У мадам Гоменбашен была сумка с никелированными защелками, которая почему-то называлась ридикюль.
- В ридикюль, в ридикюль
положили много дуль! – ликовал я, но так, чтоб мадам не слышала. Мало ли… В общем, на ее оценку моего поэтического дара я не полагался. Тем более, строки были явно критическими. Так что, это соло я исполнял в ее отсутствие. Но во дворе, что было глупостью, ибо о моих вольностях мадам тут же донесли. И она я вилась к нам, грозная и суровая.
По ее требованию, меня усадили прямо против нее, и мадам Гоменбаш уставилась на меня немигающим взглядом.
Я с готовностью заревел. Под этот не очень музыкальный аккомпанемент мадам раскрыла свой ридикюль и стала доставать из него разные предметы, попутно объясняя их предназначение.
- Это имеем носовой платок. У тибе есть носовой платок?
- Не-ет! – провыл я.
- Таки плохо! – констатировала мадам. – Мадам Трауберг, – обратилась она к бабушке, - у мальчик нет элементарный вещь. А если, не дай Бог, он простудится? А кузи? Из-за вас мальчик начнет ковырять в нос и сломает палец!
Узнав о грозящей мне травме, я зарыдал еще пуще.
- Это имеем пирамидон! – продолжила демонстрацию содержимого сумки Мадам Гоменбашен, предъявив маленькую кофейного цвета коробочку. – Ликарства от голова. У тибе голова болит?
Я отрицательно замотал головой. Еще отравит этим пирамидоном.
- А это пурген! – предъявила мадам другую коробочку. – Это для какать! Ты какаешь хорошо? – строго спросила она.
- Д-да! – вымолвил я и умоляюще посмотрел на бабушку.
Но та меня выдавать не стала и утвердительно закивала головой.
- Это платок на голова, если холодно! – продолжила ревизию мадам Гоменбашен.
Я удивился. Мой незначительный, но вполне уверенный опыт говорил о том, что в июле холодов, требующих вмешательства толстого шерстяного платка, не бывает.
- А это клиёнка, чтоб накрываться в дождь! – предъявила подержанный кусок клеенки мадам. – Как сичас за окно!
За окном действительно происходил летний ливень.
- В дождь лучше сидеть дома! – возразил я в надежде, что мадам вникнет и пытка прекратится.
Куда там!
- Это ключи! – и мадам добыла из ридикюля толстую связку ключей.
Так продолжалось еще минут десять.
Я страдал, а мадам, казалось, блаженствовала. Наконец она перевернула свой ридикюль вверх дном. Из него выпала конфета «Ласточка» в желтой обертке. Мадам накрыла конфету сморщенной лапкой. Потом протянула мне ридикюль.
- И где? – вопросила она.
- Что где? – не понял я.
- И где дули я тибе спрашиваю?
- Нету! – раскаялся я.
- Ни одна? – уточнила мадам.
- Ни одной! - подтвердил я.
- Тоды на! – и она отдала мне конфету. И добавила:
- Дулей в ридикюле нету,
зато есть одну конфету!
И мы с бабушкой захлопали.