«Страх смерти хуже
самой смерти».
(Публий Корнелий Тац)
— Жрать как хочется просто сил уже нет терпеть!
— Ты опять о еде, я же тебя просила!
— А о чём говорить, когда мысли только об одном!
— Да хоть о погоде! Кстати, выгляни в окно, что там? Люди есть?
— А кому хочется сдохнуть прямо на улице? Никого там нет, и быть не может…
Виталий Коломейцев тяжело отошёл от окна и плюхнулся в глубокое кожаное кресло. Обведя глазами роскошно обставленную квартиру, с ненавистью посмотрел на жену:
— Вот, дорогая, чем для нас обернулась твоя любовь к роскоши, порядку и патологическая экономия на продуктах! Вместо того чтобы копить деньжата на чёрный день, лучше бы сухарей насушила! Так на всякий случай! Сейчас бы попивали чаёк с сухариками и горя не знали!
— Не надо, Валера, валить с больной головы на здоровую! У нас всё было не как у нормальных людей. Занимался хозяйством, и продукты в дом приносил ты. На мне были все ремонты, обстановка дома и прочее. Ты работал в крупной фирме, общался с людьми не последними в городе. Ты просто обязан был владеть ситуацией! В чём ты теперь меня обвиняешь?
— В том, что ты не сделала никаких запасов продовольствия. И теперь мы оба по твоей вине голодаем. Ещё несколько дней и мы просто-напросто откинем коньки в собственной квартире.
Зоя Коломейцева укоризненно посмотрела на мужа.
— Легче всего обвинять другого. Сейчас всем плохо. У нас хоть детей нет. А что говорить Гороховым? У них маленький ребёнок. Вера с ума сходит, говорит, — покончит с собой, чтобы не видеть голодную смерть малыша. Эх ты, слюнтяй! Лучше включи телевизор, послушай, что говорят! Знаешь, как сказал Руссо? «Страх и надежда — вот два орудия, при помощи которых управляют людьми». Давай всех перехитрим и выберем второй вариант.
Виталий не шелохнулся. Он сделал вид, что уснул в кресле. Зоя сама нажала кнопку на пульте. С экрана телевизора прямо на неё шёл знаменитый солист Большого театра Юрий Горин. Он посмотрел на Зою, улыбнулся и застыл в реверансе.
На другом канале показывали «Лебединое озеро». На третьем — балет «Спартак». Женщина со злостью швырнула пульт на другое, свободное кресло.
— С ума все сошли, что ли! На всех каналах одно и то же! Классикой, то бишь, духовной пищей решили всех накормить!
Зоя, глядя на мировую знаменитость, сквозь зубы процедила:
— Ненавижу!
Затем женщина вышла на балкон и прильнула лбом к холодному, влажному стеклу. За окном — ни души. Жизнь в городе замерла. Жители поневоле стали заложниками в своих квартирах. А ведь ещё полтора месяца назад ничего не предвещало беды. Всё было, как всегда — люди вставали утром, умывались, чистили зубы, завтракали, торопились на работу. Вечером спешили домой, к своим семьям. А потом случилось невероятное. Ночью на город обрушился какой-то странный вирусный дождь, и дикторы всех средств массовой информации объявили о чрезвычайном положении. Объясняя случившееся, они предупредили, что никому нельзя выходить из дома, так как уровень заражения воздуха превышает допустимые нормы в сотни раз! В течение дня, устав зомбировать горожан, по всем каналам стали показывать балет. И это длилось уже почти два месяца! Ни одной новой, мало-мальски положительной весточки для народа не было! Люди попрятались по своим жилищам, сидели тихо, как мыши, не в силах изменить ситуацию. Зоя знала, что в любой обстановке пожинает лавры тот, кто умеет ждать и решила «победить» время.
Женщина прошла на просторную кухню и в очередной раз стала открывать все подряд дверцы громоздкого, высокого, до самого потолка кухонного шкафа. Полки и ящички были пусты, а баночки, в которых ещё недавно хранились крупы, были девственно чисты. Холодильник открывать не было смысла — в нём давно повесилась мышь и, вообще, он за ненадобностью был отключён.
Зоя присела на красивый, с высокой спинкой стул. Она вдруг вспомнила, что это были особые стулья, сделанные на заказ, с глубоким коробом, прикрытым тяжёлой, поднимающейся верхней частью. Она встала и как Остап Бендер стала проверять один стул за другим. В шестом, последнем стуле она обнаружила целлофановый пакет с просроченными продуктами, который при уборке хотела выбросить, но, закрыв сиденье, просто-напросто забыла о нём. Зоя громко и странно захохотала, разбудив при этом крепко уснувшего мужа. Выставив пакет на кухонный стол, женщина стала с особой осторожностью вытаскивать один пакетик за другим. Здесь были кулёчки с рисом, гречкой, даже несколько с сушёными грибами, суп из которых она так любила. Последним Зоя нащупала упаковку овсяного печенья. Она разорвала обёртку, и хотела было заморить червячка, но, сглотнув голодную слюну, передумала. И тут она вздрогнула. За спиной стал Виталий и, вырвав у неё из рук печенье, стал запихивать его себе в рот вместе с обёрткой. Зоя выхватила у него «деликатес» и крикнула:
— Не смей! Это я Гороховым отдам. У них ребёнок голодный. А тебе я сварю кашу… с грибами.
Виталий хотел ударить жену, но пошатнулся и чуть не упал.
— Пойду, полежу в спальне. Совсем я ослабел. Видишь, как получается, Зоя. При одинаковых обстоятельствах вы, стервы, всё равно выживете, а нас, мужиков, сгребут в одну большую кучу и похоронят в огромной братской могиле. Лучше бы господь нас из вашего ребра сделал…
Зоя, не обращая внимания на реплики мужа, отсыпала из каждого пакетика крупы, сложила всё в целлофановый мешочек и присовокупила ко всему изжёванную Виталием пачку печенья. Затем она позвонила соседке:
— Неля, у меня есть печенье для твоего малыша. Не побоишься зайти?
Когда соседка переступила порог Зоиной квартиры, хозяйка испугалась.
— Неля, ты как? Совсем плохо, да?
— Плохо, подруга. Не знаю, выдержу ли…
— Надо выдержать, Неличка. У тебя ребёнок. Мне Виталий по секрету сказал, что ещё 2—3 дня и весь этот ужас закончится.
— Это правда? А можно я сама с ним поговорю? Не верится мне что-то.
Зоя снова испугалась за соседку. А что, если Виталий скажет ей правду?
— Он только что уснул, Неличка. Иди лучше, покорми малыша. Дашь ему печеньице, он сразу повеселеет, вот увидишь…
— Спасибо тебе, соседка. Дай бог, обойдётся, век не забуду твоей доброты.
Неля прижала к груди драгоценный пакетик и обернулась в дверях.
— Я тебе, Зоя, шубу свою норковую подарю. Ту, серую, в пол…
Неля ушла, а Зоя стала плакать.
— Как изменились желания! Наконец-то, истинные, человеческие ценности вышли на передовую. Ради спасения своего ребёнка Неля готова отдать то, что ещё вчера было для неё предметом гордости, мерилом достатка и женского счастья. Всё изменилось в одну секунду: пачка засохшего овсяного печенья стала дороже роскошной норковой шубы.
Женщина поставила на огонь кастрюльку с водой и стояла над ней, пока вода не закипела. Затем осторожно тонкой струйкой засыпала в кастрюльку овсяную крупу, добавила сухих грибов, тщательно размешала, накрыла крышкой кастрюлю и, выключив газ, обмотала драгоценное варево большим махровым полотенцем. Поставив на стол две тарелки, две ложки, позвала мужа. Тот не откликался.
— Снова уснул, что ли? Он же так есть хотел!
Зоя заглянула в спальню и увидела Виталия в странной позе. Он сидел на диване, а голова как-то неестественно склонилась на грудь. Зоя коснулась плеча мужа, и тот сполз с дивана на пол. Виталий был мёртв. Женщина заметалась по квартире, причитая:
— Что же делать? Что же делать? Службы не работают, на улицу не выйдешь. Придётся быть с ним в одной квартире, пока что-то не образуется.
Зоя с трудом уложила начавшее коченеть и поэтому непослушное тело мужа, обратно на диван, зачем-то положила под голову маленькую, его любимую подушечку и накрыла простынёй. Затем она заперла спальню на ключ, как будто Виталий мог убежать из дома и села на кухне поплакать. Зое было безумно обидно, что судьба так безжалостно с ней поступила, но страх смерти от голода заставил её подкрепиться. Зоя съела всю кашу, и свою порцию и порцию мужа, так как он более не нуждался в пропитании — он был уже далеко, в другом измерении, где земная еда была не нужна. Уже после еды позвонила соседке, с горечью сообщив, что Виталика больше нет.
— Приходи к нам, если хочешь, — позвала Неля.
Зоя опешила.
— Неля, мы ходим друг к другу уже почти два месяца и с нами ничего не случилось. В коридоре воздух такой же, как и на улице, не так ли? А что, если рискнуть и всё-таки попытаться выйти из подъезда? Как ты думаешь?
— Я не могу рисковать, подруга. У меня Егорка. Ты тоже потерпи ещё дня два. Неизвестно ещё, отчего Виталий умер. Может, хлебнул отравленного воздуха и задохнулся?
— Может, Неля. Я не врач, я в этом ничего не понимаю. Хорошо, я подожду. Пойду в комнату, включу телевизор, может, что-то новое для нас, утешительное скажут.
Прошла ещё неделя. Со спальни до чуткого носа Зои доходил сладковатый, тошнотворный запах разлагающегося трупа мужа. У Зои начались сильные головные боли, а ночами она бредила. Еды больше не было, на её звонки Неля не отвечала.
— Плакала моя шуба в пол,— ехидно улыбнулась про себя Зоя.— Наверное, на целый дом я осталась одна. Если я сейчас не покину это зловонное жилище, я погибну.
И Зоя решилась. Она подошла к входной двери, которая выходила в коридор, и повернула в ней ключ. Немного поколебавшись, толкнула дверь. Волной свежего воздуха, совсем обессиленную Зою отбросило к противоположной стене коридора. Женщина еле удержалась на ногах.
— Боже, — сквозь возвращавшееся к ней сознание подумала Зоя.— Неужели в этой свежести и прохладе может быть смертоносный для людей вирус?
Женщина нажала кнопку вызова лифта. Тот подъехал, как ни в чём не бывало. Зоя доехала до первого этажа, и вышла на улицу. Возле подъезда стояли машины, но людей не было видно. Вдруг из-за угла её дома к ней подбежал огромный чёрный пёс, обнюхал её и, не найдя в ней ничего ценного для себя, исчез за тем же поворотом.
Зоя остолбенела.
— А собак этот вирус не касается, что ли? И, вообще, у собак нюх во стократ сильнее, чем у людей, почему же этот пёс так спокоен?
Зоя пошла за собакой. Тот побежал в сторону посадки, где наблюдалось малопонятное движение: необычные, странные люди-роботы в халатах и масках окружили огромный зеркальный котлован, на дне которого что-то происходило. Зоя подошла ближе. То, что она увидела, потрясло её до глубины души: из котлована торчали узенькие высокие лестницы, по которым гуськом один за другим поднимались маленькие зелёные человечки. Достигнув последней ступеньки, очередной малыш падал в объятия человеко-робота, и тот бегом уносил пришельца в огромный, похоже, стерильный, серебристый шар. Зоя не увидела в этом шаре ни окон, ни дверей. И тогда её осенило:
— Боже! Это же маленькие инопланетные дети! Вот почему людям запретили выходить из домов! Пришельцы боялись заразить маленькое племя человеческим вирусом! Прямо как в «Войне миров» Герберта Уэллса! Выходит, люди оказались заложниками собственного страха? Воистину, чем невероятнее ложь, тем легче в неё поверить. Эх, люди, люди…
И тут женщину заметили. Один в маске замахал руками и закричал. Все, как один повернули головы в Зоину сторону. Она не шелохнулась. Возвращаться домой, в пустую холодную и голодную квартиру было равносильно смерти. Да и вряд ли ей, единственной свидетельнице рождения новой внеземной генерации дадут это сделать. А, значит, какая разница, как умирать. Уж лучше она отомстит за Виталия, Нелю, маленького Егорку…
Зоя подошла к самому краю котлована и сделала шаг в вечность…
Автор: Надежда Бойер