Тело есть раб, душа — царица, а потому сие есть милосердие Господне, когда тело изнуряется болезнями: ибо от сего ослабевают страсти и человек приходит в себя; да и сама болезнь телесная рождается иногда от страстей.
Из духовных наставлений преподобного Серафима Саровского
Операционный стол казался костлявым жёстким металлическим скелетом, приготовившимся вцепиться в несчастного пациента всеми своими конечностями. Однако его он принял тёплым и дружелюбным поскрипыванием, удобно подстроившись под особенности рельефа тела.
Врачи копошились с инструментами.
Он сильно разволновался, увидев над собой операционные лампы. Именно с ними у него связывались представления о другом, неведанном, непознанном, а поэтому и страшном мире. Их свет казался Божественным Огненным Столпом, способным дать новую жизнь или вернуть старую.
Ему стало страшно! Жена, взрослый сын, мать, тёща, тесть... Работа, долги, незаконченные статьи и фильмы...
Боялся ли он смерти? Он подспудно задавал себе этот вопрос, но не мог на него ответить. Наверно, нет. Не боялся, потому что не верил в смерть именно сейчас; не видел и не представлял причин для её наступления.
Но ему было страшно! Он боялся будущего. Боялся оказаться бесполезным, формально живым, кислородопотребляющим растением.
Готовясь передать контроль над жизнью сложному медицинскому оборудованию, суетившиеся вокруг врачи зафиксировали ремнями его руки и ноги. «Как Христу», - подумалось ему, и сразу же стало гадко на душе от такого кощунственного сравнения.
Он снова посмотрел на операционные лампы. Нет, Бог не даст пропасть, не оставит в час трудный!
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго! Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго! Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго! Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго! Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя греш...
***
Кто он, и что он из себя представлял, не имело большой важности. Хотя он сам частенько задумывался над этим. Какова его роль, какова его миссия? В чём историческая и вселенская значимость его неприметной фигуры?
Обычный горожанин, едва ли отличающийся от прочих. Работа, чтобы не голодать, хобби и, конечно же, семья, семья, семья!
Он много размышлял о Боге, о трудностях следования Его учению в современном мире. Однако, вопрос веры оставался для него открытым. Ему очень хотелось верить. Сам он молиться не умел, но очень старался. Просил о помощи в приобретении хорошего телевизора, просил о высокооплачиваемой работе, просил об удобном месте в маршрутке по пути на службу. И чувствовал результаты своих «бесед» с Богом. Господь помогал.
В этот раз мольбы о прекращении мощнейших схваток не возымели никакого действия. Каждые десять-пятнадцать минут боль гигантской волной накатывалась на него, заставляя скрючиваться и сжимая зубы, недвижно ждать ослабления приступа.
А ждать он умел. Вся прошлая жизнь его состояла из ожиданий. В детстве — передачи «Спокойной ночи, малыши!» и момента, когда дед закончит подвязывать помидоры, и позовёт домой с уже наскучившей дачи. В юности — автобуса, ходившего без расписания, девушку на свидание, необязательных друзей и брата в гости.
Всю жизнь ждал и надеялся на большую любовь и мечтал о крепкой семье! И, наконец, обрёл. Причём сам не осознавая как. Он не понимал, за что ему дано такое Великое счастье — вместе покупать продукты, вместе болеть за «наших», вместе прогуливаться по парку, вместе ходить к сыну в школу, вместе готовить ужины и обеды.
Он, сам того не понимая, жил каждым таким мгновением сполна; радовался каждому из них. Суета жизни скрывала от него все вот эти мелкие, вроде бы, совсем незначительные радости, заставляя сопротивляться хамству, подлости, серости, грубости, низости рабов хрустящих купюр, тем не менее, самому постепенно превращаться в злобное убогое существо, выгрызающее из окружающего мира частички материальных благ.
***
Вокруг кипела жизнь. Носился больничный персонал со шприцами и бинтами, задумчиво, но быстро передвигались доктора, мерно прохаживались пациенты. Бодрая санитарка шустро управлялась с "утками" и "суднами".
Схватки не ослабевали. Ему уже дважды кололи обезболивающее, но лучше ему почти не становилось. За 20 часов боли, пожалуй, изменилось только то, что медсестрички стали немного внимательней, сдержанней. Его начала мучить изжога. Своими испепеляющими извержениями она выжигала его внутренности, казалось, от пяток и до самого мозга. Но оставалось только терпеть.
Ещё одна, на этот раз двойная порция инъекций помогла ему заснуть и проспать до утра.
***
Он проснулся от грохота и сотрясений кровати. Санитарка убиралась в палате. Он выспался и чувствовал себя немного лучше, но цунами боли продолжали накатываться и заставляли по-прежнему скрючиваться. Изжога тоже не утихала, но временами она была такой сильной, что заставляла забывать о схватках.
-Вас будем оперировать, - безапелляционно выстрелил доктор во время обхода. - Сегодня!
Его немного повело, и на мгновенье он увидел разноцветные блики, искрящие и переливающиеся всеми цветами радуги.
Едва успев уведомить жену, он оказался в перевязочной, откуда медсестра препроводила его в операционную...
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!
***
- А-ахм! А-ааахххм!
- Ды-ши! Ды-ши!
- А-ахххмм! А-аххм!
- Не хватай воздух. Дыши нормально!
Как-то сразу вдруг появилась супруга. Её кроткий вид немного успокоил его. Влажным платочком она смочила его сухие губы. В голове снова промелькнула аналогия с Христом. Но на этот раз на душе не было гадко. Он когда-то был атеистом, не был долгое время окрещён, смеялся над церковью, шутил над Святынями. Он сам принимал участие в издевательствах над Богом, и теперь за это, на самом себе почувствовал толику страданий, выпавших на долю Христа, неизмеримо малую толику.
Имя Сына Божьего заставило вспомнить свет операционных ламп, руки врачей, болезненный укол в вену, туман перед глазами и, венчающую воспоминания, опускающуюся маску. Операция прошла успешно.
Он был на своей койке в больничной палате, потихоньку возвращаясь разумом в реальность. Пластмассовая трубка торчала из правой ноздри и очень мешала дышать. По ней время от времени в сливной пакетик стекала тёмная жидкость. Он попробовал поправить трубку, но тщетно; она оказалась пришитой к носу. Из правого бока виднелся ещё один зонд. Он спускался куда-то под кровать. «Кто я теперь?».
«Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое...»
***
Сутки прошли бредовым туманом, в котором появлялись лица близких, капельницы, утки. Супруга продолжала смачивать губы влажным платком. Уже хотелось пить. Рот пересыхал и он набирал слюну, чтобы размазать её по нёбу, и тем самым освежить его. Проделывая эту процедуру, у него сбивалось дыхание. Глубоко вздохнуть было очень больно. Он делал вдох в несколько этапов, придерживая живот руками. Восстановив дыхание, он чувствовал, что во рту опять пересыхало, и всё повторялось заново.
Трубка, торчащая из носа заканчивалась где-то в пищеводе, и едва ли не каждый поворот головы грозил очень болезненными рвотными позывами. Он старался поправить зонд так, чтобы было не больно глотать, и лежал не шевелясь.
Он искал свои грехи. Глаза слипались, голова была тяжёлая. От высокой температуры его немного трясло. Он попросил почитать ему псалом царя Давида. Эта молитва давно полюбилась ему первой фразой: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое». Он пытался искать своё «беззаконие», свой грех, и никак не мог найти. Ему снова стало страшно. Страшно от того, что не осознаёт своих поступков, своей неправоты.
Часто теряя свою мысль и не найдя ответы на свои вопросы, он погрузился в тяжёлый неспокойный сон.
***
«Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь. Боже, милостив буди мне грешному. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матери и всех святых, помилуй нас. Аминь...»
Ему стало немного легче. Он мог полулежать и читать. Вчера ему разрешили полоскать рот, а сегодня - выпить пол-литра воды; только не торопясь, маленькими глоточками, за весь день.
Он смаковал каждую каплю, наслаждаясь каждым глоточком. Вода казалась самым желанным и вкусным на свете лакомством. Ему хотелось пить вечно, не переставая, много, большими глотками.
«...Яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну».
«Что значит: «грех предо мною выну»? Я же каюсь. А раз так, то я знаю свой грех. Зачем же его ещё раз «вынимать»?», - думал он повторяя эту фразу ещё несколько раз. Слова молитвы он запомнил, но их смысл пока оставался для него непонятным.
Снова начала мучить изжога. Казалось, что сотни вулканов, прятавшиеся в потаённых уголках его организма, единовременно начали своё организованное извержение. Из носа пошла кровь, вызванная тем, что он постоянно пытался поправить зонд в своём горле.
«Исповедаю Тебе Господу Богу моему и Творцу, во Святой Троице Единому, славимому и поклоняемому, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, вся моя грехи, яже содеях во вся дни живота моего, и на всякий час...».
***
«Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь. Боже, милостив буди мне грешному. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матери и всех святых, помилуй нас. Аминь...».
Долгие часы самокопания и поисков были вознаграждены. Вчера, читая повседневное исповедание грехов, он понял, где искать свое беззаконие и как его искать. «...леностию, прекословием, непослушанием, оклеветанием, осуждением, небрежением, самолюбием...». Всё это про него, и он не видел и не замечал этого раньше. Столько людей, должно быть, остались оскорбленными и униженными по причине его вопиющего духовного невежества!
Первый полноценный глоток воды! Она облила всё горло, оросив иссушенные, поцарапанные зондом его стенки. Трубку сняли. Её очень долго и больно отпарывали от носа, а из самого горла она вышла, спровоцировав рвотный рефлекс, заставив крепко схватиться за живот. Но теперь он мог свободно пить и свободно дышать.
«Окропиши мя иссопом, и очищуся; омыеши мя, и паче снега убелюся». Это не образы, не пустые красивые слова — это крик души человеческой. Это вера царя Давида, вера непоколебимая, искренняя, всепоглощающая. Смысл слов был понятен, оттого и запоминались они очень легко. Он вспомнил, как друзья показывали иссоп — травку, привезенную из Греции. Ему не понравился её запах.
Он пытался учить дальше, но охвативший его жар разбрасывал мысли в разные стороны, не давал сосредоточиться, окутывал сном. Его это расстроило. Температура не только не позволяла полноценно отдаться чтению, но и мешала вставать и ходить. Сегодня он сделал всего несколько шагов по палате и намеревался дойти до окна в коридоре, но жар изменил его планы. «Так я никогда не буду ходить!».
«Исповедаю Тебе Господу Богу моему и Творцу, во Святой Троице Единому, славимому и поклоняемому, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, вся моя грехи, яже содеях во вся дни живота моего, и на всякий час...».
***
«Сижу на одной воде. Вода что ли плохая? С чего вдруг?». Уже четвёртый раз за день он проводил время, мучаясь несварением. В туалете было грязно, очень холодно и сильно накурено. Дым стоял столбом и резал глаза. По возвращении в палату от него разило как из пепельницы. «Ничего, зато за сутки на ноги встал и ходить начал!».
Вдруг он подумал, что за все время его болезни он не ныл, не жаловался жизни, и даже не просил Бога об облегчении страданий. Только молился о прощении грехов ведомых и неведомых. Он вспомнил смиренного рыбака из хемингуэйевского «Старик и море» и улыбнулся. Ему было бесконечно далеко ещё до такого смирения.
«Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей». На него произвели сильнейшее впечатление эти слова. «Выкорчуй всего меня со всеми моими грехами и грешками. Дай мне новое сердце и новый дух, чтобы я начал жить с ними с нуля, уже понимая и осознавая истинные каноны праведности и святости, забыв о своих страстях и искушениях».
«Исповедаю Тебе Господу Богу моему и Творцу, во Святой Троице Единому, славимому и поклоняемому, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, вся моя грехи, яже содеях во вся дни живота моего, и на всякий час...».
***
«Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь. Боже, милостив буди мне грешному. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матери и всех святых, помилуй нас. Аминь...».
Первый глоток питательного куриного бульона! Подсоленый, с мелко протёртым куриным мясом и картошечкой! Кушать велели понемногу, и он смаковал каждую ложечку. Он дал себе слово завести термос, и его помощью подпитывать свой организм на службе куриным бульоном. Многого ведь не нужно, чтобы быть здоровым и активным. Ни к чему дорогущие «заморские яства». Достаточно всего лишь простого куриного бульончика. С кусочками мяса. С яичком. Посыпанным свежим укропчиком и петрушкой.
Ему стало значительно легче ходить и пропали боли внизу живота: при перевязке сняли последнюю трубку из правого бока. Он знал, что первые дни вне ограды больничного корпуса будут непростыми. Ослабший организм будет долго привыкать к обыкновенным ежедневным нагрузкам здорового человека. Он начал ходить. Ходить много и долго. Пока не устанет. Но сегодня тренировки прекратила вновь поднявшаяся температура.
Он лежал и горевал. Бог не давал ему войти с корабля больницы на бал повседневной жизни. Нужно много сделать, обегать много мест, со многими переговорить. Заплатить за то, за сё, за пятое и десятое...
Ему почему-то вспомнился последний разговор со своей супругой:
-Милый! Мы любим тебя, выздоравливай скорей!
И у него навернулись слёзы на глаза. Сладкая благостная печаль обволокла его душу и сковала ласковыми нежными объятиями его сердце. Сквозь слёзы радостной неги, которые он усердно скрывал, в сознание проникло понимание того, что ему больше ничего не нужно; у него в жизни всё уже есть! И слава Богу, есть время, чтобы этим наслаждаться.
«Жертва Богу дух сокрушен; сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит». Он остановился, как вкопанный. Кажется, только что он нашёл для себя ответ на очень важный вопрос. Фактически, в этой фразе он нашел ответ «Как жить?». Ответ лежал на поверхности и, возможно, он знал его, но не осознавал. Он снова вспомнил «Старика и море» и улыбнулся.
«Исповедаю Тебе Господу Богу моему и Творцу, во Святой Троице Единому, славимому и поклоняемому, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, вся моя грехи, яже содеях во вся дни живота моего, и на всякий час...».
***
«Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век...».
-Если Вы не будете правильно питаться, то снова окажетесь у нас!
Это был последний обход. Последние рекомендации докторов. Сегодня он возвращается в мир! Сегодня всё продолжится и начнётся заново!
Он открыл входную дверь. День был ясный. Игривые солнечные лучи заглядывали в его глаза. Он глубоко вдохнул свежего весеннего воздуха и сделал несколько шагов ко въездным воротам.
«Господи! Дай мне терпения выносить все тяготы и испытания данные Тобой, и дай мне частицу мудрости, дабы узреть Твою волю, чтобы неотступно следовать ей. Ведь только Ты один знаешь, что мне действительно, нужно!».