Литературовед Кротов ехал в город Пушкин, чтобы принять участие в Пушкинских чтениях.
Глядя на вышки электропередач, однообразно пробегавшие за окном, он размышлял о связи литературы и литературоведения и не заметил, как подъехал к Царскосельскому лицею.
Кротов вылез из кареты и сразу опьянел от кислорода.
– Ну, слава государю, успели-с! – сказал ему швейцар с седыми баками. – Лицеисты все в сборе.
Кротов скинул швейцару меховую шинель и, поскрипывая высокими сапогами, поспешил за каким-то кавалергардом.
«Хорошо придумано, – еще ничего не понимая, мысленно отметил Кротов. – Только как же я проморгал, когда автобус на карету меняли?».
Наконец они пришли. Зала была уже полна. Долетали обрывки фраз: «Экзамен... Словесность...». Незнакомая дама обратила на Кротова свой лорнет и учинила ему улыбку.
Вдруг кто-то хлопнул его по плечу. Кротов повернулся и обмер: рядом с ним за длинным экзаменаторским столом сидел Державин. Правда, уже старик. Нет, это был не сон. Маститый поэт екатерининской эпохи насупил брови и спросил литературоведа:
– Ну что, начнем?
– Как вам будет угодно, – пролепетал Кротов и, подумав, робко добавил: – с!
В то же мгновение на середину залы вылетел курчавый мальчуган и с жаром стал читать свою оду «Воспоминания в Царском Селе».
Кротов вспотел. Он впервые видел живого Пушкина.
Но тут же поймал себя на мысли, что думает совершенно о другом: «Как жить? Где работать?! О ком писать?!!».
И даже после бала, утомлённый, наш литературовед долго не мог прийти в себя. «О ком писать, – думал он, засыпая, – если даже Пушкин ничего такого ещё не создал?!».
Проснулся Кротов в середине ночи. «Ничего не создал?!». Он вскочил с постели.
– Так зачем же я буду писать о Пушкине? Хватит! Теперь я сам себе Пушкин!
Кротов положил перед собой пачку чистой бумаги и, умакнув гусиное перо в чернила, начал сочинять:
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог...
Сочинялось легко.
– И без всяких черновиков! – радовался он. – Сегодня же отнесу к издателю.
Но через несколько минут наступил творческий кризис. Наизусть «Евгения Онегина» Кротов не помнил.
– А изложу-ка я его прозой! – решил он и написал: «Надев широкий боливар, Онегин едет убивать время, что наглядно рисует нам образ лишнего человека».
– Не то! – выругался про себя Кротов и всё зачеркнул. – Так теперь пусть другие литературоведы пишут: «В своем романе «Евгений Онегин» отец русской литературы Кротов с потрясающей полнотой раскрыл нам всю пустоту светского общества». Белинский. Светского общества... – повторил Кротов.
Ему припомнилась незнакомка с лорнетом. Красивая женщина, а из светского общества! И все присутствовавшие на экзамене – из светского общества! И даже он, Кротов, тоже из светского общества!
– Да меня за это светское общество!..
Кротов сжёг неоконченный вариант «Евгения Онегина» и дал себе честное слово – никогда в жизни больше не быть Пушкиным.
– А может, написать несколько едких эпиграмм Лермонтова? – подумал Кротов.
– Убьют на дуэли! – предупредил его внутренний голос.
– Напишу-ка я о том, что мне ближе, – решил литературовед и, положив перед собой новую пачку чистой бумаги, написал сверху: «Преступление и наказание. Кротов».
– Этим бессмертным произведением я вынесу суровый приговор всему буржуазному индивидуализму! – воскликнул он и тут же осёкся, живо представив себе карающую десницу шефа жандармов Бенкендорфа.
– На какие ж гроши мне теперь жить?! – чуть не зарыдал Кротов. – Комедию, что ли, писать?! – и написал на новом листе: «Ревизор», – но, вспомнив, каким суровым нападкам подвергнется гоголевское творение Кротова, схватился за голову:
– Что делать?
И тут же поспешно добавил:
– Чернышевский. Ему принадлежат эти слова, а не Кротову.
– Кротову! – прогремел над ним железный голос.
Воздух наполнился азотом, водородом и выхлопными газами. Дышать стало легче.
– Слово предоставляется литературоведу Кротову! – повторил голос.
Все зааплодировали.
Кротов будто пробудился ото сна. Он взошёл на трибуну, опустил пониже микрофон и с особой проникновенностью начал:
– Мы собрались на этот чудесный праздник, чтобы почтить память Пушкина, патриота-гражданина, борца с самодержавно-крепостническим строем!..