Жене Валентине посвящается
Лето закончилось, а с ним и случайные шабашки, приносившие какие-никакие, а всё же «и стол, и кров».
Генка, сорокалетний, средней упитанности, моложавый блондин, сидел на измятой от вызванного печальными сновидениями ворочанья постели, потирал ступни ног одну о другую – была у него такая привычку в минуты растерянности, - и размышлял о бренности бытия. Ещё несколько дней тому назад была работа, были заботы, а тут рухнуло всё, одни думы тяжкие остались. Да полкастрюли супа в холодильнике. Жена работает по вахте целый месяц, в кармане денег – недели на две. Вот и обуяла Геннадия тихая грусть,…но не глубокое отчаяние.
А выход есть: пойти в дворники, разнорабочие, грузчики. Заработок – не ахти, треть от привычного, стабильного, приемлемого для мужика его способностей и возможностей. Но нет места приложения сил спеца его квалификации. На всех предприятиях идёт сокращение штатов, там люди стоят в очереди на трудоустройство и друг другу злобно в затылок дышат.
Оп-ля! Вспомнил про объявление в газете: «Требуются… для работы вахтовым методом…Соцпакет, питание, проживание в вагончике…»
Спрос не ударит в нос. И женский голос в телефоне в ответ на «Скажи, дорогая…» заявил: «Я тебе не дорогая…» и подтвердил, что шансы на получение работы есть.
« Где наше не пропадало!» - успокоил себя Генка. – «А поехать, попытать удачу можно».
Сумку дорожную он собрал споро: не впервой, к поездкам давно привык. Только одно смущало, что собрался он из дому во второй половине дня, а ехать-то несколько сот километров.
Вагон битком набит едущим в северные края рабочим людом. Багажные полки заполнены тюками с робой и сумками-баулами с немудрёным скарбом и харчами, ведь столовым вахтовики предпочитают домашнюю еду, которой хватает на первые дни, а то и на неделю. Поезд всё дороже становится, плацкарта сейчас – самый популярный класс, «пролетарский». Работяга себе проезд в купе или в вагоне «повышенной комфортности» из-за дороговизны не позволит. Дорого.
Курить в тамбуре нельзя, но оттуда потягивает табачным дымком. Да не привыкать стать сибирскому трудяге, не такое видали. Было лет надцать тому назад, как на перегоне перед городом, вблизи промзоны, кто-нибудь из бывалых срывал стоп-кран, и гурьба вахтовиков дружно прыскала из вагонов: от вокзала до места работы надо было ещё около часа на автобусе добираться, а желающих сойти здесь – множество.
Темы поездных разговоров известны: о работе, начальстве, зарплате, жёнах и детях, тёщах, о быте…
- Я баню сварганил, хорошую. Сруб в две недели смастерил. А на крышу времени не хватило. Уехал я на вахту, вернулся через месяц, а бани нет! Жена сруб продала: детям в школу пора, а обуть-одеть их не на что, все деньги невесть куда ушли!
- А он, мастер-то наш, говорит: «Ты пьяный!» Я ему, мол, промёрз до костей, вот и принял на грудь стакашек, да и смена почти кончалась. Ничего, говорит, не знаю. Но пожалел, собрание собрал. Тогда и решили: снять с него КТУ, 100 процентов…
За столиком играли в карты. Играли без азарта, скучно и вяло. Просто так, не на интерес. Прошли те времена, когда на деньги играли и водку пили, широко и с размахом. Сейчас наличных у каждого – только на проезд. В карманах банковские карточки, мобильные телефоны, это проклятье цивилизации, поскольку все поползновения на трату заработка строго контролируются жёнами. А вот холостяки…
- У нас повар образовался, вместо заболевшей поварихи. Одна наша сотрудница его предложила принять, мол, земляк и парень хороший. – Это два попутчика делятся житейскими былями. Говорящий – худощавый, с плохо выбритым подбородком мужичок. – И повар вроде бы как путёвый. Первые две недели готовил, как мать родная: и съедобно, и обильно. Но вдруг свихнулся, запил. Варево на бурду похожим стало. По пьяни и по недосмотру сгорит кастрюля – он её в окно. Порою вёдра выбрасывал, сковороды, склянки-банки. Вахтовики – народ экономный, прижимистый даже. Они эту посуду собирали, мыли, чистили и для своих кухонных и бытовых нужд использовали. А то в нетрезвости повар наш ключи мужикам от столовой отдавал, чтобы они перед запертой на замок дверью репы не чесали, а хотя бы дошираки свои запарить могли. А народ нынче вороватый пошёл. В столовской подсобке коробки с НЗ стояли, с консервами, тушёнкой, сгущёнкой… стибрили у поварёнка этого добра изрядное количество.
- А вот у нас на кусту…- попытался вмешаться другой.
- Да погоди ты! – отмахнулся от него первый рассказчик. Ему не терпелось досказать начатое. –
Наш Фанис, повар, мало того, что две смены кормил бесплатно, якобы «под запись», да никого не записывал или записи свои затерял, - он, будучи сам «под банкой», стал мужиков водкой угощать. Те пьют и посмеиваются: дурачок, что с него взять. Ему говорили, а он: » Вот получат деньги, сами мне долги принесут». Тут его проверка накрыла, и решили повара турнуть. Фанис, бедолага, не протрезвев толком, пошёл по вагончикам деньги за еду собирать, только никто из даром евших не отозвался, сидят себе, посмеиваются: поделом, мол. Так его и увезли, «с последующим увольнением» и в долгах, как в шелках. Заработал один…
Слушал Генка эти истории с грустью и даже сочувствием. Таких делов в его памяти – короб целый, можно сутки рассказывать. Согрелся он и успокоился, даже задремал легонько.
В новом городе Геннадий сориентировался быстро. Северные города все на один копыл строены. Он и контору нужную довольно скоро нашёл, да застал там одну лишь уборщицу. Рабочий день закончился, офисные клерки уже по домам разошлись.
Как быть, что делать? Покурил Генка на лавочке у конторы, пооглядывался. Темнело, фонари нечастые горели тускло. Городок – так себе, северного покроя: слева двухэтажные деревянные постройки восьмидесятых, справа – пятиэтажки блочные, крашенные в жёлтый и зелёный цвета, с полуметровыми номерами. Их легче в метель или в темноте заметить.
Куда теперь? Надо определиться на ночлег и об ужине подумать: взятые с собой бутерброды съедены в поезде.
Серая темь окутала улицы. Из промзоны тянулась редкая струйка работяг, и Генка к ней пристроился, в надежде, что люди его в город выведут.
Медленно движутся пешеходы, разговоров почти не слышно. Изредка вспыхивают огоньки сигарет.
Тут Генку толкнули, он оглянулся - два паренька, слегка подпитые, вперёд пробиваются, а тротуар узкий.
- Эй, парни, полегче! – обозвался Геннадий.
Один торопыга приостановился, прижал локти к бокам и махнул перед Генкиным носом ногой, обутой в крепкой рифлёной подошвой башмаком – промахнулся. Наладился было повторить свой приём, но второй его урезонил:
- Тормози! Не при людях. Не видишь, что ли – вахтовик, никуда он от нас не денется!
Оба растворились в толпе.
А поток людской начал постепенно ослабевать, люди растворялись во дворах, и вскоре остался Гена один. Холодно не было, но стало как-то неуютно на опустевшей улице, и голод начал донимать. Надо было как-то определяться.
На автобусной остановке сидела на лавочке женщина. Генка подошёл, сел, сумку рядом поставил. Закурил, на женщину миролюбиво посмотрел: мол, не агрессор я, и с вещами. Проезжий, значит, или приезжий. И хорошо, что она в годах, не пугливая.
Заговорил ни о чём, потом к своим невзгодам перешёл. Что вот, приехал на работу, к найму опоздал, переночевать бы где, поужинать?
Женщина оказалась, и в правду, непугливой и разговорчивой:
- У нас в городе с этим делом туговато. Гостиница есть, да не про всякого честь. Наш отель модерновый стоит около 5 тысяч в сутки. Там и ресторан есть, но за ужин придётся рубликов 500 положить, а то и боле. Пешком туда идти далеко, накинь две сотенки на такси, не то автобуса ждать часа полтора будешь, маршрут редкий.
Пораскинул Генка мозгами, оценил свои финансовые возможности. Деньжат, выходило, хватит у него дня на четыре, при таких раскладах. Но на работу надо устроиться обязательно, перед жёнкой стыдно. Таков, значит, итог: ночлег, ужин, такси, завтрак, тысяча на медосмотр, расходы на ближайшие дни… Накладно!
И снова к женщине, просяще:
- А вы не подскажете, где тут переночевать недорого можно?
Улыбнулась та печально-укоризненно:
- Можно, только осторожно! Вон, объявлений сколько: «Сдаётся…» Но, во-первых, в центре дорого, а за городом, на дачах, - далеко, да и опасно. Облапошить могут.
И принял Генка единственно приемлемое в его положении решение: документы есть, можно ночевать на вокзале. Там беляш купить, чайку горячего. Или простой воды. Потом сумку под голову, и – спать.
Таких, как он, на вокзалах России – несть числа…
15.11.2014