- Здесь всё дело в психологии. Согласись, что человеку веселее жить, зная,
что "точка совершенства мироздания" ещё впереди. Это как-то бодрит и вносит в жизнь определённый азарт. Даже при условии, что "точка" эта лежит за необозримыми горизонтами и тысячелетиями. Тут, по крайней мере, хоть есть надежда на то, что до неё дотянут наши квази-правнуки. Если же "славное времечко" давным-давно минуло, и мы всей толпой весело скользим по кривой "доживания", то особого воодушевления я от этого не испытываю.
Лёха разлил кофе по чашкам и выставил на стол бутылку "армянского",
для законьячивания кофейной горечи.
- А что собственно тебя смущает? - спросил Пашка, посасывая лимонную дольку, - Это твоё "совершенство" такая же надуманная абстракция, как и "несовершенство".
- Смущают, Пашенька, числа! Они, и только они, проклятущие! Чем больше я обо всём этом думаю, тем больше убеждаюсь в том, что "золотая середина" пути осталась далеко позади. И это меня расстраивает.
- Это у тебя мозговые колики. Перебрал с задумчивостью - вот башку и пучит! Вон - погляди на Вадюху, - Пашка кивнул в мою сторону,
- Сидит, пыхтит своей трубкой, и всё у него ровненько! - и уже обращаясь ко мне, - Или ты тоже нервничаешь?
Я притоптал табак в трубке, и нехотя ответил,
- Ну, ты же знаешь, Павлик, что, когда речь заходит о числах,
мне всегда становится несколько тревожно.
- Ой-ёй-ёй! Гляньте-ка на него! Ладно, -
наконец сдался Пашка, и, повернувшись к Лёшке, позволил,
- Давай выкладывай своё "открытие века"!!
"Открытие века" оказалось простым, общедоступным и где-то даже банальным.
Но от всего этого оно не потеряло своей загадочности и настоятельно требовало размышлений.
Лёха начал без предисловий,
- Числа, скорее всего, действительно правят миром, и выражение, что "Бог геометризирует", вовсе не просто красивая фраза, а скорее всего реальная действующая сила. А постулат о том, что красота - это есть производная от точности и ясности мысли, так же, на мой взгляд, не пустой звук.
Смущает же меня во всём этом то, что многие открытые нами устои мироздания (я не говорю, что все, но многие), являются устоями иррациональными.
Пашка потянулся рукой к моей трубочной свалке.
Это означало, что разговор его заинтересовал, и он не прочь "попыхтеть".
- Так вот, - продолжал Лёшка, - Возьмём, к примеру, лудольфово число, или как сейчас его принято называть - "число Пи". Какая бы была красотища, если бы оно равнялось "трём".
Просто "трём", без всей этой вереницы цифр после запятой. Ведь согласись, все, что после запятой, никогда не дарует радужных мыслей и надежды на "светлое будущее". Всё что после запятой – это "старческое ожирение" некогда симпатичной и всепроникающей константы.
Мы же сегодня утратили даже представление об "идеальной окружности", потому как не в силах точно соотнести длину этой окружности к её же радиусу.
И если Бог геометризирует, а он геометризирует, то мы при этом нескончаемом постзапятошном хвосте, неизбежно отдаляемся от Создателя. Отсюда и мой вывод: наши дорожки с Творцом разошлись.
Пашка напустил дыму и спросил, - И что? Ты делаешь такое серьёзное обвинение лишь по одному случаю?
- Отнюдь. Лудольфово число, постоянная Планка (замечательная, кстати, постоянная - квант действия), постоянная Апери, Бруна и т.д. и т.п. - всё есть числа иррациональные, а посему дряхлеющие, уставшие от периодичности и лишившиеся округлой красоты.
Пашка хлопнул "армянского" и запил его глотком дыма.
Вечер был испорчен.
Горький бодрящий напиток остыл,
и казался таким же иррациональным, как отяжелевшее основание
натурального логарифма.
***
Демиург открыл глаза. Сон его был долог и крепок.
Он повернул голову и посмотрел на двух своих сыновей, что веселились,
забавляясь с доской мироздания.
На доске горели Его Твёрдые Числа, после которых детскими руками были прилеплены нелепые закорючки запятых, после которых тянулся длинный хвост случайных и нелогичных цифр.
Сыновья, выписывая в строку очередные забавы, хохотали от того, как кривилась и морщилась вселенная.
Творец, полюбовавшись на игры своих отпрысков, понял, что нужно вставать
и беспощадной огненной тряпкой, стирать детские шалости.
Он закрыл глаза, готовя себя к великому подвигу пробуждения,
и вдруг улыбнувшись самому себе, ленно подумал,
- Ещё пять минут... Пять коротких минут...