадим Ким.