Север Великобритании. Вернее Шотландия. Глазго. Обыкновенная забегаловка недалеко от порта. По-ихнему Паб. Сидим с приятелем. Пьём пиво. Ведём неспешную беседу. Никого не трогаем.
В какой-то момент начинаю замечать повышенный интерес к нам окружающих. Оно и понятно. И внешне отличаемся. И говорим на незнакомом языке.
Любопытство пересиливает неловкость. Один подходит к нам с кружкой в руке, просит разрешения присесть за наш столик. Жестом приглашаю.
-Откуда?-
усаживаясь, ставит он свою кружку на стол.
-Из России,-
отвечает мой приятель.
-Из России?!-
ещё несколько человек уже без разрешения рассаживаются рядом:
-Правда, русские? Не поляки, не украинцы, а русские?
-Русские. Из Санкт-Петербурга,-
отвечаем, что вызывает неподдельный интерес к нам.
-А вы не шотландцы?-
уже в свою очередь интересуемся мы.
-Нет. Англичане,-
следует дружный ответ.
-Поляки уже достали. По всей Европе расползлись. Теперь украинцы полезут,-
зло отхлёбывает из кружки один.
-Это что? Скоро хохлы вас всех скакать научат,-
смотрю на него с улыбкой.
-Кто такие хохлы?
Вижу в глазах непонимание.
Пиво уже ударило в голову. Вечер абсолютно свободный, а язык без костей. Начинаю рассказывать про Украину. Про гетмана Мазепу, который лизал задницу шведскому Карлу. Чтобы быть объективным много говорю о гетмане Богдане Хмельницком, и почему он попросился в состав России. В общем обо всём, что знаю. Особо рассказываю о Степане Бандере.
Слушают меня внимательно. Теперь уже точно знают, кто такие хохлы, потому что молчавший до этого парень, вдруг, предлагает выпить за Донбасс.
Разговор плавно перетекает на темы уже современной политики.
–Американцы надоели всем, потому что везде лезут и всех бомбят,-
следует заключение одного из наших английских собеседников:
-А, Обама у них полное дерьмо!
Что-то за последнее время я слышу такое уже не в первый раз, тем более, что мы совсем недавно из штатов. Кстати, пару месяцев назад были в Аргентине. Не очень-то там любят англичан. Оно и понятно. Аргентинцы не могут им простить Мальвины. Но про это предусмотрительно заводить разговор не решаюсь.
К разговору присоединяется ещё один собеседник:
-Видел недавно по ящику вашего Путина. Серьёзный мэн.
Слово мэн переводить с английского, как мужик, не буду, чтобы не показаться фамильярным. Пусть переводится, как человек. Лично я никогда не идеализировал Путина, но, не скрою, в тот момент, мне было приятно услышать это про моего президента.
-Мой дед был в России,-
заговорил тот, что первым подошёл к нам:
-Во время второй мировой войны он участвовал в трансатлантических караванах. Он много рассказывал, как они на сухогрузе из Канады везли паровозы в Мурманск.
Мы с приятелем в ступоре уставились друг на друга. Над столом повисла непонятная пауза. Непонятная только для наших собеседников. Первым в себя пришёл я.
-Англичанин!-
поднялся я из-за стола:
-Дай я пожму твою руку. Ты можешь гордиться своим дедом. Он из очень достойных людей.
У британского парня от гордости розовеют щёки, когда мы по очереди жмём ему руку.
Потом уже в который раз на столе появляются всё новые кружки с пивом. Разговор давно свалился на женскую тему. А когда шумная толпа новых друзей усаживает нас в такси, ей Богу, не хочется расставаться с такими нормальными мужиками.
Вот бы вся международная политика делалась именно так!