Маняша Черкизова, светлоликая сударыня с чёлкой а-ля Мирей Матье, совершила сексуальный проступок: прикрываясь слабой пародией на одежду и псевдонимом Сесиль, она вышла на панель и отдалась первому встречному владельцу «БМВ». Конспирация Маняше не помогла, и вскоре о её проступке знала вся заинтересованная общественность.
Маняшина маман Лидия Федуловна Лихтенштейн, многолетний педагог республики, бросила на произвол судьбы 2-ой «А» и примчалась к блудной дочери с другого конца микрорайона. Со свойственной ей педагогичностью, она долго рассказывала своей кровинушке о нелёгкой судьбе Ушинского, вкратце изложила основные тезисы практических трудов Макаренко и оставила на телевизоре конспекты по роману «Анна Каренина». В глубине души Лидия Федуловна любила блудницу, но видела в МПС панацею от всех болячек в создавшейся ситуации.
Папан Манящи Черкизовой господин Частокольский, потомственный инженер-строитель общественных туалетов, а ныне президент концерна «МиЖ», узнав о проступке наследницы, собрал ведущих акционеров, сделал доклад о международном положении, заклеймил позором конкурирующие фирмы, отрёкся от принятых ранее обязательств и подал заявление об отставке. На токийской валютной бирже началась паника. С правительством США случилась истерика. В швейцарских Альпах сошёл весь снег. Весь! До самой хилой снежинки!
Братан Маняши Андрюша Забубенный, студент физвоза института элитарных наук, мастер спорта по игре в преферанс, пресс-атташе юго-запада Кирпичного тупика, широко известный в узких кругах под кличкой Дюша Распасе, заявился к сестре с горячим утюгом и с деловым предложением возглавить её трудовую деятельность в качестве менеджера с оплатой в девяносто процентов от её гонорара. Переговоры начались с того, что Маняша усадила его на его же раскалённый утюг. Это надо было слышать, как он там верещал!
Закадычная Маняшина подруга Иришка Пустомелькина, секретутка одной из компаний по скоропостижному выполнению несбыточных обещаний, позвонила Маняше ни свет, ни заря и наговорила ей такого, что не пролезет ни в какие ворота никакого печатного органа. В переводе на литературный язык это выглядело, примерно, так: «Ты, Маняха, гадючка, вонючка, падлючка, сучка и ублюдучка потому, что не взяла меня на шабашку! Не друганка ты, а засранка!». Вот ведь как подружка обиделась!
Апофеозом разборок стал разговор Маняши с супругом Альфредом Бабаевым, который занимал видную должность в администрации теневого кабинета физиотерапии при венерологическом диспансере имени Эрогенова. О неверности жены Альфред узнал из приватных бесед со своими подругами и приравнял её к измене Родине в военное время года.
Маняша сидела у телевизора и ждала любимую передачу «Панель-плюс», где должно было пройти её эксклюзивное интервью с Севой Гонорейским, ведущим рубрики «До, во время и после».
Альфред набухал себе фужер водки, выпил, снял со стены помповое ружьё и надрывно задал Маняше свой главный вопрос: «Сколько?». Маняша ответила просто и без утайки: «Двести» «О, Боже!», – застонал супруг, достал из сейфа пачку патронов и зарядил ружьё. «С каждого», – добавила с улыбкой Маняша. «Сколько?», – спросил Альфред. «Четверо» «Не густо!», – прикинул супруг и дослал в патронник патрон. «Но пять раз по столько», – уточнила Маняша, решив, что из-за ерунды погибать не стоит. «Восемьсот умножаем на пять. Ноль пишем, четыре в уме…», – начал туго считать Бабаев, у которого с арифметикой в школе было не лучше, чем с остальными предметами. «Четыре штуки, дорогой!», – помогла тугодуму Маняша. «Четыре штуки! – ахнул Альфред и повесил ружьё на стену, – Маняшка, какая ты всё-таки молодец! Раздевайся немедленно!» «Сколько?», – начала торг Маняша. «Убью!», – посулил Альфред, и Маняша скинула с себя всё. Супруг сноровисто сделал ей тройную блокаду антибиотиками, похлопал по крутым ягодицам и, отлынивая от исполнения супружеских обязанностей, завалился на боковую.
А Маняша той же ночью вторично вышла на уже знакомую панель и опять совершила сексуальный проступок, по своей дерзости превосходящий предыдущий в полтора раза.
Заинтересованная общественность не сочла на этот раз нужным реагировать на это как-то неадекватно.