Светочка сидела на кухне - причесанная, в новом платье - и пила чай с ее любимыми конфетами «Мишка на Севере». Любимыми они стали совсем недавно, когда появились у нее новая мама Таня, плюшевый мишка и Север.
В ее совсем коротенькой семилетней жизни была другая мама, но из того прошлого остались только черные воспоминания: постоянное желание есть, вечно пьяная мама и сборища каких-то людей в доме. Возможно, был и папа, но его она совсем не помнила. А потом пришли красиво одетые тети и забрали ее, но уже в новый дом, который назывался «Детский дом».
Здесь ей сбрили золотистые косички, потому что в них оказались то ли воши, то ли вши (она и не поняла, что там было), выдали обнову и поселили в комнату с тремя девочками.
Самая добрая среди них - Настя, она была большая и неуклюжая, а еще - трудно понять: куда она смотрит, все называли ее «дауном». Света не знала, что означает это слово, но оно казалось ей обидным и несправедливым, тем более Настя всегда улыбалась и часто отдавала ей свои печенюшки от полдника. Настя свою маму не знала совсем, от нее отказались еще в роддоме, но она была уверена, что ее мама самая лучшая.
Другую девочку звали Оля, она была очень красивой: темные локоны ниспадали на плечи, огромные голубые глаза, да и вся она была похожа на куклу «Синди», которую ей подарила одна из заехавших в этот «Дом» делегаций. У Оли был только один недостаток – у нее не было пальцев на левой руке, совсем не было, она этого стеснялась и оттого носила одежду с очень длинными рукавами, из-за которых не видно рук. Оля была лидером, все в комнате делали по ее указке и числились у нее в повиновении, она их так и называла – «быдло». У Оли была тетка, она иногда брала ее на выходные, после чего Оля каждый раз говорила, что больше с ней никуда не поедет, но потом тосковала, хотя вида не показывала, и опять ее ждала. В эти моменты она доставала из тумбочки затертый листок гламурного глянцевого журнала с фотографией молодой красивой женщины в богатом платье на длинной красной ковровой дорожке. Про мать Оли толком никто ничего не знал: то ли она стыдилась дефекта дочери, то ли ее муж, но Оля тоже никогда не видела свою мать.
Третью девочку звали Лиля, она была худенькой-худенькой и больше походила на мальчишку, но не это было странное в ней: к ней часто прилетали драконы, она всем рассказывала, но ей никто не верил, а нянечка только причитала: «Что возьмешь с дитя шизофренички?!»
Жизнь в «Детском доме» вроде бы была радостной: часто посещали благотворительные организации, дарили подарки, дети им показывали концерты, один раз по какой-то программе даже ездили в Италию, но все выглядело не искренне и напоказ, и все больше и больше хотелось своего дома, как в сказках, которые часто читала им добродушная воспитательница Елена Семеновна. Лиля как-то сказала, что Елена Семеновна тоже видит драконов, но это была их тайна.
И вдруг в жизни Светы появилась мама Таня. У нее утонул единственный восемнадцатилетний сын. Бывает же так в жизни: рос, рос, был красивым и умным, успешно окончил школу, любил танцевать, даже в конкурсах побеждал, плавал хорошо: на море заплывал за буйки, и ничего с ним не случалось, а тут пошел с другом на даче купаться в озере, да и не озеро вовсе, а так – ерунда, и утонул, кто знает – что там случилось, но нет больше Димки. Плакала мать четыре года (да и сейчас плачет по сыну, что уж скрывать), но вдруг приснился ей сон, а вроде и не сон, а как наяву - пришел Димка и говорит: «Ну, что ты все плачешь? У меня все хорошо! Ты о себе подумай. Что ты все сидишь?»
Татьяна спросонья слезки отерла, открыла интернет и давай искать себе дочку. Почему дочку? А чтобы не сравнивать с Димкой, ни с кем его не сравнишь, да и не хочется, пусть будет новая жизнь и новые чувства.
Рассматривала она фотографии детей, выставленных для усыновления/удочерения, как товар в магазине, и все такие красивые, и характеристики на них положительные, а увидела фотографии Светы и поняла, что хочется ее прижать, оберегать и защищать больше всех на свете. Детский дом тот оказался коррекционным, но Татьяна трудностей не боялась, сходила к батюшке за благословлением, на душе стало спокойнее; зашла в «опеку» – узнала, что да как делают в случае удочерения; собрала справки; взяла отпуск и рванула знакомиться с хрупкой беззащитной девочкой, для которой хотела стать мамой.
Светочка как увидела Татьяну, так сразу кинулась на шею:
-Мама, мамочка, какая ты красивая! Как же мне повезло!
Сердце Татьяны дрогнуло, хотела забрать сразу Светочку, но нужно было оформить все документы. Разрешили пока брать во время прогулок утром и вечером.
Светочка щебетала наперебой о праздниках и концертах, об успехах и достижениях, и так ей хотелось, чтобы ее похвалили, что она лучшая, за что и дети все ее любят, а уж воспитатели и нянечки так души не чают.
Татьяна слушала и улыбалась, в душе же думала: «Господи, бедные дети! Сколько надо иметь мужества или терпения, чтобы уметь противостоять толпе! Это сейчас мы взрослые, да и то каждый норовит обидеть, а когда защиты ждать не от кого - так совсем тяжело! » А еще ловила себя на мысли, что где-то в движениях, в повороте головы, в манере говорить, Светочка походила на Димку.
У Светочки был врожденный вывих бедра, она бегала, прыгала, играла, как все дети, практически не хромая, лишь, когда торопилась и волновалась, хромота усиливалась. Татьяна позвонила своим знакомым специалистам, те сказали, что все поправимо.
-Конечно, поправимо - рассуждала про себя Татьяна - детей с ДЦП учат ходить без дефекта, а тут всего лишь вывих бедра! Да и потом, если душа лежит к ребенку, то больной он или здоровый, какая разница? Заботы только больше, а любят всех одинаково!
Еще у Светочки, согласно диагнозу, были какие-то нарушения в мозге.
-Тут нужны специалисты покруче, а может все и обойдется. Подумаешь, к семи годам ребенок знает только половину букв и не научилась слоги в слова складывать, не занимался с ней никто, вот и не научилась, что уж сразу к умственно-отсталым причислять, да у нас таких детей - через одного, в том числе и домашних. А еще психолог «масла в огонь подлила» – сказала, что у Светочки психоз, потому что как-то она упала и плакала. Конечно, плакала, рана оказалась глубокой, даже зашивали, шрам до сих пор виден. Посмотрела бы я на этого психолога, если с ней такое приключилось, плакала бы она или нет?! Тут никакого смирения не хватит!
Дни летели незаметно, совсем уже родной стала Светочка за эти две недели, вот только других деток было жаль – смотрели и мечтали, что приедет мама и заберет их, дети они как чистый лист – все на поверхности, хоть и пытаются скрывать. Все уже знали, что Татьяна – Светина мама, ждали и соревновались: кто ее увидит первым, бежали навстречу, прижималась и, глядя в глаза, просили: «Мама, мама и меня заберите…». Светочка всех расталкивала, брала Татьяну за руку, и они шли гулять.
Все справки и документы были собраны, Татьяна ждала только подписанного постановления о передачи в опеку.
В понедельник вышла директор детского дома из отпуска, ей доложили, что Светочку забирают, и той непременно захотелось встретиться с Татьяной.
-А Вы знаете - какие у нее диагнозы? А Вы знаете то…, а вы знаете это... Просто так от детей не отказываются!!!... – чуть ли не крича, возмущалась директриса.
Татьяна сидела, съежившись, как девочка, и недоумевала про себя: «Такое впечатление, что ребёнка не хотят отдавать? Логика где? Неужели детдом лучше? Что она хочет сказать?» - но вслух произнесла:
-Я Вас услышала.... Спасибо....
В органах опеки у Татьяны полушепотом спросили:
-Знаете ли Вы, что вышло постановление о денежном вознаграждении за усыновление ребенка-инвалида?
-А почему Вы шепотом говорите?
- Да потому что это - целый капитал!
-Да знаю я все: и про льготы при лечении, и при усыновлении. Но у меня зарплата хорошая, я не из-за денег, мне дочка нужна…
-Деньги не Вам, а ребенку.
-Так я и не отказываюсь, если положено, то давайте!
Наконец-то, настал тот день, когда были оформлены все документы и соблюдены все формальности, Татьяна подъехала на машине к детскому дому, чтобы забрать Светочку. Все дети, нянечки и воспитательницы вышли проводить свою любимицу, даже директриса выступила с «пламенной» речью:
-Вот видите, дети, Светочка хорошо себя вела, поэтому ее забирают.
Машина тронулась, дети кинулись за ней со слезами: «Мамочка, и меня забери…». Впереди всех бежала Оленька.
Светочка освоилась в новом доме быстро, как будто здесь всегда жила. Теперь у нее была своя отдельная комната, куча игрушек, а главное – мама всегда рядом и никуда ее не отдаст. Татьяна не могла нарадоваться, поначалу все доченьке разрешала, но потом поняла, что надо быть строже, а то вырастит капризной и балованной.
Первого сентября Светочке завязали огромные белые банты, надели новый костюм и туфельки и отвели в школу. На праздничной линейке все были нарядные, с цветами, играла музыка, затем дети пошли в класс, учительница всех поздравила, подарила подарки, еще что-то говорила, но Светочка ее не слушала, ей хотелось показать маме Тане значок, открытку и книжку, которые ей вручили, потом еще долго всех фотографировали и наконец-то отпустили.
Какое же было Светочкино удивление, когда на следующий день ее опять повели в школу, и она узнала, что учиться надо чуть ли не каждый день и много лет. В школе Светочка быстро со всеми познакомилась. Из уроков больше всего понравилась физкультура – там дядька со свистком. Но для себя она решила, что учеба – это не ее: утром надо рано вставать, идти в школу, режим соблюдать, не повеселишься, не попрыгаешь, не побегаешь. Да ещё уроки! Вот читать - еще куда ни шло, а писать – нет уж, увольте: долгое и неинтересное занятие.
Татьяна не знала, что делать, всё перепробовала, никакие уговоры не помогали, а самое обидное, что Светочка могла сама написать, если пообещать купить новую игрушку.
Татьяна понимала, что такой подход не педагогичен, решила посоветоваться.
В опеке предложили отдать её в интернат - реабилитационный центр для инвалидов для адаптации к жизни, где в течение недели дети получают знания так же и по школьной программе, а на выходные родители могут забирать своих чад домой.
Но как отдать в интернат, если месяц назад забрала ребенка из детского дома? Ограничились занятиями с психологом.
Светочка частенько привирала, в школьной столовой все остатки еды со стола к себе в рюкзак складывала, да еще от многих детдомовских привычек не могла отделаться. Дети стали над ней посмеиваться.
Однажды Светочка пришла со школы с выстриженным клоком волос.
Татьяна пошла ругаться к директору, но та сама воспитывалась в интернате, она сразу поняла, что Светочка все придумала: подстриглась, а свалила на мальчика, хотела ему так отомстить за его насмешки.
Татьяна была в полной растерянности, похудела, осунулась, она оказалась не готовой к тому, чтобы ее не слушались, чтобы ее ребенок не хотел учиться или за собой убирать в комнате, а только играл и веселился.
Нет, никуда она Светочку теперь не отдаст, и так ребенок натерпелся за свою жизнь, но то ли у детей в детском доме неправильно формируют понятие слова «семья», то ли эта ниточка привязанности обрывается, когда забирают дитя у матери, хотя, откуда этой ниточки взяться, если мать сама бросает своего ребенка?! Сколько же таких несчастных брошенных?! Дети почему страдают? Как тут понять промысел Божий?
- Промысел Божий… Как же я забыла? Надо окрестить Светочку, с Божьей помощью все и наладиться!
День выдался солнечный, как будто само солнышко радовалось такому важному событию в жизни Светочки.
После крещения батюшка подошел поговорить с Татьяной:
- Видел, что опять всю службу слезы лила. Пути Господни неисповедимы! Бог дал, Бог взял. Не следует сетовать, а нужно молиться и подавать милостыню. Был у тебя сын, а теперь Господь послал дочку, вон какую красавицу! Блаженны будут тогда милостивии, ибо они помилованы будут. А что может быть большей милостыней, как воспитать дитя, не познавшей любви матери?! Человек всего более должен учиться милосердию, ибо оно-то и делает его человеком. Кто не имеет милосердия, тот перестает быть человеком. Милостыня состоит не в одном подаянии, но в сострадании, когда видим сродного нам созданного человека в каком-либо злострадании и, если можем помочь ему чем-либо, помогаем. Молодец, что не побоялась, помогай Господь!
-Спаси, Господи!
Мама с дочкой вышли из церкви, по дороге домой купили любимых конфет к чаю, шли…, улыбались…, и не было во всем мире людей более счастливых…