Один уважаемый литературный сайт объявил конкурс рассказов на тему: «Незабываемое лето в Крыму», приуроченный к известному событию. Узнав об этом за день до окончания приема работ, я тут же сел за стол и начал писать.
Крым! Алупка! Лето!
Кипарисы, пихты, акации…
Жаркое солнце, синее Черное море, ласковый ветерок, пляж!
По её белой коже было понятно, что приехала она недавно. Наши топчаны-братья близнецы оказались по соседству. Прикрывшись тёмными очками, я с удовольствием подсматривал за ней. Она осторожно, робея, вошла в воду. Не заходя на глубину по-девчоночьи поплескалась у берега. Стесняясь прилипшего мокрого купальника, выйдя из воды, сразу укуталась в полотенце.
Сначала мы молча загорали. Потом я пошутил про бакланов… Она улыбнулась. И моё разогретое южным солнцем сердце моментально воспламенилось. Её заинтересованное внимание активизировало мою, и без того хорошо действующую, речевую функцию. В общем, разговорились. Познакомились. Вечером ужинали в ресторане. Пили вино. Танцевали. Целовались…
Помню большого черного жука, снующего туда-сюда по полу номера, смешившего нас, мешающего уснуть. Я признался, что женат, она созналась, что замужем… Неловкость от недосказанности рассеялась, уступив место беззаботной игривости.
Утром легкий завтрак, фрукты. В холле гостиницы она познакомила меня со своими московскими дядей и тетей, так же приехавшими отдохнуть. Затем Воронцовский дворец, погреба Массандры… Целый день вместе… Вечером пляж, солнце погружается в море. Темная ночь и звездное небо над головой… И вновь восход, брызги светлого счастья.
Завтрак, пляж, прогулки по парку, шашлыки, танцы, поцелуи, поцелуи…Ночь…
Утром её не оказалось рядом, она исчезла, растворилась в синеве моря, скрылась в зелени садов, расcтаяла в лучах солнца.
Я искал, расспрашивал персонал, те шарахались, как от продавца кукурузы. Расспрашивал местных, в ответ - пожимание плечами, недоумённые взгляды. Никто ничего не знал.
Катя появилась так же внезапно, как и исчезла. Она рассказала, что ездила в Симферополь к сестре мужа. Засыпала меня подробностями отношений в их многолюдной семье, характеристиками каждого из членов клана. Мы отправились по канатной дороге на Ай-Петри. Стоя на краю скалы, Катя вдруг заплакала, порывисто обняла меня.
-Катя, что с тобой?
-Прости, милый, я тебя обманула! Я ездила не к сестре мужа, а к бывшему любовнику. Конечно, глупо с моей стороны рассказывать тебе о нём. Но находясь здесь, с тобой, на высоте, на краю… Я не способна лгать… Скажи, ты сможешь меня простить?
Я растерялся. Не имея права её упрекать, все же почувствовал укол ревности. Но Катя так искренне каялась, что даже будь я её мужем, и то, наверное, бы простил…
В следующие три дня мы не расставались ни на миг. Обедали в Ялте, гуляли по набережной, фотографировались с «Дамой с собачкой», посетили «Орлиное гнездо» и Никитский ботанический сад. На теплоходике приплыли в Симеиз на пенную вечеринку. Поцелуи, поцелуи…
Катя вновь исчезла на два дня. Когда она появилась, я не задал ни единого вопроса. Она заговорила первая.
-Ты не сердишься? Сможешь простить ещё раз?
-Катя! Ты мне не жена! Я не имею права осуждать, но все же будет лучше, если мы расстанемся.
-Глупый, я же тебя испытывала! И в тот раз, и теперь… У меня нет любовника и нет мужа. Я их выдумала. Мужа, чтобы ты не боялся, а любовника, чтобы ревновал.
-Ревновал? Ты хотела, чтоб я ревновал?
-Я хотела, чтобы ты любил! - лицо её полыхнуло огнем смущения, вырвавшимся из души вместе с сокровенной тайной.
-Катя, я женат! - как можно мягче напомнил я.
Она не слушала.
-Об одном прошу. Не бросай меня сейчас! Побудь со мной хотя бы до конца отпуска. Ты так нужен мне и именно сейчас. Если ты уйдешь, я покончу собой - брошусь со скалы в море.
Её сотрясли рыдания, началась истерика. В глазах тоска, растерянность. Губы солёные, резиновые, словно шашлык из рапанов.
После бурной ночи, шампанского на завтрак и прогулок по Ливадийскому дворцу она вновь исчезла. Казалось, я уже должен привыкнуть к подобному поведению. Но её нервное состояние накануне и слова о самоубийстве беспокоили меня, заставили вновь отправиться на поиски. Пришёл я и к её московским родственникам. Мужчина, хмурясь, отводил взгляд. А его спутница неожиданно резко набросилась на меня.
-Довёл девушку? Бесчувственный ревнивец! Толкаешь её на убийство?
-Простите, вы мне?
-А кому же? Не ты ли два года мучил её бешеной ревностью, а сам жениться не хотел. Не ты ли вчера, узнав про беременность, ударил её, требуя, чтобы она сделала аборт. И он еще удивляется, что девушка сбежала? Так тебе и надо, изверг!
-Беременна? Бил? Два года? Бред! Откуда вы это взяли?
-Катюша нам всё рассказала! Мы хоть и недавно с ней знакомы, но полюбили, как родную.
-Так вы ей не родня?
-Конечно, нет.
И как я не оправдывался перед ними, как не доказывал свою невиновность, они мне не верили. Расстроенный, я ушёл к себе. Отпуск был окончательно испорчен. Не радовали ни море, ни солнце, ни девушки, которых я стал бояться.
В последний день на вокзале я столкнулся с лже дядей. Он хлопнул меня по плечу.
-Рад за вас! Очень рад!
-Что?
-Катя сказала, что ты ей предложение сделал.
-Где она?- взревел я.
-В поезде, в купе тебя ждет.
Я бросился в вагон. На столике лежал конверт. Внутри записка: «Захочешь встретиться - звони, мой телефон….»
-Встретиться!? Да я проклинаю тот день, когда встретил тебя!
Я в бешенстве разорвал записку. Потом прошёлся по поезду, заглядывая в каждый уголок в поисках лгуньи. Её не было, и я ощутил усталую умиротворенность человека, с большим трудом вырвавшегося на свободу или вернувшегося с вражеской территории. Даже не верилось, что я всего лишь возвращаюсь из отпуска.
Поезд медленно подползал к родному перрону. В окна заглядывали встречающие. Жена! А она что тут делает?
Увидав меня, жена приветливо замахала рукой…
Радость и стыд обжигают мои щеки. Ещё недавно я обнимал другую женщину… Главное - не выдать себя. Что было, то было, не вернешь, не исправишь, не отмотаешь назад, как бы ни хотелось. Со временем всё забудется…
/Два дня спустя/
-Ты мне изменил!
-С чего ты взяла?
-Не ври, я прочла рассказ! Знаешь, как больно узнать, что ты предпочёл другую, эту, как её? - Катю.
-Какую Катю? Это же вымысел! Рассказ на заданную тему!
-Слишком убедительный… Сознайся! И может быть, я тебя прощу. Уж лучше горькая правда, чем сладко притворная ложь. Не хочу жить с лгуном! Лежать рядом с ним в кровати, подозревая, что в этот самый момент он думает о другой.
-Я тебе клянусь, история не имеет к нам никакого отношения. Просто фантазия на тему: «Незабываемое лето». Описания выдуманного курортного романа.
-Правда?
-Конечно, правда!
-Ты меня любишь?
-Ну, конечно, люблю!
В воскресенье, когда жена на кухне готовила чай, раздался телефонный звонок.
-Алё, алё… – сквозь помехи пробивался женский голос.
-Да.
-Узнал? Я - Катя из Алупки, помнишь?
-Что за шутки?
-Тебе неудобно говорить?
-Не знаю, как вам удалось прочесть ещё не опубликованный рассказ, но в любом случае ваш розыгрыш не удался, так как никакой Кати не существует! Это образ, созданный моей фантазией. Химера! Мечта одинокого мужчины! Понятно? Так что оставьте меня в покое!
Оглянувшись, я увидел в дверном проеме застывшую супругу с подносом в руках. Чашки дрожали, разбрызгивая сладкий чай.
- Значит, Катя - твоя мечта? Мечта одинокого мужчины…
После ухода жены я нажрался, как последняя свинья, то есть свинья, которую должны зарезать последней, и она об этом знает, но ничего поделать не может.
/Три дня спустя/
Он сидел за массивным столом, полностью соответствуя слову «столоначальник». Начальник стола! Казённого, крепкого, внушительного, не то, что теперешние тонкостенные дистрофики из Икеи. Степан Петрович бронзовым бюстом вырастал из стола. Смотрелся мудрым кентавром, главным докладчиком исторического съезда. Строго регламентированная стопка бумаги, не больше, не меньше - справа. Коробка селекторной связи - слева. Посередине старинный чернильный прибор - ровесник стола, винтажная дизайнерская фишка. Властные руки придавили столешницу, как бы сдерживая её порыв наброситься на вас.
Тяжело выйный, грозный, он своей ехидной улыбочкой, как бритвой, вскрывал вены, останавливал сердце, а глухими раскатами голоса заставлял батальоны мурашек маршировать по спине, вверх-вниз, слева-направо, справа-налево!
-Объясните, любезнейший, почему вас не было на рабочем месте в понедельник и вторник?
Выдохнув перегар – переработанную субстанцию вчерашнего забвения, я без утайки, в подробностях принялся излагать свои злоключения. По мере продвижения рассказа, руки Степана Петровича постепенно начали добреть, обмякнув, поворачивались ладонями вверх, демонстрируя свое понимание и сочувствие. Казалось, цветок человечности незримо прорастает между начальственных ладошек, распуская лепестки снисходительной отеческой любви…
-Только я не понял: кто же звонил?
-Жена подругу подговорила… Проверить решила!
-М-да! Некоторые жёны и не на такое способны! - и он посмотрел на меня как на члена своего клуба…
Но тут чиновный червячок чумазым чертёнком выскочил из старой чернильницы, сжав ладони несостоявшегося благодетеля, сломав невесомо-эфирный цветок чадолюбия, чёрной мыслью проник в черепную коробку начальника. Степан Петрович достал из ящика стола папку с моей фотокарточкой, раскрыв её, углубился в чтение. И в глубине начальственных недр глухо ухнуло, предвещая скорое извержение.
-Сынок! Что ты мне баки крутишь?! Ты же не женат! Да и отпуск у тебя по графику только в ноябре. Ты зачем начальству врёшь?
Сквозь толстые линзы очков я вглядывался в заполненные житейской мудростью мутные глаза Степана Петровича, закипающие гневом, вызванного обманом сиятельного доверия, и молчал. Молчал, предоставив решать мою судьбу их высокопревосходительству.
Естественно, я бы смог выкрутиться, нагородив, навешав, запудрив…, но дело в том, что я больше не хотел врать. Не из-за почтения к Степану Петровичу, не из-за правдолюбия, некстати проснувшегося в самый неподходящий момент, не из-за усталости или иссякшего фонтана фантазии. Я не хотел больше врать, чтобы вновь самому не уверовать в ложь, и чтобы наконец-то прекратить, обрубить, оборвать уже не контролируемый мною, само-раскручивающийся сюжет о незабываемом лете в Крыму и его последствиях.
Я смотрел и молчал, а Степан Петрович все больше и больше надувался обидой. В какой-то момент я подумал, что он может лопнуть. Так и случилось. Бум! Лицо сузилось, вытянулось и зависло в воздухе. Пиджак обмяк, сполз на пол. Не стало Степан Петровича, моего начальника и благодетеля. Только вытянутое лицо, да ладони остались на столе, они постепенно светлели, пока не сделались совсем прозрачными. Правая ладонь приобрела форму гранёного цилиндра, а левая стала квадратной и плоской с поджатыми, кривыми, обожжёнными на кончиках пальцами. Я в страхе тряхнул головой, отгоняя видение, приходя в себя. И вдруг обнаружил, что сижу перед пустой бутылкой виски, справа от которой стоит стакан, слева - пепельница с окурками. Неизменным остался только запах перегара.
Получается, я в одиночку выпил бутылку виски?! Прямо как О Генри! Остаётся надеяться, что пишу я тоже, как он. Беру вчерашние записи. Читаю: « Крым! Алупка! Лето! Кипарисы, пихты, акации. Жаркое солнце, синее Черное море, ласковый ветерок, пляж…» И это всё? Всё, что я вчера написал?
Упустил время, не успел, не смог откликнутся на эпохальное событие… Пропил такую тему! Постойте! А все эти Кати, жена, Степан Петрович и другие, что мне теперь с ними делать? Куда их определить?
Видно, придётся ждать следующего раза, следующего события, в последнее время они что-то зачастили… Ну, а пока пускай в этом рассказе потомятся…