…Мина разорвалась впереди. Владимир Владимирович почувствовал сильную боль, хотел крикнуть: «Я здесь»! – но вырвался хриплый стон. Боец подхватил комбрига под мышки и потащил из болота, на сухое место. Там уже собрались все остальные. Гиль-Родионов смотрел на Лобанка – начальника Оперативной группы центра, и криво улыбался. Он чувствовал себя виноватым. Островок, куда выбралась вся группа, был временным убежищем. Со всех сторон гремели пулеметные и автоматные очереди, со свистом падали снаряды. Это была ловушка…
Гиль-Родионова положили на плащ-палатку, и взгляд уперся в облака. Там небесные силы. Они плыли, цепляясь за верхушки сосен, как и его жизнь сейчас. Мелькали воспоминания. Последние семь месяцев складывались просто катастрофически, не в его пользу. Словно кто-то упрямо не давал одержать, наконец, убедительную победу. Выходило всё наоборот. Неужели там, на небе, не верили в его искренность? Или это был суд – суд совести, – свершившийся, наконец, после мучительных уроков жизни?
Гиль повернул голову в сторону Лобанка. Тот что-то выговаривал своему помощнику, явно нервничая. С недоверием посматривал в сторону раненого комбрига. Родионов закрыл глаза – теперь ему было всё равно…
ИЗЛОМ
В середине августа 1943 года Первый русский полк СС, именовавший себя национальной «дружиной», набранный из бывших офицеров Красной армии, - почти в полном составе переметнулся под защиту белорусских лесов, в партизанский стан. Это произошло на земле Витебщины, куда был послан полк под командованием Гиль-Родионова, чтобы выкуривать «лесных бандитов» - как раз тех, с кем сражался - партизан. Проще говоря, русские националисты сдались – выбрали себе других хозяев: ушли в расположение бригады «Железняк». О мотивах перехода, об истории создания русского вооруженного формирования под эгидой «Цеппелина» — разведывательно-диверсионного органа СД написано в последнее время очень много. Я не хочу повторяться, снова углубляясь в первооснову. Скажу, что событие вызвало очень бурную реакцию: где это видано, чтобы полторы тысячи человек одновременно переметнулись в противоположный лагерь! Анатолий Хоняк, бывший партизан Лепельской партизанской бригады, вспоминая о том, сказал: «Когда до нас дошли слухи о Родионове, мы обсуждали в своем кругу, но как-то конспиративно. Не было единого мнения: или заигрывает, или по-настоящему соизволил?»
С какой это стати вооруженное до зубов подразделение отказалось прислуживать могущественному ведомству Гиммлера?
Да, к середине 1943-го года обстановка на оккупированной территории существенно изменилась - особенно в Витебском крае. Приближение Красной армии к границам Белоруссии всколыхнуло местное население и активизировало всплеск народного восстания. Гитлеровское командование било тревогу. Вот о чем докладывало в Берлин командование корпуса охранных войск центральной армейской группировки: «Отдел 10-3 (партизаны)… Секретно. Стоянка штаба 31.08.43г. Всё очевиднее объединение партизанских сил… В случае необходимости по единому приказу могут выступить все партизанские отряды сразу, насчитывающие в данный момент 51000 человек… Число удавшихся и предотвращенных взрывов рельс уже к середине августа возросло до 15000, а концу месяца достигло 20101 (по сравнению с 470 в июне и 771 в июле), рост в 30 раз. Число столкновений, боев и налетов на войска возросло с 567 в июне и 830 в июле до 1104 в августе, то есть почти вдвое за два месяца. Цель: изнурение постоянными нападениями и внесение разложения извне (в германские войска, - авт.)…»
Если считать, что Гиль из идеологических соображений переметнулся на сторону большевиков, то это была серьезная пощечина командованию вермахта. Не только в идейной борьбе, но и тактико-стратегической.
Уже в готовности находились расположенные под Витебском особые авиаполевые дивизии. Асы истомились, вынужденно пересев туда из кабин «мессершмитов». Это была не их стихия – воевать в окопах. Они ждали от Гитлера подарка.
Ставка делалась на новое грозное оружие. В Альпах, в штольнях подземных горных пород, уже запускались сборочные конвейеры сверхсекретного проекта «Б8 – горный хрусталь»: там планировалось массово изготовлять первые в мире реактивные самолеты и ракеты «фау».
Отголоски доходили до командования Красной армии. «По реке Березина строятся дополнительные оборонительные опорные пункты: в Борисове, Березино, Свислоче, Бобруйске» (из разведсводки БШПД №72). «Противник ведет химическую подготовку», - били тревогу разведчики (из секретного донесения представительства БШПД на 1-м Прибалтийском фронте). А сразу за Березиной – там, где река сближалась с железнодорожной магистралью, идущей в обход междуречья на Полоцк и Витебск, подозрительно накапливалась строительная техника. Там была исходная позиция для осуществления грандиозного проекта «Venus» («Венера»), который нес с собой что-то очень опасное.
Все говорило о том, что в скором времени область между Западной Двиной и Березиной – междуречье - станет ареной жесточайшего противоборства.
И вот, в самый ответственный момент, подразделение, на которое возлагало фашистское командование большие надежды, - встало под знамёна борьбы с нацистским режимом.
В Москве бились над разгадкой: что это? Хитрость или настоящее прозрение? П.Калинин, начальник Белорусского штаба партизанского движения (БШПД) даже после войны не мог вынести однозначного суждения: «Не могу назвать его патриотом (Гиль-Родионова, - авт.)…».
Чтобы оградить себя от неприятностей, Москва сразу направила в стан перебежчиков контрразведывательную группу «Август», которая поставила перед «новобранцами» проверочный экзамен – разбить гарнизоны, расположенные в районе строительства новой загадочной железной дороги. Что и было сделано. «Родионовцы» атаковали Докшицы и Крулевщизну и наделали много шума.
Ущерб был нанесен немалый: среди уничтоженных числилось значительное количество коллаборационистов, особенно украинских, и польских наемных строителей - служащих Тодта. Однако главный объект – Парафьяново, откуда планировалось тянуть железнодорожную линию «Venus», затронут не был.
И все же Гиль-Родионов признавался своим, эсэсовцев переименовали в «1-ю антифашистскую бригаду» – 1-ю АПБ, а комбригу возвратили красноармейские погоны. Более того, повысили до полковника и даже вручили орден Красной Звезды. А потом бросили новоявленных «избавителей» смывать нацистский позор – направили в рейд по немецким тылам, словно от греха подальше.
Бывшие «дружинники» доказывали свою приверженность, громя фашистские гарнизоны в Зембине, Вилейке, на станции Зябки. Ни в одном из них они не закрепились, не смогли удержаться, однако последствия были громкими. Чего стоило, например, в канун годовщины Октябрьской революции обстрелять из батальонных минометов столицу генерального округа Белорутении (General Bezirk Wei;ruthenien) – город Минск! Конечно, не всему можно было верить. Приукрашиванием грешили все, приписки являлись обычным делом в партизанской среде. Бригады после проведенных боев записывали на свой счет десятки и даже сотни уничтоженных солдат противника. Однажды 1-я АПБ занесла в свой актив сразу три сбитых двухмоторных бомбардировщика. А кто мог проверить?
В дальнейшем 1-й АПБ решили отвести более важную роль.
СТАВКА НА ДЕСАНТ
Сталин вызвал начальника Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) П.Пономаренко, чтобы убедиться в своем желании. Он принял решение, пока не поздно, отсечь немецкую группировку между Западной Двиной и Березиной, используя местные вооруженные формирования – партизан полоцко-лепельской зоны.
- Как Вы считаете, - спросил Сталин у начальника ЦШПД, которого представлял себе очень перспективным партийным организатором (к тому же, тот закончил Московский институт инженеров транспорта и был хорошо знаком с железнодорожным строительством), - партизаны смогут содействовать армейскому десанту на Ушаччину?
- Конечно, - не задумываясь, ответил Пономаренко. – Там сейчас много наших бригад. Они контролируют 3245 квадратных километров территории.
- Учтите, - оборвал Сталин пылкую речь подчиненного. - Там сейчас другая ситуация, нежели была в 42-м году. В Лепель эвакуировалась русская национальная бригада Каминского, и немцы позволяют ему создавать самоуправление по типу Локотского – Лепельскую республику. За ним последовал крупный обоз - 40 тысяч населения с Брянщины и Орловщины, что говорит о большом доверии изменнику.
- Мы противопоставим Каминскому другую русскую национальную силу, - хитро улыбнулся Пономаренко, – бывших эсэсовцев Гиль-Родионова…
Сталин одобрительно посмотрел на начальника ЦШПД.
Задание, которое теперь предстояло выполнить 1-й антифашистской, было коллективным. Предстояло удержать Ушаччину – лесистый массив в междуречье, от Полоцка до Лепеля, где уже два года свободно хозяйничали лесные братья. Они именовали свой край свободной зоной. Именно туда предстояло высадить большой армейский десант – целый фронтовой корпус.
В Москву вызвали Владимира Елисеевича Лобанка – командира одной из крупнейших партизанских бригад, Лепельской. К тому времени она носила имя главнокомандующего всеми вооруженными силами Советского Союза – Сталина, отметилась нападениями на гарнизоны междуречья и была, по сути, центральной в контролируемом полоцко-лепельском крае.
Лобанок, по совместительству первый секретарь подпольного райкома партии, получил все инструкции относительно предстоящей операции. Ему, как и Гиль-Родионову, вручили полковничьи погоны, а за успехи в борьбе с захватчиками наградили Золотой Звездой Героя: несолидно было бывшему секретарю Лепельского райкома партии ходить в звании политрука при полковниках и майорах, каковыми являлись некоторые другие комбриги. К тому же, Лобанок назначался руководителем всей полоцко-лепельской партизанской округи, и ему подчинялась Военно-оперативная группа центра, набранная из кадровых военных.
На лесные аэродромы полетели грузы: оружие, взрывчатка, боепитание. А в зону подтягивались дополнительные вооруженные формирования: три из освобожденных российских территорий и четыре из соседней, бегомльско-вилейской, зоны.
Оперативный штаб БШПД направил на утверждение начальнику П.Калинину дислокационные карты и списки базирования партизанских бригад. Они располагались по окружности края, занимая отдельные фронты до 30 километров в ширину, а общая протяженность границ составляла более 230 километров.
Свободная партизанская зона становилась неприступной. Были сооружены укрепления по всем правилам фортификационного искусства. Они начинались с левого берега Двины, почти у самой Уллы, откуда до советского наступательного крыла было всего 18-20 километров. Потом поворачивали под занятый немцами Полоцк и далее - на запад, вплотную к железнодорожной линии Молодечно – Полоцк, которая работала на нужды фашистского режима.
Именно сюда была направлена в конце ноября 1-я антифашистская.
ПЫШНО БРАЛИ…
…Гиль открыл глаза – острая боль раздирала раненый живот, не давала покоя. На миг он вышел из забытья. Матырино… В слове было что-то мистическое, связанное с его судьбой. Его мытарства на земле, кажется, близились к концу. Как ни странно, именно здесь, в Матырино… Что-то мистическое было во всем этом.
Снова потекли воспоминания. Они прибыли в Матырино, надеясь перевести дух, снять усталость и нервные встряски после длительного рейда вглубь Белоруссии. Отряды расположились в Плино (сейчас Двор-Плино, - авт.) и Новом Селе. Но задержались недолго.
К этому времени в числе трофеев красноармейцам достался секретный документ охранных войск «Обзор столкновений с бандами, диверсионных актов, собственных потерь и потерь противника… за август 1943 года». Документ касался центральной группировки вермахта, в тылу которой активно действовали партизаны. Его перевела лейтенант армейской службы Кованова. Когда документ лег на стол контрразведчиков, они ахнули. В отчете была прописана цифра дезертиров из немецких формирований - 458. Она было почти в два раза больше по сравнению с июлем – 297. Но не это взволновало службистов. В отчете не фигурировал сбежавший в лес националистический полк. Почему?
Стало ясно, что Гиль-Родионова надо «просвечивать» основательно, а десантная операция ставилась под сомнение: что же задумали фрицы?
В Национальном архиве Республики Беларусь хранится дневник Военно-оперативной группы ЦШПД. Она начала свою работу в самый ответственный период подготовки операции – в середине декабря 1943 года. Дневник пестрит ежедневными записями, и на каждой странице пометки о 1-й АПБ: Родионов там, Родионов здесь, Родионов, Родионов, Родионов… Такое впечатление, что без его участия обойтись не могли.
Катализатором стало Пышно, старинное местечко на западе Лепеля. Пышно занимало очень выгодное значение в стратегических планах как немецкого, так и партизанского командования. Оно было ключевым в кольце опорных пунктов на маршруте с запада на восток, по которому намечалось тянуть узкоколейку по проекту «Venus». В Докшицах уже стояли наготове дорожные и мостостроительные отряды. Они должны были двигаться вслед за войсковой группой, наступавшей со стороны Березино, и встретиться с частями Российской освободительной народной армии (РОНА) - «народниками», так называли бригаду Каминского, которая наступала со стороны Лепеля.
К середине декабря 1943 года вызрел исключительный момент. Еще немного, и «каминцы» соединялись с западной группировкой. Насмарку уходили все предшествующие усилия по овладению трассой, и это серьезно угрожало задуманной воздушной операции.
Как спасти положение? «Бригада Родионова передислоцирована в Малые Дольцы (деревня на стыке Ушачского и Лепельского районов, – авт.)», - отмечено в оперативном дневнике за 12.12.43. На следующий день о ней же: «Вышла в район Пышно – Путилковичи».
Сталкивались лбами два особых формирования: «каминцы» и «родионовцы». Два полка, националистически настроенных (один, правда, расставшийся с идеей превосходства), выясняли между собой отношения: кому в дальнейшем служить – Советам под сталинскими знаменами или Гитлеру с идеей мирового господства.
Родионову было не с руки воевать против своих – пусть и бывших. Но это был шанс доказать, что он посвятил остаток своей жизни настоящему делу – справедливому: помочь белорусскому народу изгнать захватчиков с их земли.
Как же он справился?
1-я АПБ с ходу атаковала и трижды в течение ночи пыталась овладеть опорными пунктами, однако – безрезультатно. Но в дневнике появилась победоносная запись: «В ночь с 13-го на 14-е наши заняли Путилковичи и Пышно». И так было на самом деле? Не так.
3 декабря выступила в поход 16-я Смоленская бригада под командованием майора И.Шлапакова. Девять дней и ночей бригада пробиралась в лепельский край, на помощь партизанской зоне, и прибыла, что называется, «к столу» - ее сразу же бросили в бой. Один из отрядов подключили к отборным подразделениям двух других бригад – имени Пономаренко и 1-й АПБ – и приказали штурмом взять Пышно. В скоротечной, жаркой схватке получилось потеснить «народников», однако полностью освободить местечко не удалось. Осознав оплошность, опергруппа нашла способ, как выйти сухой из воды – прервать на время связь с центром: «14.12. Радиоузел потерял связь с Москвой».
НАПОЛЕОНОВСКИЙ СЛЕД КОМБРИГА
На следующий день, видимо, был «разбор полетов». В книге «Память.Ушачский район» опубликовано донесение Лепельской партизанской бригады в штаб оперативной группы за 15 декабря 1943 года. Оно начинается с очень странных слов: «По приказу полковника Родионова…». Невероятно! Если верить этому донесению, то Лепельской бригаде отдавал приказания Родионов! Получается, что в отсутствие Лобанка (а он находился в Москве с сентября по 8 декабря 1943 года) Родионов настолько вошел в доверие, что мог приказывать комбригам других партизанских бригад.
Могло такое быть? Вполне. До объединения бригад, до формирования единой зоны под руководством опергруппы партизаны управлялись по радио из центра, из центральных штабов – БШПД и ЦШПД. Мачульский, под началом которого «родионовцы» осуществили громкий рейд по Белоруссии, мог рекомендовать Гиль-Родионова на выдвижение – не будем забывать, что тот имел воинское высшее образование и хорошо владел, как показала практика, организаторскими способностями. Так что ничего удивительного в том нет, что Родионов в период отъезда Лобанка раздавал приказы.
Что же приказывал Родионов лепельским партизанам в середине декабря? «В 24.00 бригаде Лобанка занять Путилковичи, что и было выполнено» (это деревня в пяти километрах от Пышно, в сторону Березино – авт.), а самим? «Два отряда были высланы в район д.Отрубок для прикрытия направления Береспонье – Березино».
…Владимир Владимирович застонал: очень больно, когда раны открытые. Сознание снова завертелось вокруг мистики. Отрубок… Его состояние, его живую оболочку можно было теперь так охарактеризовать. Слово вмещало часть целого, единого. «Чему я посвятил свою жизнь? – думал Гиль. – Меня выносят с поля боя, но кем? Наполеоном я не стал. А что скажут потомки? В чью пользу больше «отрублено»?»
В связи с провалом под Пышно, судя по всему, были серьезные разборки. Это подтверждает факт: «В ночь с 13-го на 14-е т.Пономаренко отправлена просьба выслать «Дуглас», - записано в дневнике. За кем должен был прилететь «Дуглас»? Скорее всего, за командующим зоной, потому что 15 декабря отмечен «приезд Лобанка». Откуда он мог приехать? Только из Москвы. Не с Луны же он свалился. И тут же последовали меры: «Бригада Родионова снимается с обороны и отводится частью в тыл, а частью – для активных действий». Лобанок приехал с некими новыми указаниями.
Если верить далее упомянутой книге, то 22 декабря на месте «родионовцев» уже сражалась бригада имени Короткина. Короткинцы отбросили противника с высоты 169,1 на три километра, нанеся ему «большие потери».
ОТРУБОК
А 1-я АПБ 23 декабря полностью заняла рубеж за озером Медзозол, у деревни Отрубок, где река Черница вливается в Березину, за большаком Докшицы – Лепель. Бригаде словно указывали, где ее место - она возвращалась туда, куда ее определили немцы - еще в эсэсовскую бытность. Из секретной разведсводки БШПД №40 от 10 июля 1943 года: «…Бригада «РОА» под командованием полковника Родионова (Гиля)… прибыла и расквартировалась в деревне Отрубок (24 км севернее Бегомля)».
В июле 43-го там был передний стык двух партизанских зон – бегомльской и лепельской. Тогда Гиль-Родионову ставилась задача вбить клин между двумя зонами. После ухода к партизанам обе зоны сомкнулись. Теперь июльская расстановка повторялась – экспедиционному корпусу вермахта удалось снова расчленить партизанскую группировку (в связи со строительством узкоколейки), но «родионовцы» теперь стояли с другой стороны фронта.
Под новый, 1944-й год, наступило относительное затишье, фронт стабилизировался: «1.1. На участке обороны спокойно». В расположение зоны прибыли кинооператоры, они привезли подарки с Большой земли: «у всех неописуемая радость». Воодушевленные, партизаны в новогоднюю ночь на востоке выбили немцев из гарнизона Хотино, взяли трофеи. Отличились и «родионовцы». На своем оборонительном рубеже сбили двухмоторный бомбардировщик, который упал и сгорел в районе Березино.
Однако новогоднее настроение сильно омрачили дальнейшие события. Уже первая разведывательная сводка БШПД в новом году начиналась с тревожного сообщения: «Совершенно секретно. Противник в районе м.Камень (19 км северо-восточнее г. Лепель) сосредоточил войска – до 15000 человек и намерен одновременным ударом со стороны г.Полоцк и м.Камень в направлении Ушачи оттеснить партизан от важных коммуникаций».
Настораживала неслыханная активность оккупационного корпуса. «По всему видно, операция тщательно подготовлена…», - докладывал разведотдел Белорусского штаба партизанского движения. Становилось ясно, что противник хорошо владеет обстановкой.
Именно в это время произошло ЧП в бригаде Родионова. Из отчета комиссара 1-й АПБ И.Тимчука: «…5 января 1944 года немцы зашли в тыл нашей обороны и окружили 5-й отряд. Это вызвало у нас подозрение, что со стороны штабных работников имелось предательство».
Сразу скажем: десант в зону не состоялся. Хотя подготовка шла полным ходом – это видно по записям: «11.1. Ожидаем 01 и 03 к мероприятиям», «13.1. В ночь на 13-е прибыло 16 самолетов в Новоселье, один – в Плино, грузы вывозили…», «14.1. Принято 12 мешков с грузами и медикаментами, гранатами, питанием к рациям». Наступал час «икс»: «16.1. Поверка готовности… Направлен всем сигнал». Однако… на следующий день – разочарование: «Самолетов не было».
Десантную операцию свернули. В дневнике причины не называются. Если судить по более поздним высказываниям Лобанка, – то из-за плохой погоды: раскисли полевые партизанские аэродромы. Однако напрашивается другой вывод: немцам стало известно об операции, они усилили контроль за воздушным пространством. В документах есть данные, что авиаторы потеряли 22 самолета – столько не вернулось их из полетов. В дневнике отмечается, что «15.1. потерпели катастрофу сразу два У-2, один сгорел». Напряженная обстановка стала складываться и на земле, вокруг зоны. Того же числа, накануне операции, была зафиксирована «большая концентрация» немецких сил в Лепеле, местечке Камень, деревне Слободка. Узнав о замыслах советского командования, вермахт стягивал войска для отражения нападения.
Тень падала на комбрига 1-й антифашистской. Но «козлом отпущения» стал начальник штаба А.Блажевич. На него списали провал. Разделались с Блажевичем очень быстро - ликвидировали. Историк А.Заерко, анализируя действия бригады и принимая в расчет неудачи, высказывает предположение, что решение застрелить Блажевича принял сам Родионов: чтобы не допустить того в руки Москвы, где намеревались основательно допросить, - за ним должен был прибыть самолет с Большой земли. А Родионов боялся показаний своего зама и поручил майору Петрову его прикончить.
ДРУЖИННИКИ-ПРЕДАТЕЛИ?
Что мог рассказать Блажевич?
То, что чуть позже (9 февраля 1944 года, - авт.) повторил на дознании А.Палферов, бывший сотрудник службы предупреждения, а по-другому, службы безопасности 1-го русского национального полка СС «Дружина». (Кстати, до пленения А.Палферов занимал должность преподавателя в Лепельском минометном училище). После допросов в НКВД Палферов засвидетельствовал: под руководством Гиль-Родионова, помощника начальника Сувалковского лагеря, уже в первой половине сентября 1941 года создавался Русский штаб из доверенных плененных лиц и «подполковник Родионов каждого персонально спрашивал, готов ли он встать на путь борьбы против жидо-большевизма?»
… Гиль приоткрыл глаза – к нему возвращалось сознание. Он поймал себя на мысли, что думает о Сувалках, о лагере для пленных красных офицеров. Всплывал в памяти образ щупленького младшего лейтенантика, которого он принимал в свой отряд.
- Иванов! – отрапортовался тот, когда Гиль заглянул в ведомость намеченных к отбору офицеров.
- Понятно, - оборвал его Гиль. – Мы хотим предложить вам сотрудничество…
Он не договорил, глядя на сидевшего рядом немца. Иванов вдруг сжал кулаки и, сверля Гиля горящими глазами, громко произнес:
- Иуда!
И повернулся, чтобы покинуть помещение. Последняя фраза, которую он бросил: «Прислужить вам тошно…» Эти слова запали Гилю на весь остаток жизни. Младший лейтенантик напоминал о себе каждый раз, когда бывшему подполковнику Красной армии приходилось принимать важные решения. Есть же люди, которые не боятся никого и ничего, даже смерти…
А Палферов рассказал всё. Как набиралась первая сотня «Дружины» - группа из 96 человек, которую Гиль предложил «проверить» на польских партизанах. Они засылались под видом патриотов в леса, выявляли базы сопротивления, а потом уходили и докладывали о местонахождении. 18 мая 1942 года группа получила оружие и прибыла в Люблин, где, переодевшись в гражданскую одежду, приступила к уничтожению выявленных очагов сопротивления. «До 16 августа 1943 года бригада под командованием Родионова систематически вела борьбу против партизанского движения…», - делал вывод А.Палферов. Он приводил конкретные факты и называл имена советских граждан, расстрелянных по приказу Гиль-Родионова. Так, в период базирования в Лужках был осуществлен рейд в лепельский край. Во время операции в районе Кублич к партизанам, в бригаду Уткина, сбежало несколько «дружинников». Начались массовые аресты. По приказу Родионова были расстреляны лейтенант Мех, капитан Тамарин, старшина Бойко, солдат Меновщиков.
Это был, по сути, вердикт опальному комбригу.
Ясно, что в умах советских контрразведчиков вертелась подозрительная мысль: а не выполняет ли Гиль-Родионов некую особую миссию? Ведь до последнего времени фашисты всецело доверяли Владимиру Владимировичу, который с их помощью шифровался под кличкой «Родионов». Его повысили в звании до полковника (считай, до оберштурмбаннфюрера по немецкому рангу), наградили двумя Железными крестами и намеревались создать под его руководством целую националистическую дивизию. Он свободно владел немецким языком, а его предки были выходцами из немецких баронов. Ему устраивал аудиенции сам начальник внешней разведки рейха Вальтер Шелленберг, а накануне ухода в лес принимал начальник СС и полиции Белоруссии обергруппенфюрер фон Готтберг, кстати, продвигавшийся по служебной лестнице одновременно с реализацией функций, возложенных на русскую националистическую «Дружину». О чем они могли разговаривать?
Контрразведывательной группе «Август» приходилось нелегко. Поди разберись, что там, в головах предателей! До марта 1944 года группой руководил К.Доморад, а дислоцировалась она в деревне Красная Горка Ушачского района. Группа выявила 23 агента, засланных зондерштабом «Р» и разведорганами в 1-ю АПБ. Однако на Гиля у них ничего не было. Тот клялся своей матерью, что окончательно порвал с нацизмом, более того, с самого начала жил идеей сбежать к своим, в расположение Красной армии. Ему верили?
Ясно одно: бригада находилась под неослабным контролем. Поступок Блажевича сильно «подмочил» репутацию антифашистов. По данным контрразведчиков, Блажевич действительно намеревался «смыться» - однако не к бывшим своим хозяевам, а в Карпаты, куда, считал, рука Москвы не дотянется. И сколачивал даже группу из наиболее доверенных лиц, чтобы уйти вместе. Не этот ли факт засвидетельствовал в своем донесении командир партизанско-диверсионной бригады особого назначения под кличкой «Максим», который докладывал Лобанку: «Ставлю в известность: моей разведкой установлено - 23.1.44 в 23.00 находившиеся в районе дд.Отрубок и Береспонье отряды Родионова с обороны снялись, не поставив нас в известность…» (Особая бригада была соседом «родионовцев» по флангу, - авт.) Отметим, это было накануне убийства Блажевича.
Но 24 января - в день, когда ликвидировали Блажевича, Родионов делает беспрецедентный ход: через головы своего непосредственного начальства, опергруппу, шлет в Москву прошение. Он просит оказать содействие в получении 500 килограммов тола, 2500 пулеметных и автоматных немецких патронов, 50 русских автоматов и 20000 патронов к ним, 1000 ручных гранат, 10 снайперских винтовок, 15 комплектов питания к рациям. Обратим внимание: в заявке отсутствуют винтовки и патроны к ним. Однако не это было главным. Письмо свидетельствовало о поиске «своего места под крышей»: Родионов чувствовал неприязнь к себе и хотел убедиться в добром расположении к нему центра. «С 14.12.43, - писал он, - мы занимаем оборону против гарнизонов противника: Кодлубище, Березино, Пустоселье. Если мы оставим оборону, то противник попытается проникнуть внутрь партизанского района…»
В его заявлении был резон, и немалый, так как от станции Парафьяново уже начиналось строительство узкоколейной железной дороги. А линия «Кодлубище - Березино – Пустоселье» пролегала вдоль самого гиблого места дороги – через заболоченную пойму Березины.
Родионов словно выпрашивал себе место в зоне, хотя наверху уже рассматривали другой вариант: его снова звал к себе земляк Мачульский Роман Наумович.
П.Пономаренко написал резолюцию заместителю начальника БШПД И.Ганенко: «Разберитесь и решите». Интересно, что к этому времени - 13 января был расформирован ЦШПД, центральный орган партизанского движения. Остались территориальные подразделения. П.Пономаренко чисто номинально сохранял власть над белорусскими партизанами – он был первым секретарем ЦК КП Белоруссии. А конкретные функции управления перешли к БШПД и его представительствам на фронтах.
1-й АПБ поступил приказ – выдвигаться на восток, в сторону Западной Двины, ближе к фронту. Центр боялся осложнений в партизанской среде. Было неясно, чего ожидать от «перекрасившихся». Тем более, в это время участились переходы партизан на сторону фашистов. Так, из Лепельской бригады имени Сталина дезертировало на 1 апреля 1944 года 127 человек. Они могли менять мировоззрение после контактов с подопечными Родионова, под воздействием их пропаганды.
Требовалось гасить недовольство и нездоровые разговоры вокруг исчезновения Блажевича. 25 февраля до командного состава бригады было доведено: «…Блажевич стал на путь шпионажа в пользу немецко-фашистских захватчиков и подлого предательства советского народа. В связи с этим мною был отдан приказ, - разъяснял Родионов, - об аресте Блажевича, но в последний момент ареста 24.1.44 он оказал вооруженное сопротивление, чем еще раз подтвердил свое вражеское лицо, и был убит». Здесь настораживает слово «мною», хотя подписали документ не только комбриг, но и комиссар Тимчук, и новый начальник штаба Пономаренко (однофамилец П.Пономаренко – начальника ЦШПД, - авт.). Очевидно, документ готовился под диктовку «Августа», ибо местом издания числится Красная Горка. Отметим, что вышел приказ спустя месяц после убийства Блажевича, что подчеркивает необходимость документа в период выдвижения бригады на северо-восток.
1-й АПБ было приказано сдать позиции Особой бригаде имени Ленина и двигаться к Ушачам. Кому-то пришло в голову бросить ее – под видом немецкого подразделения, - ведь «родионовцы» так и не сменили форму, ходили в том же обмундировании, что и в бытность эсэсовцами, а стрелковое оружие было чешским – на линию фронта, чтобы они ударили в спину фрицам. Такое предположение выдвигает в двухтомном исследовании «Правда о Гиль-Родионове» историк А.Заерко.
ПРОЕКТ «VENUS» И ОПЕРАЦИЯ «БАГРАТИОН»
Как бы там ни было, а напрашивается очевидная связь с происходившим на фронте. Красноармейские части безуспешно штурмовали Витебск, потеряв большое количество живой силы. Надо было принимать срочные меры, вот и искали разные варианты.
1-я АПБ была уже на марше - одолела 40 километров, когда пришел приказ поворачивать обратно, возвращаться назад.
Упорная оборона Витебска изменила взгляды в верхах. В сталинском окружении пришли к выводу, что надо кардинально менять стратегию наступления. Вызревал план широкомасштабной наступательной операции с использованием хитроумной комбинации: надо было убедить Гитлера, что решающий удар будет нанесен в другом месте – не из-под Витебска, не в междуречье, а на юге. Тут свое слово должны были сказать спецслужбы.
1-я АПБ заняла прежний рубеж обороны, а в марте последовала проверка - разгромить вражеский гарнизон в деревне Голубичи, который находился в «подбрушье» железной дороги Парафьяново – Полоцк. Гарнизон состоял в основном из местных вооруженных людей – полицаев, и операция не казалась сверхпроблемной. Тем паче, что в помощь «родионовцам» выделялась бригада «Октябрь». Партизаны атаковали Голубичи ночью, и нарвались на засаду. Вспыхнули осветительные огни, и наступавшие оказались перед неприятелем как на ладони. Огонь в упор был настолько шквальным, что партизаны отходили, бросая раненых. В два часа ночи Гиль-Родионов отдал приказ свернуть наступление. Потери были солидные. К тому же, дезертировали три партизана, прихватив ручной пулемет.
Операция показала, что в рядах мстителей действует широкая сеть осведомителей. Надо было использовать этот факт в хитроумной игре.
Тень снова падала на Гиля, однако он вышел сухим из воды. Партизаны захватили большой продовольственный «багаж» - угнали много скота. А это имело в то время даже большее значение, чем убитые солдаты вермахта. В разведсводке №45 отмечалось, что «для немецких частей сокращено питание, солдаты просят у населения картофель, выменивают его на сахарин». Остро вставала продовольственная проблема.
Как воздух требовалась вермахту «дорога жизни» - узкоколейка к Витебску, на которую Гитлер возлагал большие надежды. Дальше мириться с «бандитскими» вылазками было невмоготу, и Берлин решительно потребовал: зачистить зону. Охранному корпусу придавались войсковые части, снятые с фронта, и ставилась задача – вытеснить партизан из болот и лесов, и уничтожить.
«Ну и пусть, - считали в Москве. – А наша тактика будет такой: притянуть как можно больше вражеских частей и отвлечь внимание фрицев от фронта, где в особой тайне готовилась операция «Багратион».
15 апреля загремели пушки над Березиной. К этому времени уже шли жестокие бои на противоположной стороне партизанской зоны – на берегу Западной Двины. Инструкция командующего 3-й танковой армией гласила: «а) бандитов в борьбе уничтожать; б) пленных и перебежчиков не убивать…»
Почему штурм начался оттуда, с востока, а не с юга-запада, откуда велась узкоколейка? Не дать партизанам просочиться на восток и соединиться с частями Красной армии.
Обезопасив восточное направление, немцы перенесли давление на южное крыло. Как поведут себя обороняющиеся здесь, на рубеже Березины? Местность была болотистая и труднопроходимая для техники - танков и самоходных орудий, однако противнику удалось легко форсировать речную преграду.
Повторялась картина 41-года. Тогда, в самом начале июля, переправа Березины тоже оказалась открытой, сквозь которую легко просочились дивизии вермахта.
На этот раз, нанося удары артиллерией и минометами, фашисты организованно двинулись на правый фланг 1-й АПБ, к Батуринскому мосту, где окопались соседи антифашистов - Особая бригада имени Ленина (командир и.о.Фурсо). Наступление не было неожиданным. Разведка еще раньше доносила, что в Докшицах концентрируются вражеские войска, чтобы обеспечить прокладку узкоколейки.
Ожесточенный бой разгорелся за переправу. «Особисты» в течение 7 часов удерживали позиции, отбив три атаки. Видя бесперспективность сопротивления, Фурсо запросил поддержку. Было ясно, что прорыв противника создаст угрозу тылам. Командование зоны приказало Родионову немедленно выслать подкрепление к Батуринскому мосту. Однако… «Родионов подкрепление не выслал, - утверждает Лобанок, - мотивируя отказ «усложнением обстановки из направления Березино в район Береспонья». Мало того, Родионов отвел один батальон из первой линии обороны. «Таким образом, - делает вывод командующий, - противник без особого сопротивления овладел плацдармом».
Это чревато преступлением. По законам военного времени, невыполнение приказа – трибунал, суд, отстранение от должности. Но комбригу сошло с рук.
Как мог Родионов игнорировать приказ Лобанка, своего непосредственного начальника? Да, тот не был кадровым военным. Бывший штабист, комбриг, был на голову сильнее в организации схем сражения, однако надо учитывать ту особенность, что Лобанок принимал решения не единолично, а в составе Военно-оперативной группы, в которую входили не менее авторитетные личности.
Гиль-Родионов мог игнорировать командующего, имея сильного покровителя наверху, каким мог являться кто-то в структуре высшего руководства. Историк И.Заерко не исключает, что ему мог покровительствовать заместитель начальника БШПД И. Ганенко, находившийся в дружественных отношениях. Из каких соображений Ганенко мог поддерживать опального комбрига?
А.Попов, военный историк, кандидат юридических наук, в исследовании «НКВД и партизанское движение» отмечает: «…Представители органов государственной безопасности, помимо деятельности оперативных групп ОМСБОН, принимали непосредственное участие в работе Центрального и местных штабов партизанского движения. Так, в приказе ГКО СССР о создании ЦШПД от 30 мая 1942г. пять из шести начальников республик, фронтов и областей являлись чекистами». Вот и ответ на связь Гиль-Родионова с центром: велась скрытая игра. «Представители органов государственной безопасности, работающие в ЦШПД, - писал А.Попов, - оказывали всестороннюю помощь республиканским и областным штабам партизанского движения. Значительную роль в дальнейшем усилении работы разведывательных отделов… сыграл ряд критических замечаний заместителя начальника ЦШПД майора госбезопасности С.С.Бельченко руководителям БШПД П.З.Калинину и И.П.Ганенко. В директивных указаниях от 1 сентября и 31 октября 1943г., адресованных им, С.С.Бельченко… давал рекомендации по преодолению имеющихся недостатков». Обратим внимание: время рекомендаций совпадало с началом пристального внимания к 1-й АПБ.
Одним словом, важнейшая полоса обороны – переправа через Березину - была легко сдана. Следует сказать, что наступали в полосе обороны 1-й АПБ ее «старые знакомые» - особый эсэсовский батальон Дирлевангера, с которым «Дружина» в бытность свою на стороне фашистов проводила совместные карательные экспедиции, а также уже известный по ранее проведенным операциям пятый полк «каминцев». К ним были добавлены новые формирования – два полка СС и группа Ветвицкого, составленная из двух батальонов белорусских коллаборационистов. Всем им легко было обмениваться секретной информацией.
После сдачи переправы оборона на этом направлении «затрещала по швам». Еще одним подразделением, присланным на подмогу из Бегомльской зоны, овладело паническое настроение. Комбриг Медведев так и не сумел переломить дух бойцов. Два отряда вышли из подчинения и пятились назад, оголяя фланги. А 20 апреля уже вся бригада Медведева, в полном составе, скрылась в тылу двух других бригад, а чуть позже, видимо, осознав бесперспективность сопротивления, вообще «смылась», - уйдя демонстративно в Вилейскую область и затопив в болоте 25000 патронов.
«Родионовцы» тоже отступали. Следующий выгодный рубеж, также по отчету Лобанка, был сдан аналогично - без сопротивления. Девятый отряд 1-й АПБ не закрепился на левом берегу речки Черница. «Командование зоны, учитывая силы и возможности бригады Родионова», требовало удержать второй естественный рубеж. Бесполезно. «Противник в 11 часов овладел Черницей 2-й и начал переправляться через реку Черница, через последний самый выгодный рубеж в полосе сопротивления бригады Родионова», - так утверждает В.Лобанок.
ЗАРУБОВЩИНА
Кольцо сужалось, сужалась и линия фронта. Лобанок запросил разрешение на выход из зоны. Это подтверждает архивная запись – отметка работников оперативного штаба БШПД: «17.4.44. Донесение Лобанка т.Пономаренко о ходе наступления и целях противника, с ходатайством о переводе бригад в Вилейскую и Барановичскую области». Как видим, Лобанок своевременно ставил вопрос о выходе из зоны – было понятно, что справиться с «махиной», а против партизан было брошено до 60 тысяч войск, невозможно.
Однако предложение было отвергнуто. Операция протекала в русле контригры, и партизанам ничего не оставалось, как безнадежно биться с превосходящими силами врага.
Зарубовщина… Деревня с «убийственным» названием. Здесь встали насмерть антифашисты. Они своей решимостью словно подтверждали древнее название: рубиться, так до последнего!
Сначала противник выбил партизанские отряды из Зарубовщины. Но «родионовцы» внезапной атакой, когда немцы обедали, ворвались в деревню и, как свидетельствуют документы, уничтожили свыше двухсот гитлеровцев, захватили три миномета, три орудия, восемь пулеметов и 150 винтовок. Таким запечатлел этот факт бывший народный комиссар государственной безопасности Белорусской ССР, а по совместительству – бывший заместитель начальника Центрального штаба партизанского движения (!) Л.Цанава. Характерно, что сведения он почерпнул из донесения самого Родионова – тот снова напрямую, 24 апреля, вышел на Москву, словно доказывая: мы бьемся не на шутку. Сегодня тот случай трактуется по-разному, итоги схватки преподносятся иначе, однако факт остается фактом – в Зарубовщине произошла серьезная битва.
Были захвачены ценные документы, принадлежавшие батальону Дирлевангера. В одном из приказов говорилось: «Большая часть Ушачского района является исключительно бандитским районом. Бандиты составляют большое количество соединений, оставшихся от Красной армии и десантников. …Особенно сильные укрепления, где наступать нашему батальону. Это установлено воздействием фотосъемок и агентурой СД». Подтверждалось наличие агентурной сети в рядах партизан.
Интересно и другое: среди трофеев было 150 винтовок. Никогда ранее такого количества стрелкового оружия партизаны в боях не добывали. Приписка? Скорее, нет – захваченные трофеи в некоторой степени соответствовали поражению в живой силе. Однако не это вызвало мое удивление. Я сопоставил ее с другой цифрой – из отчета Лобанка по итогам блокады. Там есть таблица: сколько какого вооружения было у партизан в предблокадное время - по состоянию на 1 апреля 1944 года. Данные по каждой из 16 бригад в отдельности. Так вот, в графе «винтовки» по 1-й антифашистской стоит прочерк, пусто. Что это? Невнимательность, ошибка? Я так и подумал. Но эксперты меня поправили - такого не могло быть: документ не раз и не одним лицом читался и проверялся.
Тогда в чем суть? Потому что на вооружении находились чешские винтовки, а к ним не было патронов? Но вспомним запрос Гиля в Москву. Да, он просил стрелковое оружие, но не винтовки, а автоматы, да и те в ограниченном количестве – только 50 штук. Чтобы вооружить некую часть бригады? А остальные бойцы? К ним не было доверия?
Вопрос не беспочвенный, если вспомнить историю с Блажевичем, который якобы намеревался с группой лиц уйти в Карпаты. Н.Костюк, один из бывших «родионовцев», прямо высказывался: «Она (бригада, - авт.) считалась как штрафная…»
Если так, то становится понятной роль Особой бригады имени Ленина, которая следовала за антифашистской как привязанная. Об Особой мало что известно. Только то, что была набрана из проверенных кадров, накопивших диверсионный опыт. До декабря 1942-го ее основная база находилась в советском тылу, куда отряды периодически выходили на экипировку. А объявилась она в Бегомльской зоне практически сразу, как там обосновались «родионовцы». И в районе Зарубовщины стояла за их спиной, занимая «вторую линию обороны» (так отмечено в архивных документах, - авт.) После прорыва ее следы странным образом теряются. Так, в разведсводке БШПД №30 от 20 мая 1944 года сообщалось: «К 15.5.44 из 16 партизанских бригад, находившихся в кольце блокады в районе Ушачской зоны, вышли из вражеского окружения 15 бригад. Остается неустановленным положение и местонахождение бригады Горбатенко (328 человек)…» «Бригада Горбатенко» и есть та самая Особая партизанская бригада. Ее командира звали Максим Трифонович Горбатенков, а подписывался он кличкой «Максим», но к названию бригады добавлял аббревиатуру «НКО», что говорило о ее необычном статусе. Однако во время блокады не Горбатенко руководил бригадой. Обязанности комбрига исполнял некий Фурсо, так и не утвержденный окончательно. Кто он такой, откуда, - неизвестно. По одним данным, его инициалы «Е.У.», по другим – «Е.И» или «Я.У». Даже начальник БШПД П.Калинин не знал, как его зовут, что крайне удивительно. В его мемуарах «Партизанская республика» есть ссылка на Фурсо, однако без имени-отчества, и даже без инициалов. Что за тайна?
Где находилась бригада две недели после прорыва, непонятно. Но состав сохранила полностью. Кстати, Лобанок тоже надолго выпал из поля зрения партизанского руководства после того, как 4 мая не вышел на связь с центром. В центральном штабе догадывались, что случилось: партизаны шли на последний штурм блокадных позиций, вырываясь из кольца. Я не хочу снова повторять все перипетии напряженной блокады, длившейся 27 дней (такой срок обозначен в отчете Лобанка) и завершившейся для трети партизан трагически. Скажу только, что они выполнили предназначенную роль. Отчитываясь об итогах антипартизанской операции, немецкий военачальник сетовал: она затянулась.
А финал был таков. Он отражен в дневнике оперативного штаба БШПД: «30.4.44 т.Лобанку дан приказ прорвать кольцо окружения и выйти в безопасный район и вывести гражданское население»; «В ночь на 2.5. Донесение Лобанка. Попытка прорваться на юг в направлении Бегомль успеха не имела»; «В ночь на 3.5. Попытка прорваться в направлении Чешки успеха не имела»; «4.5.44. Попытка прорваться (в направлении станций Кульгаи – Загатье, - авт.) успеха не имела…»
Три безуспешных попытки выйти из блокады! Это был самый драматический период в истории партизанского движения. В чем видел неудачу командующий зоны? Характерно в этом отношении обоснование безуспешного прорыва 3 мая: «Ввиду невыполнения приказа комбригом Мельниковым (бригада имени Чапаева, - авт.) и плохой организацией наступления в бригаде Родионова...» Однако не будем забывать, что отчет писался уже после выхода из окружения и после смерти Родионова. Что там было на самом деле, в чем заключалась «плохая организация наступления», сказать трудно. В то же время, в критический момент Лобанок почему-то полностью доверился опальному комбригу и пошел за ним, а П.Пономаренко в сообщении Верховному 18 мая 1944 года ставил 1-ю антифашистскую на третье место (после, конечно же, бригад имени Сталина и имени Пономаренко), отмечая заслуги в прорыве. А вот Калинин полностью игнорировал 1-ю АПБ. В его воспоминаниях нет ни слова ни о самом комбриге, ни о его подопечных.
И …ЛОВУШКА
Что же произошло в решающий час?
Ночью 4 мая опергруппа во главе с командующим зоной В.Лобанком двинулась вслед за 1-й антифашистской, которую сопровождали также два отряда бригады имени Ворошилова. Все вместе они вошли в лес юго-западнее Малого Матырино. Основная масса партизан, с обозами и населением, не успела за авангардом и к утру оказалась в другом лесном массиве – восточнее, западнее и севернее Матырино. Разведка принесла безрадостную весть – подтягиваются фашистские резервы, и надо торопиться. Командование в спешном порядке приказало бригадам Родионова, Тябута, Садчикова, 16-й Смоленской, имени ВЛКСМ «перейти в наступление в направлении Плино» и вырваться в лес юго-восточнее Селища.
Днем, в 14.00, партизаны бросились в атаку. Вначале наступление развивалось успешно. 1-я АПБ разгромила гарнизон в деревне Ровбы, и разделилась. Это был критический момент. К сожалению, ни в одном описании прорыва нет достоверных сведений, кто и почему принял решение распылить силы: два батальона родионовцев двинулись к Плино, а один, взяв на поруки опергруппу, во главе с комбригом, повернул на юго-запад, в лес. Там и оказалась ловушка. Командная группа оторвалась на два километра от основных сил и попала в окружение. До 19.30, пишет Лобанок, группа сидела в болоте западнее деревни Заборовки под огнем противника. «Здесь был ранен тов.Родионов», - резюмировал Лобанок.
…Сознание возвращалось. Владимир Владимирович открыл глаза. И сразу не понял, что с ним. Тело раскачивалось в разные стороны. Его несли на плащ-палатке четыре бойца, ухватившись за края материи. Впереди маячила высокая фигура Лобанка, он вел отряд. «Шинель, как у Шелленберга», - мелькнула шальная мысль. Гиль приоткрыл рот, чтобы спросить, куда они идут, однако вырвался хриплый стон. Он смотрел вслед Лобанку, и думал: «Как они не похожи друг на друга: командующий зоной и начальник СД. «Я не могу представить Шелленберга здесь, в лесу. Наверное, он умер бы, окажись в похожих условиях. Что же толкает партизан на отчаянное сопротивление? Своя земля дает силы…» - подытожил Гиль. Он знал, что Лобанок был выходцем из деревни, откуда-то с Минщины. И за ним шли, ему верили. Гиль тяжело вздохнул: «А что обо мне скажут, когда война закончится?»
Что спасло группу?
«Бригады Садчикова и имени ВЛКСМ в 17.30 пробили окружение, соединились и вышли…». Так выглядит интерпретация критического момента в описании Лобанка сразу после блокады. Как видим, о 1-й АПБ ни слова. Она вся погибла? Я искал ответ в других источниках и наткнулся на мемуары Лобанка, опубликованные в 1972 году. В книге он несколько иначе трактует произошедшее: «Вдруг восточнее бригады имени ВЛКСМ с криками «ура!» начали стремительную атаку партизаны Смоленского полка (командир Садчиков, - авт.) и 1-й антифашистской бригады». Он отдавал должное «родионовцам»!
Но далее – снова ни слова о ней, их пути словно разошлись. В последнем броске – через дорогу Ушачи-Селище – 1-я АПБ уже не упоминается. И далее, в других отчетах, о бригаде Родионова ни слова, она словно «списана со счетов». Так, в одной из первых разведсводок БШПД после прорыва (№32 от 1 июня) назван урон, который нанесли партизаны противнику за период «с 11.4 по 5.5.44». Он составлен побригадно и выражен количеством уничтоженной живой силы, артиллерии, танков и бронемашин. 1-й АПБ там нет! Почему? Не мог Лобанок быть настолько черствым, чтобы не отдать должное своим спасителям. Или он рассматривал окружение как ловушку?
Первый вывод был сделан им сразу после выхода из окружения, когда об операции «Багратион» ничего не было известно, она еще не начиналась. Тогда отношение к бойцам 1-й антифашистской было как к опальным: зачем о них говорить, если это штрафники? Только спустя много лет, когда проявилась трагическая роль окруженных партизан, а значение операции «Багратион» выросло, выпукло всплыла роль Родионова.
Как он был ранен?
КТО ВНЕСЕТ ЯСНОСТЬ?
А.Заерко ссылается на воспоминания Маркова Григория Семеновича, с мая 1942-го года – рядового националистической «Дружины», а позднее – писаря родионовского штаба: «…Одна из мин разорвалась недалеко от него (комбрига – авт.) и ранило осколками в спину, голову, руку». Воочию Марков не видел, потому что был в другой группе. Однако Лобанок не пишет про минометный огонь. Он отмечает, что группа находилась «под непрерывным пулеметным обстрелом», о характере ранения он вообще ничего не говорит. Сошлемся на свидетельства других очевидцев. Л.Красавцева, медсестра: «Ранен в грудь был». Н.Семенов, командир роты бригады «Алексея», видел Родионова на привале: «…В живот раненый». Радист И.Рыдзевский: «Когда был прорыв, в два часа дня 4-го мая мы вели бой… Около меня Тимофеев… (ординарец Родионова, - авт.), снаряд разорвался впереди… Тимофеева контузило. Я потянул его вниз под обрыв. В это время был ранен Родионов». Заметьте, Рыдзевский говорит, что комбриг был ранен во время дневной атаки, а не в болоте, где пряталась опергруппа, что расходится с утверждением Лобанка. А Виктор Скороход, партизан и корреспондент подпольной районной газеты, описывает так: «Речку переходили. Рядом бабахнула немецкая шальная мина. Её осколком посекло Родионова, особенно тяжело поранило ноги…»
Совершенно по-разному трактуется трагический момент. Окончательную неразбериху вносит выдержка из журнала боевых действий 1-й АПБ за 5 мая: «Партизаны бригады прорвались к болоту в километре восточнее д.Заборовка…» (А Лобанок, помните? – свидетельствовал, что западнее). О степени ранения сказано так: «…Ранен осколками мины в голову и грудь».
Конечно, можно было бы не придавать этому значения: какое, право, теперь дело, куда был ранен комбриг. Все сходятся в одном: был ранен. Однако и о последних часах жизни Гиль-Родионова тоже очень противоречивые данные. Якобы его выносили из окружения несколько дней, ждали самолет с Большой земли, но тот прилетел, когда комбриг скончался.
А кто-то видел его с перебинтованной головой, летящим на кобылице в бой, кто-то засвидетельствовал сослуживца, который прикончил изменника со словами «Собаке – собачья смерть», а кто-то, как например партизанский художник Обрыньба, страшно удивлен запечатленной сценой: «Утром просыпаемся – нет Родионова, куда делся – никто не знает».
Еще больше тумана вносит И.Титков, командир бригады «Железняк», благодаря которой состоялся переход «родионовцев» на сторону партизан в августе 1943-го. В эпилоге своих записок о комбриге, опубликованных еще в 1964 году, он сообщил: «В одном из сражений Гиль получил тяжелое ранение. Его принесли в партизанскую землянку. Кругом гремел бой. Гиль попросил оставить ему пистолет. Боясь попасть в плен, он застрелился».
Судьба 1-й антифашистской и комбрига Владимира Владимировича Гиль-Родионова не сходит с полос газет и в наши дни. В газете «Совершенно секретно», в статье «ПеSSни партизан» российские историки Д.Жуков и И.Ковтун недавно высказали упрек белорусским коллегам – мол, они пытаются вознести опальную личность на высоту реабилитации и обелить его перед народом. Конечно же, этого нет. Никто не отрицает националистическое прошлое Гиль-Родионова. Историки хотят другого – правдивого, непредвзятого мнения о вожаке в период его пребывания в партизанской среде. Ясно, что на совести изменника не одна загубленная жизнь. И прощения не может быть. Однако… Если он сыграл роль в том, что операция «Багратион» победно завершилась, то надо отдать ему должное: были спасены тысячи солдатских жизней. И давайте отделять личность Гиля от основной массы, от бойцов бригады. Если они полегли за то, чтобы спасти товарищей по оружию и вывести из облавы мирных граждан, то сомневаться не приходится: они искупили свою вину. И надо воздать им должное.
Я попытался дать здесь картину, составленную на основе доступных на сегодня архивных материалов, которые были переданы Национальному архиву республики Беларусь. К сожалению, они не позволяют выстроить законченную, стройную картину. Нужны новые факты. Нужны документы по линии спецслужб: какое досье было составлено на комбрига службой безопасности? Известно, что материалы группы «Август» были утеряны во время прорыва, а сама группа погибла. Как? При каких обстоятельствах? И что было в том досье?
18.11/14
Фото из коллекции историка Веревкина.
ОДНО ИЗ ПОСЛЕСЛОВИЙ
Интересуясь по-прежнему судьбой гиль-родионовского формирования, я обратился к истории контрразведывательной группы "Август", которая держала в поле зрения бывших фашистских прислужников - держала, что говорится, под колпаком.
Оказывается, группа не погибла в период выхода из окружения, во всяком случае, ее руководство сохранилось. И документы целы. Вот что сообщила на мой запрос архивная служба КГБ Беларуси:
"Материалы оперативно-чекистской группы НКГБ БССР "Август" отнесены к
государственным секретам Республики Беларусь.
Вместе с тем сообщаем, что группа была направлена в тыл врага 20
августа 1943 г. для проведения контрразведывательной работы в 1-й
Антифашистской партизанской бригаде, сформированной из солдат бригады
РОА "За Русь", перешедшей на сторону советских партизан.
До 1 октября 1943 г. руководителем группы был майор государственной
безопасности Георгий Семенович Морозкин. С 1 декабря 1943 г. по 1 марта
1944 г. спецгруппой руководил Константин Ильич Доморад, позже - старший
лейтенант государственной безопасности Федор Александрович Козлов...
Дислоцировалась группа в д.Красная Горка Ушачского района Витебской
области... В ходе разведывательной и контрразведывательной
деятельности была получена информация о планах и замыслах германских
оккупационных властей, дислокации и передвижении их частей и соединений,
выявлен ряд агентов спецслужб Германии, предателей и изменников Родины.
15 июля 1944 г. группа соединилась с частями Красной армии".
Дополнительно я обратился с вопросом, есть ли надежда, что когда-нибудь гриф секретности будет снят. Начальник центрального архива комитета госбезопасности Д.Г.Воропаев ответил:
"Материалы оперативно-чекистской группы НКГБ БССР "Август" были
засекречены в период существования СССР. В соответствии с Указом
Президента Республики Беларусь от 6 октября 2011 года №451дсп в 2013 г.
они были отнесены к государственным секретам...
Согласно статье 22 Закона Республики Беларусь от 19 июля 2010 года
№170-З "О государственных секретах... срок засекречивания для
государственной тайны - до тридцати лет".
Что ж, ясность внесена. Документы есть, и это самое главное. Думается, мы можем обратиться к Президенту Беларуси: снять гриф тайны, чтобы удовлетворить запросы историков.
11.02/20
К сожалению, вынужден констатировать (на сегодняшний день), что засекреченность папки по делу группы "Август" остается в силе.
Получен ответ на мое обращение в администрацию президента Республики Беларусь с просьбой разрешить ознакомиться. Вот его содержание:
"Ваше электронное обращение, поступившее в КГБ Республики Беларусь из
Администрации Президента Республики Беларусь, рассмотрено.
Повторно информируем, что запрашиваемые материалы отнесены к
государственным секретам Республики Беларусь и ознакомить Вас с ними в
настоящее время не представляется возможным.
Заместитель Председателя КГБ Республики Беларусь
В.В.Калач".
Что ж, значит не созрели мы еще, чтобы свободно читать все военные материалы с грифом "Секретно". Это и понятно. Слишком высокие ставки были в той войне. А государственная безопасность превыше всего.
14.07/20