/из рассказов партизанского разведчика/
1. Землянка
Сосны пышными кронами заслонили небо,оставив лишь рваное пятно в голубой бездне. Под ним, у корней, была землянка с единственным окном в крыше, двумя бойницами для пулеметов, входом и выходом в стороне, в кустах елошника.Землянка давно пришла в негодность и обвалилась вместе с подгнившим накатником. Одинокий столб, переломленный тяжестью грунта, накатника и времени, торчит посреди выемки, напоминая трухлыми размерами о былом могуществе.
Дед Алексей, партизанский разведчик, ходит по землянке.
- Вот это,- указывает он на бугорки, напоминающие холмики могил,- земляные кровати. Промеж ними- проход. Вход от речки, поскольку подхода у немцев отсюда нету. Он на машинах по большаку ездил. Выход, на случай окружения, по этому ходу. - Обвалившаяся и заросшая травой, и кустарником траншея зигзагами петляет к просеке.
-На песок поверх перекрытия аккуратно мох наложили, над ходом посадили елки. каждый сантиметр на коленях излазили. Ход неприметный, а окружи нас и все пятьдесят человек выйдут в тыл пока отстреливаются пулеметчики.
- Дед посмотрел на меня, спросил:- Понятно тебе?- немного помолчал, потоптался на месте, повернулся к ручью.
-"Рама" каждый день над лесом висела. Днем нас не углядишь, видим как под ней что-то блестит, фотографирует, значит, а нам все равно. Огня не жгли. Завтрак, обед и ужин спозаранку раздавали. Готовили в сторонке от лагеря, на всякий случай, чтоб не не засекли. Кабы не предатели нас бы ему в жисть не засечь!
Со стороны большака в сорока метрах от лагеря идет просека. Она вырублена до войны и дед показывает на ней место часового и дозора.
-Дозор елками замаскирован. Его не видно, а он все видит.В случае заметил что и бегом бережком в лагерь. Пошел немец по просеке, а его часовой застукал. Однажды прибежал дозорный и по тревоге поднял отряд. Мы залегли. Себя не обнаруживаем, не стреляем. Их там может полк на машинах. Лежим, ждем. Идут они по просеке. Подпустили ближе. Часовой проводки соединил и мина сработала. Одного карателя- наповал! Они думают, гадают и осторожно идут вперед. Только поднялись, а часовой другие проводки замкнул. И еще одного к праотцам на чашку чая отправил! Они залегли, а потом ходу назад. Ну а мы- в другую сторону. Раз они засекли, значит уходи, иначе хана. Да что говорить, если б не предатели, ему б нас ни в жисть не найти. Понятно тебе?
2. КОМАНДИР
-Цыганская жизнь была,- сказал дел, закуривая "Беломор". - В сорок втором поначалу курили листья орешника. На черта курили, а вот видать требуется, сосет под ложечкой и не по себе, вроде как мужик без бабы. Опосля табак с "Большой земли" кукурузник доставлять стал вместе с патронами. Табак вроде как боеприпасом стал. Командир самолично махорку делил и всегда оставлял малость. Золотой командир. С другим мы давно или раков, или червей на том свете кормили бы. А с этим жару немцам давали. Бывало придет с задания, сядет в углу, придвинет лампу и мозгует над картой. Глядишь денька через два и взлетит на воздух склад или мост на "московке". Немец на танкетках рыщет, а нас и след простыл. Золотой, скажу тебе, командир был. Где сейчас- не знаю. Большим человеком должен стать если к вину не пристрастился. Опосля истории с сыном все могло произойти.
- Дед затянулся папиросой, плюнул на пожелтевший окурок, вдавил его каблуком и, не глядя в мою сторону, продолжал:-Сына его Сергеем звали. Лет этак шестнадцати. Отчаянный парень, весь в отца. Не помню как в деревне оказался, разведка донесла: Сергея застрелил самолично брат нашего командира. А этот брат, бомбу бы ему в глотку, у немцев в холуях ходил вместе со своим сыном, полицаем. Взять надо обоих,- понятно тебе,- сказал дед, и как-то стушевался, еще и сейчас чувствуя беспомощность и неловкость за потерю юноши.- Командир приказал привести обоих. В тот день полицаи продукты получали и на радостях забалдели немного. Мы пришли в аккурат под ужин. Одного полицая на улице встретили, огрели по башке прикладом, а пришел в себя- пригрозили петлей в случае, если непонятливым окажется. Подошли к дому. Полицай просит впустить. Веранда у них легонькая из тонких дощечек собрана. То ли по голосу почувствовал неладное, то ли подглядел как, а в ответ гранату бросил. Полицая наповал, а нас бог миловал. Тут мы его и схватили с сынком вместе. Командиру доставили чуть тепленьких. Известное дело по дороге бока намяли обоим. Подходит командир к брату, спрашивает:- Что ж ты, братец, мать твою честную, племянничка своего кровного на тот свет отправил?!- Молчит брат, молчит и его ублюдок. Командир стрелял без промаха. Двумя пулями точку поставил на разговоре, а к вдове две зимы за шерстяными вещами ходили. Заботливая старуха попалась. Все воевать легче, понятно тебе? А командир золотой был, будь другой на его месте давно раков или червей на том свете кормили бы!
3. ПРЕДАТЕЛЬ
Был в отряде пулеметчик. Плечи- аршин, рост- два аршина.Брюки офицерские с красным кантом носил.Поговаривали из окруженцев он и вроде лейтенант. Да мы все в одном звании ходили. Нацепит ручной пулемет на плечо и косит с руки, вроде как косарь рожь рядками кладет, колосок к колоску, головка к головке. В атаку рядом с ним идти одно удовольствие. Однажды ночью из боя выходили, а его не досчитались. Думали погиб. Неделя проходит, нет его. Другая- нет его. А жизнь идет, воюем потихоньку. Заприметили мотоциклиста- разведчика. Молодой, разухабистый. Носится по большаку, как угорелый. Мы проволоку через дорогу протянули и сшибли его с копыток. Он подхватился и за автомат. Шустряк, думаем, а сами автомат раскулачили и подаем ему для успокоения. Привели в отряд, допросили. А девать куда? Понятно, в расход.Дрожит он как лист осиновый на ветерку, а доктор наш ему глаза завязывает и успокаивает:- Сейчас, говорит он по- немецки, мы тебя в Москву на самолете отправим.- А какой там самолет. Один патрон, и весь полет. Порешили мы немца, тут глядим наш пулеметчик заявляется. У нас правило: неделю блудил где-то, пойдешь в особый отдел и под стражу. Охранять его страшно. Чуть моргнешь и тебя прикончит. Удвоили стражу. А он все одно твердит: попал в плен, допрашивали, а опосля повезли в лагерь в сторону Смоленска. По дороге доски в вагоне проломил и убег. - Командир наш слушает, головой кивает, а сам думает:- Нашел дураков, сукин сын. Хоть галифе изодрал бы для приличию, да гимнастерку в пыли вымазал. - Допрашивают его, а толку никакого. Приказывает командир остаться в чем мать родила и самолично все складки в белье просмотрел. Тут и решилось все. Две ампулы в брюках нашел. Доктор накормил собаку с ихней приправой, бедняжка околела сразу. До сих пор не пойму, чего этот пулеметчик к ним подался? Если заставили, так пришел бы к командиру, выложил бы отраву и сказал:- Малодушие кровью искуплю. Командир золотой был, понял бы, понятно тебе?!
4. НАГРАДА
Я развернул карту шестикилометровку, достал компас с треснувшим стеклом,стрелка запрыгала, показывая направление. Дед смотрел на приготовления с любопытством. - Карта хороша. Все есть только речек не вижу да поселков. У командира была лучше. Там было все. А по мне карт не надо. Пропадет она и противник по ней нас же утюжит. Я все думаю, откуда у них наши оказались? Или кто передал им?! Сам я хожу не по картам. Знаю просеки, тропы, а если блудну, то по солнцу выбираюсь. В войну немцев за нос водил. Бывало сделаю крюк, сигану по болоту и скроюсь. До вечера кручу, верчу, а под вечер они в аккурат шабашить спешат. упаси бог, что б в лесу заночевали. Солнце садится за горизонт, а они в машину. Сядут, дадут пару очередей по лесу для острастки и Митькой звали. Ночью спи спокойно, ни тебе карателей, ни предателей... В лесу меня не прихватишь, а в поселке или хате- другое дело. Стенку лбом не прошибешь, а на чердаке только черт умеет прятаться. Раз нас с дружком у полицая засекли. Да какой он полицай был. Так, для отводу глаз. Нашим связным был. Зашли к нему домой, жена стол накрыла. И ноги, и желудок- гудят. А они, как на грех, тоже к полицаю жалуют. Куда тут спрячешься? В окно? Увидят и хозяину конец. Тут мы и замешкались, а они в дверь ломятся. Спрыгнули мы в подпол, на картошку. я первым, дружок за мной. Я скатился в угол, а картошка возьми да обрушись на меня. Ни охнуть, ни вздохнуть. Дружок сверху навалился. Немцы зашли с подозрением. Стали рыскать по хате. Хозяйка им толкует, что переодевалась, рубаху исподнюю показывает, а они свое ищут. Дружка и заприметили в подполе. Для верности гранату бросили. Очнулся я на другой день. Вроде и руки, и ноги целы. Кровь дружка вся на меня вытекла. Выйти боязно, а ну как они сторожат сверху! На третий день ночью вылез и кое- как в отряд добрался. Вваливаюсь в землянку, а ребята от меня в сторону шарахаются, как от скаженного. Командир подходит и говорит:- Мы тут тебя уже добрым словом помянули и в твою честь эшелоном отсалютовали. А ты, выходит, жив остался.- Дед потупил взор, закурил папиросу. Спички отсырели и я щелкнул зажигалкой.- Не-е,- сказал он протяжно. -Бензином пахнет. На спирту еще куда ни шло. А опосля бензину запах табака сбивается. Значит похвалил меня командир за взорванный мост, к ордену, говорит надо представить, а за потерянного друга и связных, надо, говорит, тебя к стенке поставить! Бдительности не хватило у меня, а я старшой был. Так меня наградили, понятно тебе?
5. КОРОВЬЯ ГОЛОВА
- Немец он как воевал,- говорит дед,- танками. самолетами на психику давил. У кого нервы послабее. тот и побежал. А супротив нас кишка у него тонка. Лес большой, попробуй танками или артиллерией пугнуть, да и самолетом к нам не сунешься. И пошел немец листовками бросаться. Нарисует коровью или свиную тушу во всю листовку и разные лакомства да меню расписывает. Думает поглотаем мы слюнку. глядишь кое-кто из-за жратвы и Россию предаст. Ему и невдомек, что лопали мы галеты и котлеты за милую душу. К примеру моя жена в поселке для нас хлеб заготовляла. Другой староста весточку присылал и просил обоз ихний с хлебом захватить, что б чисто перед немцем с отчетом было. С "Большой земли" кой чего забрасывали. Бывало и худо. Голодали. Кормили только боевиков. Медведь привычный лапу сосать, а мы с винтовкой да автоматом сдружились. Глядишь из задания идут и живность с собой ведут. Враз ребята с лежки подхватываются и за ножи. Минут через двадцать от коровенки и пару не остается. Помню привели буренку без головы...- Дед засмеялся.- Думаем ну как она без головы по лесу шла? И ноги целы, и грудинка есть, и хвост при ней, а головы нету. Да ты не удивляйся. Привели ее в порядке, а зарезали и головы как не бывало.Пропала да и все тут. Думай что хочешь, может на рогах к дому пошла к хозяйке. Так мол и так хозяюшка. Вымя и прочее у партизан, а я тута. Только командир наш не дурак был. Построил нас и говорит:- у барона Мюнхаузена возможно все. В моем отряде- ничего! Ежели положите к моим ногам коровью голову, ваши сохраню, клянусь своей матерью! Не положите- порешу, поскольку дисциплина в отряде не ради живота, а ради власти нашей Советской существует!- Долго говорил командир. Других слеза прошибла. А голова с рогами так и не легла к его ногам.- Дед замолчал, аппетитно прикурил папиросу от огня сучкастой сосновой ветки. Пахло дымом, табаком и хвоей. В ближайшей деревне заливались петухи и одиноко, и тоскливо тявкала дворняга. - Что с головой, дед? - Дед сплюнул желтоватую от никотина слюну вместе с пережёванным мундштуком папиросы и тихо сказал:- Из головы холодец вышел, а двоих партизан лишились. Командир уважал дисциплину, понятно тебе?