Поезд в Москву прибыл точно по расписанию - в 4.30. Встречать меня было некому, и посему я беспокоилась, как бы вот теперь по ступенькам, которых всегда панически боюсь, сойти с чемоданом да самой вместе с ним не ссыпаться. Он хоть и не очень тяжёлый, но хворому да усталому коню ж - и уши тяжёлые. Ладно хоть чемодан на колёсиках! Народу в вагоне было немного, и мы спокойно продвигались к выходу. Перед ступеньками я притормозила, намереваясь ухватить чемодан за ручку сбоку.
- Дайте-ка я Вам помогу!
Молодой высокий парень махом подхватил мою поклажу, поставил на платформу и, улыбаясь, подал мне руку.
Я оторопела от неожиданности. В последние годы такие проявления заботы молодёжи к пожилым людям стали редкостью. Конечно, если попросишь, не откажут, но чтобы вот так сами – это, знаете ли…. Приятно!
Не дослушав моё «спасибо», парень с улыбкой кивнул на прощанье и затерялся в людском потоке. А я, выхватывая зрением его спину, мысленно бормотала: «Дай, Бог, тебе здоровья и счастья! Господи, спаси и помоги ему во всём!». И не столько за само действие даже, сколько за порыв помочь тем, кто слабее.
Настроение подпрыгнуло, невольно заставив выпрямить спину и развернуть плечи. Чувствую, молодею (!) и, похоже, глупею у всех на глазах, - еле сдерживаюсь, чтобы не разулыбаться от уха до уха.
На землю вернули таксисты, назвав цену, – йё-о-хана пехота, это ж 15% моей пенсии! Э, нет, думаю, я уж как-нибудь на метро, на такси я ещё, оказывается, не заработала (за сорок-то три года!). Но этот как бы ладно!..
Выйдя на площадь трёх вокзалов, я с удовольствием вдохнула запах рассветного утра Москвы. Обожаю этот город! И ничего, что пасмурно, что конец осени «со всеми вытекающими последствиями» – всё это такая ерунда!.. Дождя не было – и это тоже замечательно! Внезапно заметив любопытно-улыбчивый взгляд проходящего мимо мужика, я увидела себя со стороны его глазами, и тоже в усы себе хохотнула: нет, ну, правда, стоит тётка, чуть ли не посередь площади, и лыбится себе, как дитё на погремушку, в пять-то утра!.. Разве не смешно?!
Даже не попытавшись стереть улыбку с лица, подкатила чемодан к пасти перехода. Ступеньки лестницы предупреждающе оскалились. Ничего-ничего! Я ведь потихонечку, не торопясь – времени у меня уйма, метро только через час откроют, так что…
- Разрешите Вам помочь!..
Я даже не успела ответить новоявленному помощнику, как увидела поставленный внизу чемодан и спину щупленького на вид паренька со спортивной сумкой через плечо, который тут же исчез в изгибе перехода.
Выпустив мысленно стрелу горячей благодарности вслед парню, лица которого даже не успела увидеть, в надежде, что стрела сама найдёт адресата, я даже озадачилась, может, у меня на морде лица что-то не так, что у людей вызывает сочувствие?..
Крепко вцепившись в перила, не спеша спустилась по ступенькам. У входа в метро было совсем мало людей, и я, повернувшись к ним спиной, украдкой достала зеркальце. Да нет, вроде бы всё, если не считать дурацкой улыбки, на своём, так сказать, месте, во всяком случае, всё, как и прежде. И помада на губах - в нужных пределах, хоть и нанесена в вагоне наизусть. Значит, дело не во мне. Ну и ладно.
Тем временем, люди прибывали. От нечего делать я вгляделась в лица: большинство озабоченные, уставшие, словно всю ночь вагоны разгружали. С багажом, кстати, было очень мало, значит, в такую рань торопятся на работу. Понятно. Сама сравнительно недавно на работу бежала, не поднимая головы. Вру, конечно, иногда поднимала.
Молодая тоненькая женщина беспокойно смотрела на часы, покусывая губы, видимо особенно спешит.
А у меня - «на душе и привольно, и весело, и легко, и тревожно чуть-чуть!». И желая хоть как-то поддержать её, я, сама от себя не ожидая, подмигнула. В ответ получила обворожительную улыбку.
- Тороплюсь, - как бы извиняясь, прозвенела она серебром.
- Вижу, - кивнула я, - всё будет хорошо, успеете.
- Спасибо, и Вам всего хорошего!
В это время люди зашевелились. За стеклянными «вратами» появился полицейский, - Святой Пётр, да и только! Или Харон.... Через минуту мы все, чуть застряв у турникетов, хлынули в подземку, а в мозгу возникло:
Толпа людей, проснувшихся с рассветом,
Нырнула в пасть московского метро.
Дрожат лучи неонового света.
Стук каблуков похож на «Болеро»…
Но тут опять надо было спускаться по ступенькам, – ох, уж мне эти суставы, чтоб их! – и я бочком-бочком протиснулась к спасительным перилам. Даже не знаю, что для меня хуже, пониматься или спускаться. Пониматься, наверное, труднее, а спускаться - страшнее.
Главное, чтоб чемодан не перевесил, а то, пожалуй, толпу опрокинешь! Итак, я, между тем, осторожно переступая ступеньки, бубнила про себя возникшие строчки, чтоб не забыть. Меня вприпрыжку обогнал парень лет двадцати. Потом почему-то оглянулся, на секунду замер, и вдруг, ни слова не говоря, вернулся, забрал у меня чемодан, спустил его на два пролёта и, поставив его к стенке у эскалатора, махнул мне рукой…. Господи, ты, Боже мой! Да за что же мне такая удача-то?! Вот уж действительно, везёт всё утро как дуре! Или это у молодых мода такая творить мимоходом добро?! Господи! Ребятки, да чтоб вы все были здоровы!..
«Догнав» свой чемодан, я остановилась и посмотрела по сторонам. Мне стало интересно, это ко всем пенсионерам такое чуткое проявление или только ко мне? Второе, конечно, пощекотало. Но выяснить мне это, однако, не удалось. Двое лишь стариков стояли на станции. Помогали им или нет, мне уже увидеть не довелось. А народ всё прибывал и прибывал, и в мозгу опять застучало азбукой Морзе:
Живой поток бежит, как кровь по венам,
Взрывая тишину и тут, и там.
Доверив жизни метрополитену,
Спешит народ, все по своим местам…
Ну, вот и мой поезд. «Сим-сим, откройся!». Сработало. Кто б сомневался! Молодой паренёк, поднявшись с сиденья напротив двери, вышел и внёс мой чемодан. Пока я садилась, вошедшая толпа скрыла его с моих глаз. Я расстроилась, что даже не успела поблагодарить, а он, наверное, вышел. Когда на следующей станции стали люди выходить, я с облегчением увидела, что тот парень стоит напротив, спиной ко мне. Я легонько дёрнула его за штанину, он оглянулся.
- Спасибо Вам большое! – шепнула я.
- Нормально! – небрежно обронил он и улыбнулся.
Нет, всё-таки мне сегодня определённо везёт на хороших людей!
Вот и всё, я, можно сказать, на месте. Теперь только подняться из туннеля - и хоть гуляй!..
- Да что ж Вы мучаетесь-то?! Давайте, я!
И парень, который только что спускался, чуть ли не бегом вниз, снова как те, другие, подхватил мой чемодан (заговорённый он что ли?!) вынес наверх, и едва кивнув на моё «спасибо» исчез в туннеле. И почему он решил, что я мучилась? Не так уж и мучилась! Ну, разве что, чуть-чуть….
Доконал-таки он меня. Поднявшись по ступенькам и увидев, что рядом никого нет, от переизбытка чувств я дала волю слезам. Вот же ж мы, бабы: горе – ревём, радость – опять ревём. Чтобы как-то скомкать растрепавшиеся эмоции и утолкать их по исходным местам, достаю телефон, чтобы узнать, сколько время – 6.25. Я посмотрела на небо:
А наверху полоска горизонта
Краснеет ярче прямо на глазах, -
Там всадники невидимого фронта
Вновь отстояли свет на небесах.
Луч солнца заскользил по Спасской башне
И пробудил как будто бы часы,
Их мерный бой, стирая день вчерашний,
Вобрал в себя контральто и басы.
До дома было рукой подать, но переполненная благодарностью ко всем, кто мне сегодня помог так легко добраться, я шла намеренно медленно, чтобы ещё полней насладиться радостью раннего и, главное, такого доброго московского утра и, глядя на восход, от души пожелала всем хорошим людям хорошего дня, счастья и удачи.