Голова кружилась, в воздухе плавали вуали с искорками, неумолчный звон становился всё пронзительнее…
Лада вцепилась в скамейку, уперлась кроссовками в асфальт, закрыла – и распахнула глаза. Ничего не изменилось, только добавился запах озона.
Наконец деревья остановили хоровод, небо из ярко-синего стало блёклым, сероватым, подёрнутым высокими лёгкими облаками.
Руки-ноги отяжелели, заныла спина, будто от долгой тяжёлой работы.
И холодно стало по-вечернему.
Да что произошло? Она выбежала в магазин за маслом, - незадача, крем отсёкся, надо срочно исправлять, - как ей вдруг неудержимо захотелось присесть на скамеечку возле изысканной формы клумбы с чайными розами. И началось…
Сколько же прошло времени? Лада посмотрела на часы и ничего не поняла. Перламутровый циферблат, римские цифры, фигурные стрелки… Да это же мамины часики! Мама купила их на свою первую зарплату и подарила дочери по случаю поступления в институт. И потеряла Лада эти часы лет так двадцать? двадцать пять? тому назад на пляже в Тушино.
С часов Лада перевела взгляд на руку - и не поверила своим глазам. Гладкая загорелая кожа без пятнышка, длинные ухоженные ногти с безупречным свежим маникюром, розовый лак. Стало страшно: ногти она сто лет стрижёт коротко и никогда не занимается готовкой с накрашенными. Лак может отслоиться и попасть в тесто, а это катастрофа. Завтра приедет Ленка, торт её любимый начала печь ещё вчера, тогда же лак смыла. Да и цвет какой-то допотопный, Тушинских времён.
Лада невольно улыбнулась, вспомнив, как в тот вечер они поехали на пляж, потому что рижанке Инге предстояло на спор искупаться в октябрьской реке. А нечего рисоваться и врать, что они в своём Балтийском море купаются при тринадцати градусах. В воду её, конечно, не пустили, а вот часы потерялись. Наверное, когда они с Вовкой целовались…
Точно, целовались, только не с Вовкой, а с Серёгой.
Да, вспомнить приятно, но пора понять, что происходит. Лада встала со скамейки и покачнулась. Когда в последний раз она надевала такие каблучищи?! И юбку! Лет десять, не меньше, носит только брюки. Привыкла, на работе так удобнее: приходится бегать по объектам, не переодеваться же каждый раз. А тут юбочка, да ещё какое мини смелое!
Лада, зажмурившись, опустилась на скамейку, помотала головой. Осторожно открыла глаза. Розы – но не чайные, а красные, и конфигурация клумбы совсем другая, простой прямоугольник! Сквер как будто знакомый, но за ним нет многоэтажных башен, зато появился какой-то убогий фонтан.
Скорей звонить, скорей звонить мужу, с ней явно что-то не то! Как это называется, криз, шизофрения, чего-нибудь-фобия?!
Лада попыталась вытащить смартфон из кармана брюк и испугалась по-настоящему. Пришло понимание, что никакого мобильника у неё нет, и крем не отсекался, потому что у неё, двадцатилетней, ещё нет взрослой дочери Ленки по имени Зайка…
**********************
…Защита прошла успешно, диплом отмечен, как основа диссертации. Завтра защищается Серёжина кафедра. И всё, прости-прощай, Москва, короткий отпуск - и на работу. Не хватило им ума подождать с регистрацией брака хотя бы до распределения! А потому - на завод. Большой, серьёзный, но у чёрта на рогах. Только там им смогут предоставить семейное общежитие. Какая диссертация, какая аспирантура… Забыть и не расстраиваться. И в Сибири люди живут, как-нибудь без моря обойдёмся.
Ну сделала ошибку, так признай! Да, с Серёжей они вместе со второго курса. Любовь-морковь накрыла девятибалльным штормом, утащила, закружила ураганом, заставила потерять голову, забыть всех и вся.
А Вовка молча ушёл в сторону. Не боролся, не сопротивлялся. Лада придумала, а потом и убедила себя, что он даже почувствовал облегчение. Как же, с восьмого класса дружили. Нормальные пары с таким стажем разводятся, а они ещё и не поженились. Да какая женитьба, практически и не целовались!
Теперь Володечка, - толковый, конечно, парень, но всё же не чета ни ей, ни Сергею, - будет работать в Москве. А они едут, куда Макар телят не гонял. Какой, к чёрту, Макар, какие телята... Лада вытерла слёзы и с остервенением принялась заталкивать в сумку Серёжину куртку.
Сколько она выдержала, два года? И три месяца. Зимой Лада болела, непривычные морозы обрушили иммунитет. Сухое жаркое лето тоже не приносило облегчения.
Рыжая шевелюра потускнела, волосы как будто стали тоньше и реже, зелёные глаза утратили самоцветное сияние. И при первой же возможности старалась лечь, закрыться, ничего не видеть и не слышать.
Сергей - северянин, он не понимал, что происходит с женой. Ему хорошо всюду: на работе, в спортзале, в лесу… И никак не удавалось растормошить эту морскую фею, русалку. Начались ссоры с истеричными, какими-то киношными примирениями.
А потом Лада случайно узнала, что Вовка так и не женился, зато защитился и теперь процветает в своей любимой Москве. Квартиру купил.
На что надеялась, непонятно, но письмо отправила. И даже получила ответ, спокойный, корректный, с пожеланием счастья ей и Сергею.
А вдруг никогда не стать ей счастливой без Вовки? Вдруг зачахнет без него? Без моря?! Без Москвы?! Надо лететь, лететь немедленно, и плевать на всех, пусть осуждают! Разберёмся на месте, пока он не женат, потом всё может оказаться сложнее…
Судьба ли, природа, а, может, и Высшие силы, что-то удержало от дурных действий: именно тогда на свет появилась Ленка. Сергею с трудом, но удалось уговорить Ладу оставить ребёнка. Ну да, незапланированного, но ведь своего!
Ничего, справились. Рыжая зеленоглазая дочь росла настоящей сибирячкой с папиным, на удивление спокойным, характером. И, по Серёжиному выражению, у жены очень быстро «перестали гореть фьюзы».
Всё реже она позволяла себе вспоминать Москву, родной Новороссийск, юношескую любовь к Вовке. И море, тёплое домашнее море, уже не снилось. Чтобы не травить душу, в отпуск далеко не уезжали, вполне достаточно местных турбаз и пансионатов.
Казалось бы, казалось бы…
*******************
Лада ощущала себя в двух воплощениях сразу.
Её физическая сущность перенеслась в прошлое.
Ей двадцать, в половине восьмого они встретятся в сквере с фонтаном и поедут в Тушино ставить на место завравшуюся девчонку. Сергей намекнул, что хочет серьёзно поговорить. Ой, можно подумать, она не понимает о чём! У самой при виде его чёрных ресниц перехватывает дыхание.
А Вовка, что Вовка, Вовка вьётся вокруг этой Инги-рижанки. Вот пусть вместе в октябрьскую воду и лезут…
Зря она с Сергеем целовалась, зря. Назло, на-зло...
И при этом, несомненно, находится она в ста метрах от своего дома, вдыхает дурманящий аромат чайных роз. Душа, сознание и разум связаны с днём сегодняшним, с сорокапятилетним телом, прочно устроившимся на деревянной скамейке.
И понимает, понимает, что двойственность эта ненадолго. В несколько невероятных критических минут надо принять решение, может быть, самое ответственное, самое серьёзное в жизни.
Это же так просто - разрешить себе уплыть к той точке, к той развилке, когда безрассудность, помноженная на ревность и злость, изменила судьбу. И не только её судьбу.
Так легко сейчас вернуться на четверть века назад, в Москву, к фонтану и той клумбе с красными розами! Только согласиться, только кивнуть!
Но как же Сергей? Он-то был по-настоящему влюблён и безмерно терпелив все эти годы. Ну и что? А моя любовь разве не дороже? Моя - для меня - не дороже?!
Понять бы ещё, к кому любовь, к Вовке?! К Москве?!
Некогда, некогда размышлять и предаваться тупым колебаниям и рефлексиям, уходит мгновение! Вернуться? Остаться?! Вернуться - и забыть о нажитых шрамах и болезнях?! Но тогда придётся отказаться и от Ленки?..
**************************
- Ну вот, все в сборе. Поехали? Ребятки, время!
Инга высвободилась из Серёжиных объятий, чмокнула его в щёку и помахала Вовке. Тот в обнимку со своей очередной пассией только что показался из-за фонтана в центре сквера.
- Лада! Ладка, эй, ты задремала?
Инга потрепала по плечу сидевшую рядом девушку.
- Нет, просто задумалась. Мы едем - куда? Почему вдруг - опаздываем? – Лада потёрла виски. В ушах звенело, голова немного кружилась.
- Нет, смотрите на неё! Мой братишка сессию досрочно скинул, чтобы с тобой знакомиться, а ты забыла?! Мы же на вокзал, поезд из Риги встречать! – воскликнула Инга.
- Да не забыла я. Знакомиться, так знакомиться, - Лада посмотрела на часы. Перламутровый циферблат, фигурные стрелки. Старые часы, мамины. Заодно полюбовалась свеженьким розовым лаком на длинных ухоженных ногтях.- Уже полвосьмого, пора, да?
Этим майским вечером ковёр жёлтых роз на большой клумбе вокруг фонтана источал необычайно сильный аромат.
***************
Именно Гераклиту приписывается знаменитое изречение «Все течет» («Panta rhei»).
«Мы входим и не входим в одну и ту же реку, мы те же самые и не те же самые»...